В своей повести “Зубр” Даниил Гранин рассказывает о знаменитом ученом Н. В. Тимофееве-Ресовском, которого автор знал лично и восхищался его интеллектом, талантом, эрудицией, памятью и взглядом на жизнь. Так Гранин понял, что должен написать о таком человеке. В повести автор сравнивает ученого с редким животным – зубром, подчеркивая его исключительность и превосходство над остальными.
Читатель узнает о корнях Тимофеева, который был отпрыском дворянского рода. Он был красноармейцем и студентом Московского университета.
Зубр не имел никакого политического взгляда и полагал, что они должны быть только у коммунистов и “беляков”. Он же был патриотом. Зубр любит поэзию, живопись и искусство, а также хорошо поет. Но герой стал биологом. Эта работа не приносила большого заработка. С этого момента начался подвиг ученного и его жизненная драма.
В 1925 году Николая Тимофеева-Ресовского отправляют в Германию, где тот должен создать лабораторию. Гранин отлично передает чувства героя, который повидал много известных ученных. Также перед читателями предстают: специальная терминология, новые отрасли науки, участие ученного и его группы в “боровских
Коллоквиумах” и “международных биотрепах”, а также открытия века. Но герой очень тосковал по своей родине, но некий Кольцов уговаривал его каждый раз, чтобы тот работал в Германии. Так он работал до начала Второй мировой войны. Автор также поведает, как во время военных действий Николай спасает группу ученых разной национальности от немцев. Он приютил их в убежище Бухта, а своего сына Фому герой не спас. Тот погиб в нацистском лагере Маутхаузен.
После войны биологу удалось спасти свою лабораторию, которая перешла в распоряжение советских ученых. Зубр был полон идей, как возродить генетику страны, но не тут-то было. Он был опозорен известным физиком Арцимовичем, который при их встрече не подал ему руку. И с того момента его обвинили в измене родине. Николая отправили в лагерь, в котором часто задумывался о смерти, но его не застрелили. После камеры Зубр начинает руководить Уральской лабораторией, которая будет единственным оплотом генетики в период лысенковского “научного” террора.
Великий Тимофеев-Ресовский умирает, а его любимая наука снова возрождается. Гранин писал о Зубре, а рассказал о целой эпохе. Такие люди, как наш герой, напоминают всем о том, что можно сделать и открыть многое при любых обстоятельствах.
(Пока оценок нет)
Другие сочинения:
- Даниил Александрович Гранин Биография Гранин Даниил Александрович – известный русский писатель, родившийся 1 января 1918 года в селе Волынь. Его настоящая фамилия – Герман. Вырос в семье лесника. Обучался на электромеханическом факультете. В 1941 году ушел на фронт. В послевоенное Read More ......
- Зубр – вид, почти полностью истребленный человеком. Тимофеев и представляется писателю случайно уцелевшим зубром – тяжелой махиной, плохо приспособленной к тесноте и юркости современной эпохи. Жизнь Тимофеева-Ресовского была определена тремя принципами: верность науке, порядочность, долг перед предками. Николай Владимирович как-то Read More ......
- Картина В своем романе “Картина” Даниил Гринин пишет о красоте природы и о человеческих воспоминаниях. Автор заставляет всех беречь все вокруг нас, чтобы все последующее поколение увидело истинную красоту нашей Земли. Роман начинается с того, как главный герой Лосев (председатель Read More ......
- Зубр оставил нам не только урок более правильного понимания прошлой эпохи. Он оставил нам урок на будущее – урок недопустимости ухода от политики, недопустимости пассивного ожидания чего-то. Для повести характерен “двойной” документализм, опирающийся на лично увиденное и услышанное самим писателем Read More ......
- Иду на грозу Спокойное течение рабочего утра в лаборатории № 2 нарушил внезапный приход шефа члена-корреспондента А. Н. Голицына. Он сделал разносы сотрудникам, а затем ворчливым голосом велел, чтоб Сергей Крылов подал заявление на должность начлаба. Воцарилась тишина. Считалось, что Read More ......
- Особенность его таланта состояла в том, что он умел находить главное и заниматься им. Д. Гранин. Свою повесть “Зубр” Даниил Гранин посвятил знаменитому ученому Н. В. Тимофееву-Ресовскому. Это была личность историческая, яркая и одаренная. Сразу хочется сказать слова благодарности писателю, Read More ......
- Долгое время наши писатели должны были согласовывать свои произведения с тем общим обязательным представлением о. нашей жизни, которое определялось власть имущими. Они раз и навсегда отвели литературе роль служанки политики. Но, конечно, всегда находились такие писатели, которые не могли кривить Read More ......
- Таинственный, романтический мир физиков, мир дерзаний, поисков, открытий в романе Даниила Гранина это еще и поле битвы, на котором идет подлинная борьба между подлинными учеными, настоящими людьми, каким был Дан, каким является Крылов, и карьеристами, посредственностями, такими, как Денисов, Агатов Read More ......
Даниил Гранин
Глава первая
В день открытия конгресса был дан прием во Дворце съездов. Между длинными накрытыми столами после первых тостов закружился густой разноязычный поток. Переходили с бокалами от одной группы к другой, знакомились и знакомили, за кого-то пили, кому-то передавали приветы, кого-то разыскивали, вглядываясь в карточки, которые блестели у всех на лацканах. Там была эмблема конгресса, фамилия и страна участника. Кружение это, или кипение, с виду беспорядочное, бессмысленное, составляло между тем наибольшее удовольствие и, я бы сказал даже, пользу такого рода международных сборищ. Деловая часть - доклады, сообщения - все это, конечно, тоже было необходимо, хотя большинство лишь делало вид, что что-то в них понимает. Некоторые и не жаждали понимать, но все жаждали общения, возможности поболтать с тем, кого давно знали по публикациям, что-то спросить, рассказать, выяснить. Тут-то и происходило самое нужное, самое дорогое для всех этих людей, разлученных большую часть жизни, разбросанных по университетам, институтам, лабораториям Европы, Америки, Азии и даже Австралии.
Тут были знаменитости прошлого, памятные только пожилым, некогда нашумевшие, обещавшие новые направления; надежды, как водится, не оправдались, от обещаний осталось совсем немного, слава богу, если хоть что-то, хоть одна мутация, одна статейка… Историей своей науки - генетики - молодые, как правило, не интересовались. Для них существовали корифеи сегодняшние, лидеры новых надежд, новых обещаний. Были знаменитости в каких-то своих узких областях - по болезням кукурузы, по выживаемости дуба, были знаменитости всеобщие, которые сумели что-то понять в наследственности, в механизме эволюции. А были такие знаменитости, живые классики, о которых даже я что-то слышал. Между столами, между группами сновали молодые, у которых все было впереди - и громкая слава и горькие неудачи.
Прием был тем замечателен, что знакомства, разговоры происходили в начале конгресса, можно было выяснить, кто - кто, кто присутствует, кого нет…
В этом совершенно хаотическом движении среди возгласов, звона рюмок, смеха, поклонов вдруг что-то произошло, легкое движение, шепот пополз, зашелестел. На рассеянно-улыбчивых лицах, оживленных как бы беспредметно, появилось любопытство. Кое-кто двинулся в дальний угол зала. Одни словно невзначай, другие решительно и удивленно.
В том дальнем углу в кресле сидел Зубр. Могучая его голова была набычена, маленькие глазки сверкали исподлобья колюче и зорко. К нему подходили, кланялись, осторожно пожимали руку. Оттопырив нижнюю губу, он пофыркивал, рычал то одобрительно, то возмущенно. Густая седая грива его лохматилась. Он был, конечно, стар, но годы не источили его, а скорее задубили. Он был тяжел и тверд, как мореный дуб.
Женщина, худенькая, немолодая, обняла его, расцеловала. Женщина была та самая Шарлотта Ауэрбах, чьи книги недавно вышли в переводе на русский, вызвали интерес, ее уже знали в лицо, в то время как Зубра в лицо не знали. Большинство подходили именно затем, чтобы взглянуть на него хотя бы издали. Шарлотта приехала из Англии. Когда-то она бежала туда из гитлеровской Германии. Зубр помог ей устроиться в Англии. Это было давно, в 1933 году, возможно, он забыл об этом, но она помнила малейшие подробности. Легкие женские слезы радости катились по ее щекам. Кроме радости была еще и печаль долгой разлуки. Сорок пять лет прошло с того дня, как они расстались. Миновали эпохи, весь мир изменился, а Зубр оставался для нее прежним, все таким же старшим, хотя они были одногодки.
Подошел американец, лауреат Нобелевской премии, нескладный, длиннорукий. Он обнял Зубра, захлюпал носом. Он вел себя как хотел, вытирал нос рукой, он был корифей и мог позволить себе. За ним подошел грек Канелис, которого Зубр спас лет тридцать пять назад в Берлине, продержав его у себя до конца войны. Древний грек Антоша Канелис, как звал его Зубр, был немногословен, он знал все языки, хотя не говорил ни на одном, он любил молчать, он молчал на всех языках, и тем не менее все убеждались через его молчаливость, какой это прекрасный человек.
Деликатно выждав свою очередь, к Зубру приблизился Майкл Уайт, австралийская звезда, самоуве ренный красавец, но тут он несколько смущенно принялся объяснять, что он тот самый юноша, который сопровождал Зубра и Феодосия Добржанского по Лондону, вернее, должен был водить, а он сопровождал, потому что Зубр и Добржанский разговаривали между собой, теряли его, потом спохватывались, кричали: «Где этот парень?» Зубр одобрительно хмыкал: «Федька Добржанский…» Как ни странно, Уайта он помнил, а Лондон помнился смутно. За Уайтом тянулся голландец, за ним группа немцев, за ней азербайджанский молодой профессор, которого представил его московский соавтор. С Джузеппе Монталенти Зубр перемолвился по-итальянски. Одним из украшений конгресса - ибо на каждом конгрессе, симпозиуме, съезде должно быть свое «высочество» - был швед Густафсон, он тоже протискивался к Зубру. А другое украшение конгресса - президент общества, представитель, уполномоченный, главный редактор, координатор и прочая, - человек светский, тертый, умеющий себя подать, всегда находчиво-острый, тут вдруг оробел и все допытывался у одной из наших молоденьких сотрудниц - удобно ли представить его Зубру.
Молодые теснились поодаль, с любопытством разглядывая и самого Зубра, и этот не предусмотренный программой церемониал - парад знаменитостей, которые подходили к Зубру засвидетельствовать свое почтение. Сам Зубр принимал этот неожиданный парад как должное. Похоже было, что ему нравилась роль маршала или патриарха, он милостиво кивал, выслушивал людей, которые занимались несомненно наилучшей, самой прекрасной и доброй из всех наук - они изучали Природу: как и что растет на земле, все, что движется, летает, ползает, почему все это живое живет и множится, почему развивается, меняется или не меняется, сохраняя свои формы. Поколение за поколением эти люди старались понять то таинственное начало, которое отличает живое от неживого. Как никто другой постигали они душу, что вложена в каждого червяка, в каждую муху, хотя, разумеется, вместо этого ненаучного названия они употребляли длинные труднопроизносимые термины, но тот из них, кто забирался глубоко, невольно замирал перед чудом совершенства ничтожнейших организмов. Даже на уровне клетки, простейшего устройства, оставалась непостижимая сложность поведения, нечто одушевленное. Прикосновение к трепетной этой материи невольно объединяло всю эту разноязычную, разновозрастную, разноликую публику.
«На этот раз я родился в двадцатом веке…»
Так бы мне хотелось начать биографию героя новой книги. В этом есть что-то из личных ощущений. Когда-то ты уже жил, поэтому удивляешься тому, как ныне все сложилось. Сколько надо было случайностей в судьбах родителей, а потом и в моей собственной, чтобы добраться до нынешнего дня.
Тогда они очень любили друг друга, отец мой и мать. Она была совсем молоденькой, она пела, у нее был хороший голос, все детство прошло под ее песни. Много было романсов, городских романсов двадцатых годов, иногда у меня выплывают какие-то строки-куплеты: «И разошлись, как в море корабли…», «Мы только знакомы, как странно…». Не было у нас инструмента;
учить ее тоже никто не учил, она просто пела, до последних лет. Стрекот швейной машинки и ее пение. Отец был старше ее на двадцать с лишним лет.
…1919 год, год моего рождения – в тех местах еще догорала Гражданская война, свирепствовали банды, вспыхивали мятежи. Они жили вдвоем в лесничествах где-то под Кингисеппом. Были снежные зимы, стрельба, пожары, разливы рек – первые воспоминания мешаются со слышанными от матери рассказами о тех годах. Детство – оно было лесное, позже – городское; обе эти струи, не смешиваясь, долго текли и так и остались в душе раздельными существованиями. Лесное – это баня со снежным сугробом, куда прыгал распаренный отец с мужиками, зимние лесные дороги, широкие самодельные лыжи (а лыжи городские – узкие, на которых мы ходили по Неве до самого залива. Нева тогда замерзала ровно, и на ней далеко блестели великолепные лыжни).
Лучше всего помнятся горы пахучих желтых опилок вблизи пилорам, бревна, проходы лесобиржи, смолокурни, и сани, и волки, уют керосиновой лампы, вагонетки на лежневых дорогах…
Родина писателя – детство. Это не мое выражение, но я часто ощущаю его справедливость. О детстве хочется писать с подробностями, потому что они помнятся, краски тех лет не тускнеют, некоторые картинки все так же свежи и подробны.
Матери-горожанке, моднице, молодой, красивой, не сиделось в деревне. Это я понимаю теперь, задним числом, разбираясь в их ночных шепотных спорах. А тогда все принималось как благо: и переезд в Ленинград, и городская школа, наезды отца с корзинами брусники, с лепешками, с деревенским топленым маслом. А все лето – у него в лесу, в леспромхозе. Как старшего ребенка, первого, сильно тянули меня каждый к себе. Это не была размолвка, а было разное понимание счастья. Потом все разрешилось другими обстоятельствами – отца сослали в Сибирь, куда-то под Бийск, а мы с тех пор стали ленинградцами. Мать работала портнихой. И дома прирабатывала тем же. Появлялись дамы – приходили выбирать фасон, примеривать. Мать любила и не любила эту работу – любила потому, что могла проявить свой вкус, художественную свою натуру, не любила оттого, что жили мы бедно, сама одеться она не могла, молодость ее уходила на чужие наряды.
Школа моя пошла всерьез примерно с шестого класса. В школе на Моховой оставалось еще несколько преподавателей бывшего здесь до революции Тенишевского училища – одной из лучших русских гимназий. В кабинете физики мы пользовались приборами времен Сименса-Гальске на толстых эбонитовых панелях с массивными латунными контактами. Каждый урок был как представление. Преподавал профессор Знаменский, потом его ученица – Ксения Николаевна. Длинный преподавательский стол был как сцена, где разыгрывалась феерия с участием луча света, разложенного призмами, электростатических машин, разрядов, вакуумных насосов.
У учительницы литературы не было никаких аппаратов, ничего, кроме стихов и убежденности, что литература – главный для нас предмет. Ее звали Аида Львовна. Она организовала литературный кружок, и большая часть класса стала сочинять стихи. Один из лучших наших школьных поэтов стал известным геологом, другой – математиком, третий – специалистом по русскому языку. Никто не остался поэтом. Мне же стихи не давались. С тех пор у меня появилось благоговейное отношение к поэзии как к высшему искусству. В порядке самоутверждения я тоже написал в школьный журнал, написал о том, что поразило меня тогда, – о смерти С. М. Кирова: Таврический дворец, где стоял гроб, прощание, траурная процессия…
Несмотря на интерес мой к литературе и истории, на семейном совете было признано, что инженерная специальность более надежная. Я подчинился, поступил на электротехнический факультет и кончил Политехнический институт перед войной. Энергетика, автоматика, строительство гидростанций были тогда профессиями, исполненными романтики, как позже атомная и ядерная физика. Наши профессора участвовали еще в создании плана ГОЭЛРО. О них ходили легенды. Они были зачинатели отечественной электротехники. Были своенравны, чудаковаты, отдельны, каждый позволял себе быть личностью, иметь свой язык, сообщать свои взгляды, они спорили друг с другом, спорили с принятыми теориями, с пятилетним планом. Мы ездили на практику на станции Свири, Кавказа, на Днепрогэс. Работали на монтаже, на ремонте, дежурили на пультах.
До нас стало доходить, что у равнинных гидростанций есть противники. Тогда я возмущался косными взглядами этих ученых. Понадобились годы и годы, чтобы убедиться, какой урон приносят искусственные моря, сооружения, губительные для рыбы, климата, как нерасчетливо строят гидростанции. Было нелегко пойти против своей специальности, своих наставников.
На пятом курсе, в разгар дипломной работы, я вдруг стал писать историческую повесть о Ярославе Домбровском. Ни с того ни с сего. Писал не о том, что знал, чем занимался, а о том, чего не знал, не видел. Тут было и польское восстание 1863 года, и Парижская коммуна. Вместо технических своих книг я выписывал в Публичной библиотеке альбомы с видами Парижа. О моем увлечении никто не знал. Писательства я стыдился. Написанное казалось безобразным, жалким, но остановиться я не мог.
После окончания института меня направили на Кировский завод, там я начал конструировать прибор для отыскания мест повреждения в кабелях. С Кировского завода в июле 1941 года я ушел в народное ополчение, на войну. Не пускали. Надо было добиваться, хлопотать, чтобы сняли броню. Война прошла для меня, не отпуская ни на день, до конца 1944 года. В 1942 году на фронте я вступил в партию.
Воевал я на Ленинградском фронте, потом на Прибалтийском, воевал в пехоте, в танковых войсках и кончил войну командиром роты тяжелых танков в Восточной Пруссии. Рассказывать о своей войне я не умею, да и писать о ней долго не решался. Тяжелая она была, слишком много смерти было вокруг. Если пометить, как на мишени, все просвистевшие вокруг пули, осколки, все мины, бомбы, снаряды, то с какой заколдованной четкостью вырисовывалась бы в пробитом воздухе моя уцелевшая фигура. Существование свое долго еще после войны считал я чудом и доставшуюся послевоенную жизнь – бесценным подарком. На войне я научился ненавидеть, убивать, мстить, быть жестоким и еще многому другому, чего не нужно человеку. Но война учила и братству, и любви. Тот парень, каким я пошел на войну, после этих четырех лет казался мне мальчиком, с которым у меня осталось мало общего. Впрочем, и тот, который вернулся с войны, сегодня тоже мне бы не понравился. Так же, как и я ему.
Когда пишешь автобиографию, пишешь на самом деле не о себе, а о нескольких разных людях, среди них есть даже чужие тебе. Меня было три, а может, и больше. Довольно трудно прийти к выводу насчет себя и оценить, что это за человек жил-был на свете – такой он разный, несовместимый.
Мне повезло: первыми моими товарищами в Союзе писателей стали поэты-фронтовики – Анатолий Чивилихин, Сергей Орлов, Михаил Дудин, – они приняли меня в свое громкое, веселое содружество. А кроме того, был Дмитрий Остров, интересный прозаик, с которым я познакомился на фронте, в августе 1941 года, когда по дороге из штаба полка мы с ним заночевали на сеновале, а проснулись – кругом немцы… Диме Острову я принес, уже где-то в сорок восьмом году, свою первую законченную повесть, ту самую – о Ярославе Домбровском. Подозреваю, что он так и не прочел ее, жалея меня, но тем не менее убедительно доказал мне, что если уж я хочу писать, то надо писать про инженерную свою работу, про то, что я знаю, чем живу. Я и сам это ныне советую молодым, позабыв, какими унылыми мне показались подобные нравоучения.
Главный герой романа – прототип ученого Николая Владимировича Тимофеева-Ресовского.
Николай был потомком известного дворянского рода, талантливый и образованный юноша интересовался поэзией, музыкой, искусством. Но во время учебы в университете он увлекся биологией и выбрал эту науку своим жизненным призванием.
Во время революции Николай не поддержал ни какую из воюющих сторон и продолжал самоотверженно грызть камень науки. По окончании университета молодого ученого направили в Германию для создания биологической лаборатории и дальнейшей работы в области генетики.
Николай на долгие годы бросается с головой в любимое дело, но при этом безумно скучает по родине.
В Германии ему повезло сотрудничать со всемирно известными учеными, он принимает участие в конференциях и семинарах, участвует в новейших разработках в области молекулярной генетики. До начала второй мировой войны исследователь трудится на немецкой земле.
В период войны Николаю удается сохранить созданную им лабораторию, он продолжается вести научную деятельность. Являясь глубоко порядочным человеком, не приемлющим фашизм и насилие, ему удается сохранить жизнь ученым из других стран, спрятав их в убежище Бухта. Но, к сожалению, родного сына Фому Николай Владимирович не смог спасти, он погибает в концлагере Маутхаузен.
После победы над фашистской Германией сохранившаяся силами великого исследователя лаборатория переходит в распоряжение разработчиков из СССР. Тимофеев-Ресовский с воодушевлением возвращается на родину и готов воплотить свои научные исследования в области генетики. Но жизнь преподносит Николаю новое испытание. По ложному доносу его осуждают за измену родине и отправляют в лагерь. Находясь в неволе, ученый очень много думает и порой его посещают мысли о смерти. Но сила воли и жажда научных изысканий помогают Николаю выдержать все тяготы колонии.
По освобождении из лагеря ученого направляют в единственную в стране уральскую лабораторию, занимающуюся вопросами генетики. Здесь Николай продолжает начатое им в ранней юности любимое дело.
Писатель в произведении сравнивает героя с зубром – могучим свободолюбивым животным, почти истребленным человеком, не терпящим неволю.
Картинка или рисунок Зубр
Другие пересказы и отзывы для читательского дневника
- Краткое содержание Державин Фелица
Ода написана в 1782 г – первая работа, которая сделала поэта известным, и помимо этого, является образом нового стиля для поэзии в России.
- Краткое содержание Нагибин Мой первый друг, мой друг бесценный
Автор рассказывает о начале всего в жизни каждого человека. Он твердит, что все когда-то с каждым случалось впервые. Неожиданно и в первый раз в жизни человек встречает другого человека. Но и м суждено на всю жизнь связать свои судьбы.
- Краткое содержание Голявкин Рисунки на асфальте
Рассказ начинается с того, что экскурсовод водит экскурсантов по городу Баку. Сын гида, Витя Стариков, от лица которого написано это произведение, ходит за отцом и просит купить ему раму. Папе невдомек, зачем сыну рамы
- Краткое содержание Эшенбах Парцифаль
Главным героем этого стихотворного рыцарского романа является Парцифаль. Дед Парцифаля – Анжуйский король был убит в сражении. Власть перешла к его старшему сыну, но он предложил разделить престол с младшим братом
- Краткое содержание Драгунский Сверху вниз, наискосок!
За окном было еще пока дошкольное лето Дениски, и в их дворе шел ремонт. Детям нравилось играть среди кучи песка, кирпичей и досок. Иногда они оказывали посильную помощь рабочим и очень огорчились, когда ремонт подошел к концу.
Одно из самых популярных произведений Даниила Гранина - "Зубр". Краткое содержание этого романа рассказывает реальную историю ученого-генетика Гранин был лично с ним знаком и подробно описал его жизнь и деятельность.
Роман "Зубр"
В 1987 году написал Даниил Гранин "Зубра". Краткое содержание, приведенное в этой статье, позволит вам не только получить представление об этом произведении, но и проследить этапы творческого развития известного советского и российского писателя.
Центральным персонажем романа становится генетик Тимофеев-Ресовский, занимавшийся генетикой и проблемами микроэволюции.
Автор близко общался с ученым и восхищался его работами. В какой-то момент Гранин понял, что не может не написать об этом человеке. Основной символ повести - сравнение ученого с редким животным. Это зубр, его превосходство и исключительность неоднократно подчеркиваются на страницах романа.
История ученого
В произведении Гранина "Зубр", краткое содержание которого приведено в этой статье, читателю рассказывается о родословной ученого. С этого, по сути, начинается роман. Выясняется, что Тимофеев-Ресовский происходил из дворянского рода. Служил в Красной Армии, учился в Московском университете.
В "Зубре", краткое содержание которого имеется в этой статье, отмечает, что ученый был вне политики. Но при этом остался истинным патриотом. Был творческим человеком, любил живопись, увлекался поэзией, сам хорошо пел. А в результате стал профессиональным биологом. Научная работа приносила ему моральное удовлетворение, но не могла обеспечить достойного заработка. В этом состоит основная трагедия его жизни.
Поездка в Германию
"Зубр" - книга Гранина (краткое содержание приведено в этой статье), в которой он скрупулезно описывает чувства и переживания главного героя, когда тот отправляется в Германию в 1925 году. Там перед ним стоит цель создать лабораторию.
За годы зарубежной стажировки Гранин встретился с большим количеством знаменитых ученых, у которых почерпнул немало знаний и опыта.
При этом писатель не сторонится специальных терминов. Он не боится, что они могут отпугнуть читателя или остаться непонятыми. С увлечением Гранин в "Зубре" - краткое содержание дает об этом представление - описывает новые направления науки, участие главного героя в научных спорах и прениях.
При этом сам ученый сильно тоскует по своей родине, по той атмосфере, которая его окружала среди родных людей. Однако в рассказе "Зубр" Гранина - краткое содержание это подтверждает - действует некий Кольцов. Он на протяжении всего повествования уговаривает Тимофеева оставаться работать за границей.
Начинается Вторая Мировая война. Только тогда Тимофеев решает покинуть Германию. Во время боевых действий ему удается спасти группу ученых разных национальностей от зверств нацистов.
При этом Тимофееву не удается спасти своего сына, который погибает в концентрационном лагере.
После войны
Знаменитый советский физик Арцимович дискредитирует его, не подав при встрече руку. Вскоре после этого его обвиняют в Делается упор на то, что он долгое время перед войной работал на территории врага.
Ученый совершенно неожиданно для себя оказывается в лагере. Там он начинает часто задумываться о смерти, но ему все-таки удается выжить.
Многие проникаются сочувствием к герою романа Даниила Гранина "Зубр". Краткое содержание рассказывает о том, как ученый после заключения возглавляет Уральскую лабораторию. Она становится единственным оплотом генетики в годы знаменитого советского лысенковского "научного" террора.
В конце концов Тимофеев-Ресовский умирает в одиночестве. Его любимая наука все-таки возрождается. Книга "Зубр" Даниила Гранина в кратком содержании описывает не только судьбу одного конкретно взятого человека, а целую эпоху. Она учит тому, что такие люди как Тимофеев-Ресовский способны добиваться многого в любых обстоятельствах, при любых властях.
Особенности романа Гранина
Важным моментом в романе Д. Гранина "Зубр" (по краткому содержанию это можно проследить) было то, что писатель очень внимательно относится к становлению будущего знаменитого генетика. Он пристально следит за тем, как тот превращается в первоклассного биолога, готового работать день и ночь.
Благодаря этому он сумел попасть в командировку в Германию, которая до войны была одним из союзников СССР. Тимофеев начинает плодотворно работать и вскоре становится одним из самых влиятельных генетиков Европы. Его имя попадает в один ряд с выдающимися учеными той эпохи.
Роман Гранина "Зубр" (на "Брифли" можно подробно познакомиться с его содержанием) отличается документальностью, скрупулезным изучением фактов и деталей. Этот вклад был весом не только для советской, но и для европейской науки.
Быт ученого
Примечательно, что в романе подробно описывается бытовая сторона жизни главного героя. Оказывается, что он скромен, непритязателен в еде и привычках. Так же неприхотливо в обыденной жизни себя ведет и его семья.
Гранин отмечает, что в жизни его героя не было ни шика, ни богатства, ни какого-то особенного художественного вкуса. Ничего, что бы отвлекало его от главного дела жизни - работы.
Автор наглядно рисует перед читателем великого ученого, которому, как и многим другим людям, свойственны вспышки гнева, саркастическое отношение к окружающей жизни. Печально только то, что сама судьба оказалась безжалостной к этому человеку. Зато она прочно связала его жизнь с наукой.
Трагедия Тимофеева-Ресовского
Трагедия ученого Тимофеева-Ресовского была напрямую связана с драматическими событиями в его стране и в мире в целом. Он сильно тосковал по родине, но окружение его отговаривало от намерения вернуться. Каждый раз напоминали ему, что со своим взрывным характером он обязательно попадет в неприятную историю и угодит в лагерь на Север.
Поэтому Тимофеев остается в Германии.
Внутренняя свобода
На протяжении чтения всего романа перед читателем постоянно встает вопрос, возможно ли иметь такую внутреннюю свободу в тоталитарном и закрытом обществе. Противостоять окружающим тебя обстоятельствам, гнуть свою линию, какой бы ужасной ни была жизнь вокруг. Возможно ли в атмосфере того времени, когда в Германии к власти приходят фашисты, а вся Европа живет в ожидании новой мировой войны, остаться максимально нейтральным к происходящему вокруг, быть вне политики, оставаясь в самом центре третьего рейха.
Писатель хорошо знает о подвиге Тимофеева-Ресовского, который спас ученых разных национальностей от жестокой машины гестапо. Но, как мы уже рассказывали, его собственный сын погиб в немецком лагере. Такой высокой оказалась цена внутренней свободы.
Скандал с Арцимовичем
Подробно анализируя роман "Зубр", можно прийти к выводу, что одним из ключевых его эпизодов был скандал с физиком Арцимовичем, когда тот не подал ему руки.
В романе Гранина Тимофеев-Ресовский признается, что это была одна из его самых позорных минут жизни. Он почувствовал себя публично оскорбленным. Особенно его угнетало, что он никак не мог себя защитить.
Даниил Гранин, сам бывший фронтовик, неожиданно для многих в своем романе понимает и оправдывает поступок Арцимовича. Писатель утверждает, что в то время не подавать руки было абсолютно нормальным.
Однако в жизни Зубра после этого наступает один из самых мрачных и тяжелых периодов его жизни. Его пытаются обвинить в сотрудничестве с фашистами, он становится мишенью для многочисленных наветов и доносов. Возмездием становится жестокая машина сталинских репрессий, которая не обходит стороной главного героя этого произведения.
Тимофеев-Ресовский оказывается среди дезертиров, бывших уголовников и бандитов, советских солдат, который в годы войны перешли на сторону немцев и стали полицаями. В тюремной камере его все чаще одолевают мысли о предстоящей скорой смерти. Главное, он заботится, чтобы она не была постыдной, о которой потом не захотелось бы вспоминать его родным и близким. Но вопреки ожиданиям Тимофеева-Ресовского, из лагеря он выходит на свободу живым и невредимым. По крайней мере, физически.
Подводя итог анализа этого романа, можно с уверенностью заявить, что Гранин в лице этого ученого по прозвищу Зубр попытался напомнить всему человечеству о его безграничном потенциале. Главное - знать, что реализовать его можно абсолютно в любых обстоятельствах.
Несмотря на смерть ученого, дело всей его жизни - генетика, в конце концов, возродилась. Интерес к этой науки растет с каждым годом. В этом немалая заслуга главного героя романа Гранина. Он продемонстрировал главные качества, которые должны быть в каждом человеке. Это внутренняя свобода и уверенность в том, что жизненная цель будет достигнута.
Роман Гранина "Зубр" - это нерукотворный памятник, благодаря которому генетика сегодня помогает решать многие ключевые проблемы в медицине и смежных областях.