Всем читателям пламенный привет!

Не косметикой единой жив человек. Так и я - интересы не ограничены хорошими кремиками, еще и почитать люблю. Для меня вечер, проведенный в тишине с книгой - самый лучший досуг и одно из наиболее фееричных занятий.

Это та книга, которую читали не все, но все точно в курсе, о чём она и чем всё закончилось.

ЗНАКОМСТВО С ПРОИЗВЕДЕНИЕМ

Каюсь, но когда я училась в школе, не читала Толстого совсем. Меня пугали объёмы его произведений, вставки на французском и сплошные описания природы. Честно говоря, я считаю, что с Толстым надо знакомиться в возрасте 20+, не раньше. И вовсе не потому, что школьники якобы глупые и не разбираются в высоком искусстве.

Прочувствовать глубину столь серьезных произведений можно будучи примерно одного возраста с главными героями. Так гораздо проще понимать их мысли и оправдывать все их поступки.

Лично ко мне озарение пришло лишь к 30 годам. Сначала я прочитала "Войну и мир", даже не ожидала, что мне понравится и буду читать чуть ли ни запоем.

Затем, в первом триместре беременности, мучаясь с токсикоза и тонуса матки, гормоны подсказали мне, что надо продолжить знакомство с творчеством Толстого. Лёжа в больнице на сохранении, я послала мужа в книжный магазин, купить мне Стивена Кинга и Анну Каренину.

ПЕРВЫЕ ВПЕЧАТЛЕНИЯ

Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему.

С этой фразы и начинается роман. И буквально в нескольких словах заключен основной смысл произведения - показать контраст так называемой счастливой семьи (имеется в виду семья Левина) и несчастливые семьи Облонских и Карениных.

Толстому всегда удавалось создавать колоритные мужские образы - такие разные, но каждый со своими приоритетами, ценностями. У автора нет в книгах идеальных людей, все со своими тараканами, положительными и отрицательными чертами, всё, как в жизни.

И если меня не удивляло знание Львом Николаевичем мужской психологии, то откуда он так хорошо знал женщин???

В моем понимании Толстой был диким дядькой с бородищей и в рубахе, гуляющий босиком по своим имениям. Вот как такой человек мог настолько хорошо разбираться в женской психологии?

Возможно, он, как истинный дворянин, посещал светские мероприятия и близко общался с дамами, тщательно изучал их поведение, выводил на откровенные разговоры, а потом описывал в своих произведениях?

Понятно, но самое забавное, что мировоззрение современных женщин не особенно далеко ушло от толстовской эпохи. Подумать только - прошло столько лет, кардинально поменялись нравы и образ жизни, а женщины остались такими же, как и раньше.

ОБРАЗ АННЫ КАРЕНИНОЙ в КНИГЕ и ЭКРАНИЗАЦИЯХ

Даже если Вы не читали первоисточник, готова поспорить, что хотя бы одну из многочисленных экранизаций романа Вы смотрели. После прочтения книги я посмотрела самые известные из них, и... хотелось плакать, господа. Мне не понравился ни один фильм, а уж образы героев и самой Анны везде провальны.

Давайте вспомним, какой Каренина была в книге?

Красивая женщина лет 25-30, с формами. Она хороша, в ней есть море внутреннего обаяния, но она не роковуха как, например, Элен Курагина из Войны и мира, а напротив, ее красота более скромна.

Порой мне кажется, что Толстой намеренно создавал образ Анны похожим на образ среднестатистической русской женщины, чтобы читательницы отождествляли себя с Карениной, мечтали о такой же необузданной страсти. Этим то и объясняется успех романа.

Так, а кто играл Анну в фильмах, да и в целом, хороши ли вышли картины?

Например, экранизация с Татьяной Самойловой - вроде бы неплохой фильм, близкий к первоисточнику, да и Самойлова со своей изюминкой, красивая женщина. Но я в упор не вижу в ней Каренину. Меня сильно смущали ее усы... И не так я себе представляю женщину, в которую невозможно не влюбиться.

Затем вспоминается работа режиссера Сергея Соловьева, который во все свои фильмы проталкивал свою супругу Татьяну Друбич , особо не задумываясь, подходит ли она на ту или иную роль. В целом, считаю этот фильм худшим вариантом первоисточника. Во-первых, мне совсем не нравится Друбич, она и близко не Каренина, старовата для роли молодой женщины, это очень бросается в глаза. Во-вторых, чем же руководствовался режиссер, выбирая остальных актеров? Например, при всем моем позитивном отношении к Гармашу, к чему они из молодого помещика Левина сделали старого и чудноватого мужика? А Вронский... У актера Ярослава Бойко не тот типаж, чтобы глядя на него, замирало сердце и сбивалось дыхание от нахлынувших чувств. Он не харизматичный и деревянный в своем образе, совершенно не раскрыл своего героя.

Одной из последних работ является фильм Карена Шахназарова, где главные роли играют Елизавета Боярская и ее муж Максим Матвеев. И опять не то - Лиза, жертва ринопластики, со своим носом а-ля Майкл Джексон и басом очень далека от образа нежной Карениной - дамой из XIX века. Ну и как актриса она так себе, и сыграла эту роль не вдумчиво.

Более-менее удачной, но далеко не идеальной, считаю американскую экранизацию с Кирой Найтли . В ней мало толстовской глубины, но подача в форме театрального представления, декораций, музыкальное сопровождение - мне было крайне любопытно это наблюдать.

Конечно, Кира Найтли тоже не Каренина, хотя она мне визуально и как актриса импонирует. Вроде ничего особенного в ней нет, но, если присмотреться, в глазах этой актрисы тысяча чертей пляшут.

(Если что, скрин сделан мной самостоятельно из кинофильма с помощью редактора, это НЕ картинка с интернета, и администрация айрека разрешила им дополнить этот отзыв)

На первый взгляд, Анна Каренина неидеальная женщина, а ее поступки так и просятся на осуждение. Сами посудите, жила себе спокойно благополучной семейной жизнью, да и муж ее, Каренин, был, в общем-то, неплохим человеком.

И тут начинает она беситься с жиру, влюбляется без памяти в офицера, и готова бросить всё на свете, даже сына родного, идти наперекор обществу и осуждениям. Это в наше время осуждение общества считается пустяком и мы в последнюю очередь думаем о том, а что же скажут люди. А в 19 веке с этим было всё строго, женщины оберегали репутацию как зеницу ока, и не дай Бог впасть в немилость светского круга - всё, пиши - пропало.

А вот Лев Николаевич любит свою героиню со всеми ее недостатками. Его снисходительное отношение и какая-то отеческая забота буквально сквозит между строк произведения.

Да, автор не просто любит Анну и оправдывает ее. Он даже демонстрирует ее героизм в этой самоотверженности и бунтарстве. Наверняка именно таких женщин и любил Толстой - рисковых и отдающихся нахлынувшим чувствам без остатка.

Если Вы еще не читали книгу или сомневаетесь - очень рекомендую ознакомиться с произведением, даже если Вы смотрели кино и знаете сюжет. Ни один фильм не раскрыл образы так, как это сделал Толстой. Вы гораздо лучше узнаете знакомых персонажей, поймете мотивы их странных и сумасбродных поступков.

Мне очень нравится, что герои Толстого такие разносторонние, у него нет хороших и плохих, все многогранны. Всё как в жизни.

После прочтения книги Каренина будет не просто "бабой-дурой", которая думает одним местом сердцем, а не разумом. Можно гораздо глубже копнуть и разобрать тараканов в ее голове. Уверена, многие девушки найдут в себе много общего ни с Анной, так с Долли или с Китти.

Таким образом, книги Толстого несут не только художественную ценность, но и помогут многим разобраться в себе, переосмыслить свои отношения в семье и к жизни, к обществу. Также его произведения способны уберечь от многих ошибок. Очень хочу познакомить с этим произведением свою дочь, когда она подрастет .

И да - если Вы терпеть не можете сопливые сказочки про любовные переживания, как раз Анна Каренина - для Вас) Здесь нет лишних сантиментов, и это книга совсем не про любовь. Я бы сказала, она про нелюбовь.

То, что происходило между Анной и Вронским лично я могу назвать внезапной вспышкой страсти, которая также быстро погасла, как и разгорелась.

Раньше я не видела любви и между Китти и Левиным. Их отношения мне казались привычкой. А переосмыслив роман поняла, что нет ничего плохого в том, что разные люди со временем притираются друг к другу, и настоящие чувства не вспыхивают в один миг, а рождаются после долгих лет, проведенных вместе.

Несмотря на всю крутость, в произведении есть один незначительный минус - его затянутость. Но в этом вся русская классическая литература - много строк отвести под многочисленные описания и неторопливый сюжет.

Лично я поклонник более динамичных произведений, поэтому, такая-сякая, современную литературу читаю чаще классики.

Книге Льва Толстого "Анна Каренина" твердые 4 балла с плюсом и рекомендации к прочтению!

Всем удачи и хорошего настроения! Пока-пока!

Роман «Анна Каренина» Толстого, написанный в 1877 году, повествует о трагической любви замужней дамы Анны Карениной. В своей книге автору удалось представить масштабную картину быта и нравов дворянской прослойки Москвы и Петербурга образца второй половины XIX века.

На нашем сайте можно читать онлайн краткое содержание «Анна Каренина» по главам и частям, а также пройти тест для проверки знаний. Краткий пересказ романа будет полезен для читательского дневника и подготовки к уроку литературы.

Главные герои

Алексей Кириллович Вронский – граф, молодой блистательный офицер, завидный жених.

Алексей Александрович Каренин – супруг Анна, уважаемый чиновник.

Анна Аркадьевна Каренина – светская дама, супруга Алексея Александровича.

Степан Аркадьевич Облонский (Стива) – родной брат Анны, любвеобильный и непостоянный мужчина.

Дарья Облонская (Долли) – супруга Стивы, многодетная мать, верная подруга Анны.

Константин Дмитриевич Левин – успешный помещик, супруг Кити.

Екатерина Щербацкая (Кити) – младшая сестра Долли, ставшая супругой Левина.

Другие персонажи

Сергей Иванович Кознышев – писатель, старший брат Левина.

Лидия Ивановна – старая графиня, добрая приятельница Каренина.

Бетси Тверская – светская дама, подруга Анны.

Варенька – подруга Кити.

Сережа – восьмилетний сын Анны.

Часть первая

Главы I-IV

« Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему ». В большом семействе Облонских назревает серьезный кризис: Долли, мать шестерых детей, узнает об измене супруга, Степана Аркадьевича (Стивы). Атмосфера в доме накалена до предела, и ситуация кажется безвыходной.

Главы V-XVI

Тем временем из деревни в Москву приезжает старый знакомый Стивы, Константин Левин. Он собирается сделать предложение Кити Щербацкой, младшей сестре Долли, в которой видит « совершенство во всех отношениях ». Однако его планам не суждено было сбыться: восемнадцатилетняя девушка уже влюблена в лихого офицера графа Вронского, который даже не помышляет о женитьбе. Родители Кити полностью поддерживают ее выбор.

Главы XVII-XXI

К Облонским из Петербурга приезжает Анна Каренина, родная сестра Стивы, чтобы примирить супругов и не допустить развод. Вронский с первого взгляда влюбляется в молодую красивую женщину, и всеми силами пытается завоевать ее внимание.

В личной беседе с Анной Долли делится своим горем – между супругами « все кончено, и больше ничего ». Однако Карениной удается применить все свое дипломатическое мастерство, чтобы примирить Облонским и не дать расколоться семье.

Главы XXII-ХХХ

На пышном балу Каренина производит настоящий фурор. Кити внимательно наблюдает за ней, и замечает, что « Анна пьяна вином возбуждаемого ею восхищения ». Девушка понимает, что ее счастье разрушено – Вронский не на шутку увлечен петербургской красавицей.

На следующий день после бала Анна отправляет « мужу телеграмму о своем выезде из Москвы в тот же день ». Долли благодарит золовку за то, что она « сделала доброе дело ».

В поезде Анна замечает Вронского, который последовал вслед за ней. Офицер признается в любви, и Анна « испугана и счастлива » этим признанием.

В перроне в Петербурге Анну встречает муж, Алексей Александрович Каренин, которого она не любит, но уважает.

Главы XXXI-XXXIV

Дома первым человеком, встретившим Анну, становится ее восьмилетний сын Сережа, по которому она безмерно соскучилась во время разлуки.

Алексей Александрович занимает высокий пост в министерстве, и день его расписан буквально по минутам. Он любит супругу, но достаточно сдержан в проявлении чувств.

Устроившись в Москве, Вронский намерен « начать ездить в тот свет, где бы он мог встречать Каренину ».

Часть вторая

Главы I-Х

После унизительного отказа Вронского у Кити случается нервный срыв, повлекший за собой развитие туберкулезного процесса. В дом Щербацких собирается врачебный консилиум, чтобы что-то « предпринять для восстановления ее ослабевающих сил ». Доктора советуют отправить девушку на лечение за границу.

После поездки в Москву Каренина всячески избегает « нравственных друзей своих », и все чаще встречается с Вронским в доме его двоюродной сестры – княгини Бетси Тверской. В обществе уже ползут слухи об их нежной симпатии друг к другу, и Каренин начинает раздражаться.

Алексей Александрович, считавший « ревность чувством оскорбительным и унизительным », просит супругу не переступать « известные законы приличия ».

Главы XI-XVII

Любовная связь с Вронским тяготит Анну, которая впервые в жизни решилась на измену. Она чувствует себя « преступною и виноватою ».

Левин, возвратившийся в свое имение, ничего не знает о Кити и ее болезни. Он с головой уходит в ведение хозяйства, и показывает себя весьма толковым помещиком. К нему приезжает Стива Облонский, и от него Левин узнает « подробности о болезни Кити и планах Щербацких ». Стива обвиняет друга в нерешительности и трусости перед соперником.

Главы XVIII-XXIX

Мать Вронского категорически против связи сына, « которая могла вовлечь его в глупости » и мешала его блестящей карьере. Однако Вронский настроен решительно – он настаивает, чтобы Анна оставила мужа и переехала к нему. Каренина не хочет « отдать позору свое имя », поскольку супруг никогда не даст ей развода, а на роль любовницы она не согласна.

Большой страстью Вронского являются лошади. Он записывается на « офицерские скачки с препятствиями », и приобретает прекрасную английскую кобылу Фру-Фру. На скачках Вронский делает « скверное, непростительное движение », и тем самым ломает лошади спину. Увидев поверженным своего возлюбленного, Анна у всех на глазах устраивает форменную истерику, и тем самым с головой выдает себя.

Главы ХХХ-XXXVI

Щербацкие останавливают свой выбор на « маленьких немецких водах », где знакомятся с мадам Шталь – русской дамой, передвигающейся на коляске и ее приемной дочерью Варенькой.

Кити быстро находит общий язык с доброй Варенькой, и рассказывает ей о своей любовной трагедии. Девушка успокаивает страдалицу, и просит ее более здраво относиться к жизненным испытаниям. Кити возвращается в Россию в спокойном расположении духа.

Часть третья

Главы I-XII

Левин с головой уходит в ведение хозяйства. Нередко он работает наравне с мужиками, получая большое удовольствие от тяжелого физического труда. Левин понимает, что его любовь к Кити настолько сильна, что он не представляет рядом с собой другую женщину. Он пытается отыскать иной смысл с жизни, и останавливает свой выбор на реформировании хозяйства в масштабах собственного имения.

Степан Облонский отправляет на все лето в деревню Долли с детьми, « чтоб уменьшить сколько возможно расходы ». Справиться со многими хозяйственными проблемами Долли помогает Левин, и та в благодарность сообщает ему, что он не должен терять надежду на благосклонность Кити. Долли хочет пригласить на лето Кити и помирить молодых людей.

Главы XIII-XVI

Известие об измене Анны вызывает « жестокую боль в сердце Алексея Александровича ». Но он очень быстро приходит в себя, и пытается « отряхнуться от той грязи, которою она забрызгала его в своем падении ». Для Каренина очень важно находиться в состоянии душевного равновесия, а также соблюдать рамки приличия и не вредить собственной репутации.

Он не собирается драться с соперником на дуэли или же затевать судебный процесс. После долгих размышлений Алексей Александрович решает жить, как и прежде, только без былого уважения к супруге.

Главы XVII-XXIII

Будучи человеком весьма аккуратным в денежных вопросах, Вронский приходит к выводу, что нужно сократить расходы, и ни в коем случае не влезать в большие долги. Ситуация осложняется, когда он узнает о беременности Анны. Чтобы увезти любимую женщину от мужа, нужно « иметь деньги и выйти в отставку », а этого сделать честолюбивый Вронский никак не мог.

Во время объяснения с Вронским Анна понимает, что « не силах будет пренебречь своим положением, бросить сына и соединиться с любовником ».

Главы XXIV-XXXII

Левин страдает от того, что, находясь всего в тридцати верстах от Кити Щербицкой, не может ее увидеть. Ее отказ воздвиг « непреодолимую преграду» между ними, и он продолжает игнорировать настойчивые просьбы Долли повидать их.

В гостях у предводителя уезда Свияжского Левин делится своими мыслями по поводу ведения хозяйства в России на свой собственный, а не западный манер.

Часть четвертая

Главы I- VIII

Каренины продолжают жить в одном доме, но становятся « совершенно чужды друг другу ». Анна по-прежнему встречается с Вронским, и ее все чаще одолевает ревность к нему. Терпению Алексея Александровича приходит конец, когда он застает любовника своей жены в собственном доме. Он обвиняет Анну в несоблюдении договора, и собирается подать на развод, а Сережу отвезти к родной сестре.

На следующий день Каренин обращается к адвокату с просьбой провести развод « так, чтобы сын не оставался с матерью ». Узнав, что для этого потребуется обнародование любовной переписки супруги, он отказывается от тяжбы и уезжает по вопросам службы « в дальние губернии ». Будучи проездом в Москве, он сообщает Облонскому о разрыве родственных отношений между ними ввиду измены его сестры Анны.

Главы IX-XVI

На приеме у Облонских Левин вновь видится с Кити, и между молодыми людьми происходит объяснение. По сути, Левин делает Кити предложение руки и сердца, и она отвечает согласием. Родители девушки также « были бесспорно согласны и счастливы ее счастьем ». Начинаются приготовления к свадьбе.

Главы XVII-XXIII

Каренин получает телеграмму от супруги с просьбой немедленно приехать и простить ее перед смертью. Алексей Александрович понимает, что это « обман и хитрость », но все же возвращается домой. Он узнает, что Анна родила девочку, но состояние ее критично. Она умоляет мужа о прощении, и тот дарует его.

Каренин объясняется с Вронским, и молодой офицер чувствует « себя пристыженным, униженным, виноватым». В отчаянии он решает застрелиться, но только ранит себя.

Пока супруга шла на поправку, Алексей Александрович взял на себя все заботы о новорожденной девочке, которую также назвали Аней. Но его надежды на семейное счастье не оправдались – окрепшая после родильной горячки Анна « боялась его, тяготилась им и не могла смотреть ему прямо в глаза ».

Анна ненавидит мужа « за его великодушие », и просит брата обсудить с Карениным возможность развода. Алексей Александрович растоптан и соглашается подписать любые бумаги на любых условиях. Уже через месяц он остается один с Сережей, в то время как Анна с Вронским отправляется в Италию, « не получив развода и решительно отказавшись от него ».

Часть пятая

Главы I-VI

Приготовления к свадьбе идут полным ходом. На радостях Левин даже исповедуется, чего не делал много лет. Он признается батюшке в своем неверии, и тот призывает его уверовать в Господа хотя бы ради будущих своих детей. Левин успокаивается и с чистой душой венчается с Кити. Сразу после ужина « в ту же ночь молодые уехали в деревню ».

Главы VII-XIII

Анна и Вронский путешествуют по Европе. Освободившись от супружеских оков, Анна чувствует себя « непростительно счастливою и полною радости жизни », в отличие от своего возлюбленного, который « не был вполне счастлив ». Устав от скучной и бездеятельной жизни в Европе, они возвращаются в Россию.

Главы XIV-ХХ

Первые месяцы семейной жизни Кити и Левина полны мелких ссор и вспышек ревности, которые отравляют их счастье. Но спустя время супруги приноравливаются друг к другу, и жизнь их налаживается. Глубокий след в их душах оставляет мучительная смерть брата Левина, Николая. Одновременно ухудшается самочувствие у Кити – девушка беременна.

Главы XXI-XXXIII

В « тяжелую минуту одинокого отчаяния » Каренин получает ощутимую моральную поддержку от своей старой знакомой – графини Лидии Ивановны. Ей удается укрепить его дух и веру в Бога. Графиня берет на себя все заботы о Сереже, решение хозяйственных вопросов. Она уверена, что мальчика нужно полностью изолировать от матери.

Лидия Ивановна получает письмо от Анны с просьбой встретиться с сыном, и отвечает ей решительным отказом. В свою очередь, Каренин лично берется за воспитание Сережи, но ему никак не удается достучаться до сердца ребенка.

В день рожденья Сережи Анна решает, что поедет « в дом к мужу, подкупит людей, будет обманывать, но во что бы то ни стало увидит сына ». Мальчик безумно рад этой встрече, но с появлением Каренина Анна бросается прочь из дома.

Анна томится взаперти и, вопреки всем предостережениям Вронского, отправляется в театр. Тем самым она подписывает под своей репутацией окончательный приговор: скандал в высшем обществе обеспечен, и за Анной закрепляется слава « падшей женщины ».

Часть шестая

Главы I-XV

Все лето в доме Левиных гостят многочисленные родственники и друзья молодоженов. Приезжает и Варенька, с которой Кити познакомилась во время своего пребывания на водах. За ней принимается ухаживать брат Левина, Сергей, который собирается сделать девушке предложение, но все не решается.

Главы XVI-XXIV

Долли решает проведать Анну, « несмотря на перемену ее положения ». Долли замечает, что Каренина необычайно похорошела: она с особой тщательностью следит за гардеробом, ездит верхом. Она признается подруге, что « непростительно счастлива », и что более не будет иметь детей, чтобы сохранить свою красоту для Вронского. Анна мало времени уделяет дочери, и с гораздо большим удовольствием занимается хозяйством.

За два дня, что Долли погостила у Анны, она поняла, сколь великой между ними стала пропасть.

Главы XXV-XXXII

На первый взгляд у Анны и Вронского жизнь « была такая, какой лучше желать нельзя: был полный достаток, было здоровье, был ребенок, и у обоих были занятия ». Однако со временем Вронский все чаще начинает примечать, как его тяготит назойливая любовь Анны, ее постоянное стремление контролировать все его поступки. Он в одиночестве отправляется на губернские выборы, отчасти от скуки, но в большей степени, чтобы « заявить свои права на свободу пред Анной ».

В свою очередь, Каренина старается не докучать любовнику бурными сценами ревности, но ее хватает ненадолго. Она пишет ему письмо, и сообщает о мнимой болезни дочери. Вронскому ничего не остается, как вернуться в имение, где его ждет « мрачная, тяжелая любовь ».

Анна, желая прогнать страшные мысли о равнодушии к ней Вронского, начинает принимать морфин.

Часть седьмая

Главы I-XII

Перед родами Кити супруги перебирается в Москву. Левин старается вести светскую жизнь, но она ему совсем не по душе. В числе прочих он наносит визит Вронскому и Анне, который также переехали из имения.

Анна старается произвести выгодное впечатление на Левина, и это ей удается: он любуется и восхищается ею – « и красотой ее, и умом, образованностью, и вместе простотой и задушевностью ». Узнав о визите мужа к Анне, Кити чувствует себя глубоко несчастной. Левин обещает ей впредь избегать любого общения с Карениной.

Главы XIII-XXII

У Кити начинаются роды, и Левин, человек неверующий, в отчаянии взывает к Господу, как « во времена детства и первой молодости », чтобы тот уберег любимую женщину. Видя мучения Кити, он уже не хочет ребенка, а желает « только прекращения этих ужасных страданий ».

Кити благополучно рожает мальчика, и обезумевший Левин с трудом понимает, что жена « жива, здорова и что так отчаянно визжавшее существо есть сын его ».

Финансовые дела семьи Облонских находятся « в дурном положении ». Он просит Алексея Александрович похлопотать о его повышении оклада. Каренин считает зятя никчемным работником, но все же соглашается замолвить за него словечко перед начальством.

Облонский также просит Каренина предоставить Анне развод, живущей уже полгода в Москве, « где каждая встреча ей нож в сердце ». Алексей Александрович обещает подумать.

Главы XXIII-XXXI

Анна продолжает ревновать Вронского « не к какой-нибудь женщине, а к уменьшению его любви ». Она мучает любовника бесконечными обвинениями, придирками, жалобами, резкими перепадами настроения, чем еще больше отдаляет его от себя. Все чаще Анна приходит к мысли, что « все спасается смертью », и решить все проблемы в ее жизни можно лишь смертью.

Каренина окончательно утрачивает душевное равновесие. В надежде получить необходимое ей утешение, она отправляется к Долли, но застает там Кити. Желая больнее уколоть бывшую соперницу, Анна как бы вскользь замечает, что Левин был у нее и очень ей понравился.

Желая как можно больнее наказать возлюбленного за его равнодушие и избавиться от терзавших ее переживаний, Анна отправляется на вокзал и бросается под поезд.

Часть восьмая

Главы I-V

Вронский тяжело пережил смерть любимой женщины. В течение шести недель семья присматривала за ним, опасаясь, что в порыве отчаяния он покончит жизнь самоубийством. Оправившись после трагедии, он отправляется добровольцем в Сербию.

Мать Вронского считает, что смерь Карениной – это « все что-то особенное доказать ». Даже теперь она не может спокойно говорить о женщине, погубившей « двух прекрасных людей » – Каренина и ее сына.

Воспитание осиротевшей Ани берет на себя Алексей Александрович.

Главы VI-XIX

Счастливая в своем материнстве, Кити спокойно растит сына, которого нарекли Дмитрием. Левин часто размышляет над тем, « что он такое и для чего он живет ». Переосмыслив свое отношение к вере, он начинает жить « для души, по правде, по-Божью ».

Заключение

В своем произведении Лев Николаевич делает акцент на том, что невозможно построить счастье, основанное на разрушении семьи и страданиях близких людей. Слепое следование страсти разрушительно и не способно сделать человека по-настоящему счастливым.

После ознакомления с кратким пересказом «Анна Каренина» рекомендует прочесть роман Толстого в полном варианте.

Тест по роману

Проверьте запоминание краткого содержания тестом:

Рейтинг пересказа

Средняя оценка: 4 . Всего получено оценок: 605.

«АННА КАРЕНИНА»

Вскоре после окончания работы над «Войной и миром» Толстой принялся за роман из эпохи Петра I, надеясь в этой эпохе, о которой он говорил, что «весь узел русской жизни сидит тут», найти разгадку исторических судеб России и русского национального характера. Убеждение в том, что Россия должна развивать самобытную национальную культуру, должно было стать, как и в «Войне и мире», одной из центральных идей романа, и в этом заключалась органическая связь этих произведений. Очень показательна запись Толстого, сделанная им в самом начале работы над новым романом: «Петр, т. е. время Петра, сделало великое необходимое дело, но, открыв себе путь к орудиям Европ. цивилизации, не нужно брать цивилизацию, а только ее орудия для развития своей цивилизации. Это и делает народ»1. Однако, заготовив для романа много материала и написав ряд художественно полноценных фрагментов его, Толстой не довел до конца эту работу, с трудом ему дававшуюся, хотя и вновь возвращался к ней в конце 70-х годов. Ему трудно было, как он сам признавался, проникнуть в отдаленную от его времени эпоху, в психологию тогдашних людей, представить себе их быт, обстановку их жизни. Очень охлаждало Толстого в его работе и то, что, по мере углубления в исторический материал, личность Петра все более и более отталкивала его.

Летом 1871 года Толстой жил в самарских степях, лечась кумысом. Вскоре он приобрел в Самарской губернии имение, куда начиная с 1872 года ездил на летние месяцы несколько раз подряд, иногда со всей семьей. В 1873 году Самарскую губернию постиг голод, и Толстой принял участие в помощи голодающим. По его инициативе был организован сбор денежных пожертвований в пользу голодающих, давший значительную сумму и облегчивший нужду самарских крестьян.

С большой энергией принялся Толстой в 1871—1872 годах за составление своей обширной «Азбуки». К этому побудило его новое увлечение педагогикой, которая теперь, по его признанию, интересовала его больше, чем литературная деятельность. «Азбуке» Толстой придавал исключительно большое значение. А. А. Толстой он писал: «Гордые мечты мои об этой азбуке вот какие: по этой азбуке только будут учиться два поколения русских всех детей — от царских до мужицких — и первые впечатления поэтические получат из нее, и что, написав эту «Азбуку», мне можно будет спокойно умереть»2. Ей же он писал в другом письме: «Эта азбука одна может дать работы на 100 лет. Для нее нужно знание греческой, индийской, арабской литератур, нужны все естественные науки, астрономия, физика, и работа над языком ужасная — надо, чтоб все было красиво, коротко, просто и, главное, ясно»3. И Толстой в связи с этой новой, увлекавшей его работой усиленно занимается греческим языком и естественными науками, особенно физикой, а также астрономией, для составления популярных статей по этим дисциплинам.

Говоря об «ужасной» работе над языком «Азбуки», Толстой имел в виду преимущественно работу над языком детских рассказов, вошедших в «Азбуку». Язык этих рассказов, образцом которых и лучшим достижением, по справедливому отзыву самого Толстого, является «Кавказский пленник», Толстой довел до предельной степени простоты и ясности, так, чтобы он мог пройти «через цензуру дворников, извозчиков, черных кухарок». Язык этот Толстой вырабатывал, прислушиваясь к языку крестьянских ребят, вчитываясь в написанные ими рассказы, используя материал сказок, пословиц, былин. Это был в полной мере народный язык, общепонятный, доступный всякому и потому чуждый диалектизмов и местных лексических особенностей. В марте 1872 года Толстой писал Н. Н. Страхову: «Бедная Лиза» выжимала слезы, и ее хвалили, а ведь никто никогда уже не прочтет, а песни, сказки, былины — все простое будут читать, пока будет русский язык.

Я изменил приемы своего писания и язык... язык, которым говорит народ и в котором есть звуки для выражения всего, что только может желать сказать поэт, — мне мил. Язык этот, кроме того, — и это главное — есть лучший поэтический регулятор. Захоти сказать лишнее, напыщенное, болезненное — язык не позволит...»4

В этот период Толстой тратил много времени на организацию школьного дела, на составление учебных руководств, на публичные выступления и литературную полемику по вопросам народного образования, в частности по вопросу о методе обучения грамоте. В декабре 1874 года он писал А. А. Толстой: «Я теперь весь из отвлеченной педагогики перескочил в практическое, с одной стороны, и в самое отвлеченное, с другой стороны, дело школ в нашем уезде. И полюбил опять, как 14 лет тому назад, эти тысячи ребятишек, с которыми я имею дело. Я у всех спрашиваю, зачем мы хотим дать образование народу, и есть пять ответов. Скажите при случае ваш ответ. А мой вот какой. Я не рассуждаю, но когда я вхожу в школу и вижу эту толпу оборванных, грязных, худых детей с их светлыми глазами и так часто ангельскими выражениями, на меня находит тревога, ужас, вроде того, который испытывал бы при виде тонущих людей. Ах батюшки, как бы вытащить, и кого прежде, кого после вытащить! И тонет тут самое дорогое, именно то духовное, которое так очевидно бросается в глаза в детях. Я хочу образования для народа только для того, чтобы спасти тех тонущих там Пушкиных, Остроградских, Филаретов, Ломоносовых. А они кишат в каждой школе. И дело у меня идет хорошо, очень хорошо. Я вижу, что делаю дело и двигаюсь вперед гораздо быстрее, чем я ожидал»5.

В марте 1873 года Толстой начал работу над романом «Анна Каренина», задуманным еще в 1870 году и законченным лишь в 1877 году. Толстой первоначально хотел показать в нем судьбу «потерявшей себя» замужней женщины из высшего общества. Замысел этот был связан с вопросом о свободе чувства для женщины, ставшем на очередь дня особенно в пореформенную эпоху. Но чем дальше подвигалась работа над романом, тем все шире раздвигались его рамки, как это большей частью бывало у Толстого.

До нас дошло большое количество черновых материалов, относящихся к «Анне Карениной»6, в том числе ранний конспективный набросок всего произведения, в котором для отдельных глав намечен был только схематический план. По этому конспективному наброску легко судить о тех рамках, в которых должна была развиваться тема романа.

Эти рамки определялись первоначальным замыслом Толстого. Героиня — неверная жена, жалкая, но не преступная. Она молода, полна неизрасходованных жизненных сил, страстно хочет любить и быть любимой, но муж ее, кроткое и доброе существо, — человек невзрачный, рассеянный и чудаковатый, в полном смысле слова «не от мира сего». Он никак не мог импонировать ни обществу, в котором вращаются супруги, ни жене. Жена, встретившись на своем жизненном пути с красивым молодым аристократом, который пробуждает в ней не выявившийся до сих пор инстинкт настоящей женской любви, теряет голову и смело и дерзко, не считаясь с моральными преградами, ведет борьбу за свое счастье. Без той напряженной рефлексии и мучительного самоконтроля, которые характеризуют поведение Анны в окончательной редакции романа, она преступает обычные моральные устои, не считаясь с горем и страданиями своего незлобивого мужа, пренебрегая установившимися нормами поведения замужней женщины. Она беззастенчиво лжет мужу и его любимой сестре, впоследствии замененной отталкивающей ханжой графиней Лидией Ивановной, и подчас бравирует свободой своего поведения и своих суждений о любви. Она «дьявол» в образе женщины; в ее облике — «дьявольский блеск», в душе — «решимость ни перед чем не останавливаться на своем порочном пути».

И при всем том она действительно жалка в своем любовном угаре. Ни Анна, ни Вронский не находят счастья в своей связи. Светское общество отвернулось от них, а признание людей свободомыслящих, «нигилистически» настроенных, «дурно воспитанных» писателей, музыкантов и художников, посещающих их, не доставляет им радости. Анна не может отделаться от мысли о лживости своего положения; она, кроме того, ревнует Вронского. Чтобы спасти себя от одиночества, она придумывает себе разные средства: пробует блистать красотой и нарядами и завлекать мужчин, пытается «построить себе высоту, с которой бы презирать тех, которые ее презирали», но все это оказывается не в ее натуре. Остаются одни «животные отношения» с любимым человеком и роскошь жизни, да еще «привидение» — покинутый муж, «осунувшийся, сгорбленный старик, напрасно старавшийся выразить сияние счастья на своем сморщенном лице». Анна не выдерживает такой жизни и кончает самоубийством.

Каренина, уже в раннем воплощении Толстым его замысла, не виновата в том, что она «потеряла себя» и стала неверной женой. Она, правда, эгоистична и безучастна к своему жалкому, хотя и доброму мужу, но это потому, что не в ее силах совладать со своей страстью и преодолеть нахлынувшее на нее любовное влечение, которого она никогда не испытывала к супругу, обделенному природой и лишенному таланта любви. Уже в одном из ранних вариантов романа появляется библейский эпиграф, отнимающий у людей право судить грешницу. Первоначально этот эпиграф, в котором идет речь о божьем, а не человеческом суде над женщиной, изменившей мужу, был заимствован из Шопенгауэра и звучал так: «Отмщение мое», затем дан был точный его библейский текст на церковнославянском языке: «Мне отмщение, и аз воздам». И раз поставленный эпиграф уже не снимался, несмотря на то что он далеко не исчерпывал усложнившегося впоследствии внутреннего смысла романа.

В процессе работы над романом Толстой все более и более отходил от первоначальной обрисовки характера Анны и Каренина. Чем дальше, тем больше морально повышался и духовно обогащался образ Анны и одновременно снижался моральный облик Каренина, постепенно превращавшегося в педантически самоуверенного и сухого бюрократа, пытающегося регламентировать свою семейную жизнь по принципам канцелярского уклада.

Художник, умевший найти настоящую правду жизни и считавший, что только о ней и нужно говорить, зорко подметил в дворянском семейном и общественном укладе своей эпохи типическое и характерное и отказался от изображения единичного и потому не характерного. Он в завершительной редакции романа рассказал о трагедии молодой, внутренне незаурядной женщины, погибшей в тисках светского общественного быта и его морали, наиболее типичным выражением которой было поведение ее постылого мужа и ближайшей аристократической среды. Холодной и бездушной морали Каренина и его круга и душевно ограниченной, формальной правоте поведения Вронского противопоставлена правда впервые горячо полюбившего женского сердца, которое не выдержало непомерной тяжести легшего на него нравственного бремени.

Но трагедия Анны в трактовке Толстого коренится не только во внешних обстоятельствах, сопутствовавших ее жизни, но и в самих свойствах ее натуры. Анна — воплощение страсти, до времени не находившей себе проявления, как бы заглушенной привычным укладом повседневного быта светской женщины, супруги сановника и матери любимого сына. Когда же Каренина на своем пути встретила человека, пробудившего у нее дремавшее чувство никогда еще не испытанной любви, она, глубоко захваченная этим чувством, радуясь ему и борясь с ним, все более и более отдается во власть его и всецело подчиняет ему свою внутреннюю жизнь. Она любит сына, рожденного ею от нелюбимого мужа, потому что сын дал ее душевному миру то, чего не мог дать муж, и равнодушна к дочери, рожденной от Вронского, потому что страстью к нему до конца была заполнена ее жизнь, и в ее душе для дочери уже не оставалось места. Все, чем жила Анна после встречи с Вронским, все, о чем она думала и что делала, диктовалось ее страстью к нему и стремлением удержать его любовь к себе.

Тема опустошительной и испепеляющей страсти, не находящей себе выхода в мир широких человеческих интересов, не растворяющейся в чувстве семейных связей и отношений и в самой себе таящей роковую развязку, в творчестве и воззрениях Толстого занимает существенное место. Любовь — страсть, в себе замкнутая и превращающаяся в «поединок роковой», в представлении Толстого приводит к гибели и Анну Каренину.

В согласии с первоначальным замыслом, по которому в центре повествования должна была быть судьба несчастной в любви женщины, в первых набросках романа еще нет образов Левина и Кити. Лишь через некоторый, правда небольшой, промежуток времени Толстой решил, как это он делал часто в своих художественных произведениях, связать судьбу посторонних его биографии персонажей с судьбой персонажей, непосредственно связанных с его личной жизнью и с жизнью его близких. Так параллельно с линией Анна — Каренин — Вронский определилась как равноправная линия Левин — Кити, отразившая в существенных своих чертах личные отношения самого Толстого с его невестой, потом женой, а также духовные искания и приближавшийся духовный кризис автора романа. К тому времени, когда задумана была «Анна Каренина», в творческом сознании Толстого возник ряд типов и образов, ждавших своего воплощения и пока еще не объединенных вокруг какого-либо центрального образа. И вот, как только он определился, так, говоря словами самого Толстого, «все лица и мужские типы, представлявшиеся прежде, нашли себе место и сгруппировались вокруг этой женщины»7, то есть Анны.

Осложнение рассказа о судьбе «потерявшей себя» женщины рассказом о жизни Левина и его общественных интересах и религиозно-философских исканиях неизбежно повлекло за собой введение в роман элемента злободневности. И это прежде всего потому, что сам Толстой — прототип Левина — живо откликался на важнейшие вопросы, занимавшие и волновавшие современное ему русское общество.

В «Анне Карениной» пореформенный помещичий и крестьянский быт и происшедшие в нем сдвиги и экономическое расслоение нашли самое живое и художественно убедительное отражение. Недаром Ленин в статье «Л. Н. Толстой и его эпоха» пользуется цитатой из «Анны Карениной» для уяснения того, «в чем состоял перевал русской истории» за полвека с 1861 по 1905 год, считая, что «трудно себе представить более меткую характеристику периода 1861—1905 годов», чем та, которая выражается мыслью Левина: «У нас теперь... все это переворотилось и только укладывается...»8

Развитие и усложнение капиталистических отношений воочию предстает перед нами в изображении жизненного пути Левина, его брата Николая, другого брата — Кознышева, Вронского, Облонского, семьи Щербацких, помещика Свияжского, кулака Рябинина, знаменитого петербургского адвоката, крестьянского люда, фигурирующего в романе. Личная, интимная жизнь персонажей романа выступает на фоне глубоких социальных противоречий эпохи и этими противоречиями в конечном счете определяется. Заглавие романа, как и его эпиграф, соответствовавшие объему темы в первоначальном замысле, применительно к законченному его тексту оказываются слишком узкими.

В промежуточных стадиях работы над романом Толстой порой полнее и определеннее характеризует некоторых из своих персонажей, отражающих общественные движения эпохи и в окончательном тексте лишь бегло упоминаемых. Так, о Крицком, приятеле и сотруднике Левина в деле насаждения в деревне производительных артелей, прямо сказано, что он социалист, проповедующий коммунизм и утверждающий необходимость насильственной борьбы с существующим общественным строем. В этом смысле в черновых текстах Крицкий и высказывается, и его речи, как и речи Николая Левина, — непосредственный отзвук идей революционного народничества 70-х годов, которые Толстой так или иначе склонен был ассоциировать с нигилизмом.

В первоначальных планах и набросках «Анны Карениной» несколько раз упоминаются нигилисты, принимающие своими советами какое-то участие в семейной драме Анны и Каренина. В дальнейшей работе над романом нигилисты в этой ситуации и вообще никак прямо не фигурируют, возможно, потому, что в 70-х годах нигилизм в том его понимании, какое утвердилось в 60-е годы, становится уже анахронизмом. Но в одной из черновых редакций романа все же имеется эпизод с выпадом против нигилистов. Тут мы читаем впоследствии исключенную главу, в которой в связи с заботами Каренина о воспитании его сына Сережи рассказывается о совещании Каренина с приглашенным им педагогом. Воззрения и поведение этого педагога очень подходят к тем, которые обычно связывались с понятием нигилизма. Педагог относится с презрением к Каренину и к его взглядам на воспитание и не пытается даже скрыть этого. Он возражает против религиозного элемента и против «чувственной стороны» в воспитании и считает основной его задачей образование в душе ребенка «правильных понятий». В окончательном тексте ни о планах Каренина относительно воспитания сына, ни о споре Каренина с педагогом, ни о поведении и взглядах педагога ничего не говорится, и единственным намеком на его нигилизм является лишь фраза, обращенная к Сереже:

«Вы бы лучше думали о своей работе, а именины никакого значения не имеют для разумного существа. Такой же день, как и другие, в которые надо работать».

В окончательном тексте романа Анна, находясь в «обществе партии крокета» у Бетси, спрашивает ее: «Вы будете на празднике у Роландаки?» Из текста неясно, кто такой этот Роландаки, так как больше о нем здесь нигде не упоминается. Чтобы понять, каким образом в завершенный текст попала эта фамилия, нужно обратиться к черновым редакциям, в которых о Роландаки, вначале фигурирующем под фамилией барона Илена или Ильмена, говорится довольно подробно. Это финансовый делец нового типа, очень богатый, умный, образованный и прекрасно воспитанный человек. «Общество партии крокета» собирается на его богатой даче, а не на даче Бетси, как в окончательной редакции. У него бывают представители высшего света, вплоть до великого князя, которые ездят к нему, чтобы приятно провести время, вкусно поесть, посмотреть его картины, но они вместе с тем относятся к нему как к чуждому им по положению человеку, с которым общаются лишь в известных, строго очерченных границах. Среди гостей Роландаки-Илена — и Вронский и Анна. Этот впоследствии отброшенный Толстым эпизод очень хорошо иллюстрирует социальную эволюцию русской аристократии в 70-е годы — по тому же приблизительно пути, через который прошел и Стива Облонский.

«Анна Каренина» писалась на протяжении 1873—1877 годов, и Толстой, по мере того как работа над романом подвигалась вперед, отзывался в нем на многое из того, что возбуждало умы русского общества и находило отклики в печати как раз в эти годы или незадолго до этого. Научные и философские проблемы, вопросы искусства, исторические политические события, отдельные правительственные мероприятия, факты общественной жизни за это время в той или иной мере подверглись обсуждению в «Анне Карениной»9.

Так, в ней нашли себе отражение споры русских ученых и философов по вопросу о границах между психическими и физиологическими явлениями, главным образом развернувшиеся на страницах «Вестника Европы» в 1872—1874 годы. Левин, интересующийся естествознанием, сам в курсе этих споров. Он же критикует популярное учение о теплоте Тиндаля, книги которого были переведены в России в конце 60-х и в первой половине 70-х годов. С ним ведет беседу помещик Свияжский о теории воспитания, высказанной Спенсером в статье, появившейся в русском переводе в 1874 году в журнале «Знание». Свияжский говорит также о «Шульце-Деличевском направлении», о «Мильгаузенском устройстве», занимающем теперь лучшие умы Европы, о громадной литературе по рабочему вопросу «Лассалевского направления». (В 1870 году вышло в русском переводе В. Зайцева собрание статей Лассаля.) Тот же Свияжский пытается заинтересовать Левина журнальной статьей о причинах раздела Польши. Этот вопрос в начале 70-х годов привлек ряд русских историков во главе с Костомаровым; на эту тему в «Вестнике Европы» за 1874 год напечатана была статья Щебальского, о которой, видимо, и идет речь в романе.

Каренин читает брошюру о путешествии, очевидно, известного путешественника П. Я. Пясецкого в Китай, вышедшую в 1874 году. Он же читает сочинение о евгюбических надписях — видимо, статью на эту тему Мишеля Бреаля, напечатанную в «Revue des deux Mondes» за 1874 год. Анна читает «новую книгу» Тэна, то есть его сочинение «L’ancien règime», первый том которого вышел в 1870 году. В черновых текстах она, кроме того, читает «модные серьезные книги» Токвиля, Карлейля, Льюиса. Полные собрания сочинений первых двух авторов вышли в оригиналах в 60-е и 70-е годы, наиболее же популярная книга Льюиса «Вопросы о жизни и духе» вышла на английском языке в 1874 году, а в русском переводе — в 1876 году. Князь Львов, озабоченный воспитанием сына, читает учебник русской грамматики Буслаева, вышедший в 1869 году. За обедом у Облонского в одной из черновых редакций романа ведется разговор на тему о неверности жены в браке в связи с полемикой по этому вопросу между Дюма-сыном и Жирарденом, завязавшейся во французской печати в 1871—1872 годах. (В окончательной редакции спор уже ведется отвлеченно — на тему о правах и обязанностях женщины, без упоминания французских авторов.) В доме Щербацких спорят о спиритизме, особенно занимавшем некоторые круги русского общества начиная с 70-х годов; к помощи заезжего шарлатана-спирита обращается Каренин для решения своих семейных дел. Вместе с графиней Лидией Ивановной он в своей душевной тревоге одновременно старается опереться на учение о спасении одной лишь верой, без добрых дел. Это учение проповедовалось известным лордом Редстоком, приезжавшим в Россию в 1874—1875 годах и снискавшим себе здесь в великосветской среде усердных последователей, особенно в лице В. А. Пашкова, основателя секты «пашковцев».

Текущие вопросы и события в области искусства также находят себе значительное отражение в романе. Страницы, на которых говорится о встрече в Италии Вронского, Анны и Голенищева с художником Михайловым, как и некоторые другие страницы романа, не связаны тесно с его фабулой и без особого ущерба для нее могли бы отсутствовать, но они понадобились Толстому для того, чтобы отозваться на основные вопросы живописного искусства, тогда у нас обсуждавшиеся. Образ художника Михайлова и его реалистическая манера письма, особенно сказавшаяся в изображении Христа перед Пилатом, скорее всего связаны с личностью и творчеством художника И. Н. Крамского, написавшего в 1872 году картину «Христос в пустыне», в которой дан весьма очеловеченный образ Христа, близкий по идее к тому, какой вышел и из-под кисти Михайлова. В 1873 году Крамской рисовал известный портрет Толстого, и тогда, по свидетельству самого Крамского, между ним и Толстым велись долгие беседы по вопросам искусства, нашедшие, нужно думать, отражение в романе. «Ивановско-Штраусовско-Ренановское отношение к Христу и религиозной живописи», в котором Голенищев упрекает Михайлова, было свойственно и художнику Н. Н. Ге, автору картин «Тайная вечеря» (1863), «Вестники воскресения» (1867), «Христос в Гефсиманском саду» (1868). Толстой познакомился с Ге лично лишь в 1882 году, но, несомненно, знал его как художника значительно ранее.

Во время визита Левина с Облонским к Анне завязывается беседа о новом направлении в искусстве, о новой иллюстрации Библии французским художником (очевидно, имеются в виду иллюстрации к библейскому тексту Доре, появившиеся в 1866 году). Анна говорит о торжестве реалистического направления в искусстве и литературе, в частности у Золя и Доде, романы которых стали выходить в свет с начала 70-х годов. Вронский и Кити на балу говорят о будущем общественном театре, о чем шли у нас усиленные толки со времени Политехнической выставки 1872 года, при которой был организован общедоступный народный театр. В романе упоминаются певицы Нильсон, Патти, Лукка, с большим успехом выступавшие в 70-х годах в Петербурге и Москве. Левин, слушая концерт, в беседе с Песцовым высказывается о недостатках вагнеровского направления в музыке, которые состоят в том, что музыка переходит в область чужого искусства. Как пример такой же ошибки, он приводит скульптора, который вздумал высекать из мрамора тени поэтических образов, стоящие вокруг фигуры поэта на пьедестале. Скульптором этим, окружившим фигуру поэта как бы тенями персонажей его поэтических произведений, был Антокольский, выставивший в 1875 году в Академии художеств свой проект памятника Пушкину.

Наконец, в романе мы находим отклики большею частью на свежие общественные события времени. В салоне Бетси говорят о всеобщей воинской повинности, введенной указом 1 января 1874 года. Каренин высказывается против чрезмерного притеснения башкир, подвергшихся в начале 70-х годов особенно жестокому угнетению со стороны местной администрации. На обеде у Облонского происходит спор о преимуществах классического и реального образования — отголосок того общественного возбуждения, которое связано было с введением нового гимназического устава 31 июля 1871 года, по которому в гимназиях для борьбы с вольнодумством введено было усиленное преподавание классических языков и лишь воспитанники гимназии получали доступ в университеты. На квартире у Катавасова в присутствии Левина идет разговор об университетском вопросе, являющийся отзвуком резких разногласий в профессорской среде Московского университета в 1867 году, результатом которых был уход в отставку трех молодых профессоров. Во время визита Левина к графине

Боль завязывается беседа о процессе иностранца, которого в виде наказания предложено было выслать за границу. Тут очевидный намек на громкий процесс железнодорожного афериста Струсберга, арестованного в Москве в 1875 году, преданного суду и приговоренного к ссылке в Сибирь, но в конце концов благодаря своему иностранному подданству высланного за границу.

Самым крупным общественным событием той поры был, конечно, «славянский вопрос». По словам Толстого, он пришел «на смену вопросам иноверцев, американских друзей, самарского голода...», то есть на смену разговорам, связанным с празднованием в 1875 году присоединения униатов к православной церкви, толкам о приезде американской депутации в 1866 году для поздравления Александра II с благополучным исходом покушения на него Каракозова и для выражения благодарности за вмешательство России в гражданскую войну в Соединенных Штатах; наконец, на смену общественному возбуждению, вызванному страшным голодом в Самарской губернии в 1873 году.

«Славянский вопрос» особенно обострился у нас со времени возникновения в июне 1876 года сербско-черногорско-турецкой войны, в которой приняли участие русские добровольцы. С самого начала добровольческое движение вызвало у Толстого отрицательное к себе отношение. Когда 1 апреля 1877 года Россией была объявлена война Турции, он писал А. А. Толстой: «Как мало занимало меня сербское сумасшествие и как я был равнодушен к нему, так много занимает меня теперь настоящая война и сильно трогает меня»10.

Добровольческое движение в пользу славян наряду с духовным кризисом Левина являются, как известно, центральными темами последней, восьмой части «Анны Карениной». Катков, редактор «Русского вестника», в котором печатался роман, воспротивился тому, чтобы печатать на страницах своего журнала выпады против добровольческого движения, но Толстой, в черновых редакциях восьмой части, или «эпилога», как она тогда обозначалась, отзывавшийся о «славянском вопросе» еще более резко, чем в окончательном тексте, настолько упорно отстаивал свои позиции, что, как мы знаем, пошел на разрыв с Катковым и выпустил эту часть отдельной книжкой.

Так широко раздвинул Толстой рамки романа, задуманного первоначально лишь как повествование о судьбе неверной жены и об истории одной семьи. Морально-психологическая тема, легшая в основу замысла, получила всестороннее уяснение лишь после того, как она включена была в тему социально-общественную, и «Анна Каренина» оказалась романом одновременно и семейным и социальным.

Через двенадцать лет после его окончания, в 1889 году, Толстой в письме к своему знакомому Г. А. Русанову сам подчеркнул широту охвата жизни в романе и идейную его значительность. «Иногда, — писал он, — хочется все-таки писать и, представьте себе, чаще всего именно роман, широкий, свободный, вроде «Анны Карениной», в который без напряжения входило бы все, что кажется мне понятым мною с новой, необычной и полезной людям стороны»11. Отсюда страницы и целые главы в «Анне Карениной», которых не ввел бы в роман писатель, взыскательный только к архитектурной стройности произведения (например, встречи Вронского и Карениной с художником Михайловым и в связи с этим рассуждения о сущности искусства, картина дворянских выборов; тема сербско-турецкой войны).

Толстой же, как правило, никогда не знал, как продолжит и как кончит он то, что начал писать, и на какие занимавшие его вопросы он отзовется в процессе работы над какой-либо сложной темой. «Знаете ли вы,— говорил он одному своему знакомому, — что я очень часто сажусь писать одно и вдруг перехожу на более широкие дороги: сочинение разрастается»12. Так именно обстояло дело с «Анной Карениной», как ранее с «Войной и миром», как впоследствии с «Воскресением». И это происходило потому, что у Толстого работа над художественным произведением всегда сопровождалась стремлением уяснить себе существенные проблемы, волновавшие его и выдвигавшиеся живой современностью. Он смело нарушал установившиеся литературные каноны и жертвовал ими, когда ему нужно было откликнуться на факты и события реальной жизни, так или иначе задевавшие и заставлявшие работать его сознание. Художественный образ для Толстого был прежде всего средством возможно более точно и наглядно сообщить читателю свои мысли о жизни и одновременно самому себе помочь оформить их в конкретном выражении. Как раз по поводу «Анны Карениной» Толстой писал критику Н. Н. Страхову: «Если же бы я хотел сказать словами все то, что имел в виду выразить романом, то я должен бы был написать роман тот самый, который я написал, — сначала... Во всем, почти во всем, что я писал, мною руководила потребность собрания мыслей, сцепленных между собой, для выражения себя; но каждая мысль, выраженная словами особо, теряет свой смысл, страшно понижается, когда берется одна из того сцепления, в котором она находится. Само же сцепление составлено не мыслью (я думаю), а чем-то другим, и выразить основу этого сцепления непосредственно словами никак нельзя, а можно только посредственно — словами, описывая образы, действия, положения»13.

Вот эта-то система «сцепления» мыслей при помощи художественных образов и сделала «Анну Каренину» произведением, в котором глубина идейного замысла органически и неразрывно сочеталась с неослабевающей мощью словесного искусства. По силе и мастерству изображения живых людей с их душевными переживаниями, с их радостями и страданиями, волнениями и заботами, нравственными исканиями и блужданиями «Анна Каренина» не уступает «Войне и миру». В «Анне Карениной» Толстой все тот же великий художник-психолог, необыкновенный знаток человеческой души, от глаз которого не укроется малейшее ее движение. Казалось бы, что во всем, ранее им созданном, он исчерпал все разновидности человеческой психологии и человеческих характеров, доступные писательскому и жизненному опыту одного художника. Однако в «Анне Карениной» Толстой, не повторяя себя, показал нам новые человеческие индивидуальности и проник в новые психологические глубины, им почти еще не затронутые или затронутые лишь мимоходом. Анна, Вронский, Каренин, Левин, Кити, Стива Облонский, его жена Долли — все эти образы — замечательные художественные открытия, которые были под силу только все крепнувшему таланту Толстого, нашедшего и новые, свежие краски для изображения в романе быта и природы, и новые формы композиционного построения романа. В «Дневнике писателя» за 1877 год Достоевский, сам как романист уступая пальму первенства Толстому, писал: «Анна Каренина» есть совершенство как художественное произведение... и такое, с которым ничто подобное из европейских литератур в настоящую эпоху не может сравниться»14.

Основные социальные проблемы романа нашли особенно полное выражение в идейных исканиях Левина и в его неустанных попытках определить линию своего поведения в условиях развития капиталистических отношений, подрывавших экономические устои, на которых держалось помещичье хозяйство. Левин болезненно переживает процесс экономического оскудения дворянства. Ему, по его словам, «досадно и обидно видеть это со всех сторон совершающееся обеднение дворянства». Он готов помириться с тем, что мужик скупает помещичью землю: Левин считает это справедливым, потому что «барин ничего не делает, а мужик работает и вытесняет праздного человека». Но ему трудно примириться с тем, что арендатор покупает за полцены чудесное имение у барыни, живущей в Ницце, что купцу отдают в аренду за рубль десятину земли, которая стоит десять рублей.

Самая сложная проблема, непрестанно занимающая Левина, — установление рациональной экономической системы в области земледелия. Он отвергает те способы разрешения этой проблемы, которые имеют хождение в Западной Европе, куда он едет специально затем, чтобы проверить возможность приложения заграничных экономических систем к русской действительности. Отвергает он и теории либеральных помещиков, ориентирующихся на западную практику. Он пишет книгу, в которой старается доказать, что капиталистический путь развития гибельно отражается на судьбах земледелия в России. «Он доказывал, что бедность России происходит не только от неправильного распределения поземельной собственности и ложного направления, но что этому содействовали в последнее время ненормально привитая России внешняя цивилизация, а особенно пути сообщения, железные дороги, повлекшие за собою централизацию в городах, развитие роскоши и вследствие того, в ущерб земледелию, развитие фабричной промышленности, кредита и его спутника — биржевой игры».

Левина больше всего волнует и заботит вопрос о том, как наладить такие отношения между помещиками и крестьянами, при которых можно было бы согласовать их интересы. С одной стороны, Левин испытывал «кровную любовь к мужику, всосанную им, как он сам говорил, вероятно, с молоком бабы-кормилицы». Считая переделку экономических условий «вздором», он тем не менее «всегда чувствовал несправедливость своего избытка в сравнении с бедностью народа». С другой стороны, Левин признает, что «никакая деятельность не может быть прочна, если она не имеет основы в личном интересе»; личный же интерес его, помещика, как это прекрасно видит Левин, находится в противоречии с интересами крестьян: «он ясно видел теперь, что то хозяйство, которое он вел, — была только жестокая и упорная борьба между им и работниками». Наибольшая трудность в отношениях между барином и мужиком «состояла в непреодолимом недоверии крестьян к тому, чтобы цель помещика могла состоять в чем-нибудь другом, кроме желания обобрать их сколько можно». Левин и сам сознает, что он фактически эксплуатирует крестьянский труд. Он стремится к тому, чтобы устранить преграды, разделяющие помещика и крестьянина, путем создания таких условий, при которых крестьяне были бы заинтересованы в успехе помещичьего хозяйства, работая с помещиком на артельных началах, как пайщики в общем хозяйственном предприятии. Для такой согласованной работы нужно, по мнению Левина, «спустить уровень хозяйства». Ему в его утопических мечтаниях представляется, что это приведет к полному экономическому преобразованию страны. «Все хозяйство, главное, — положение всего народа, — думает Левин, — совершенно должно измениться. Вместо бедности — общее богатство, довольство; вместо вражды — согласие и связь интересов. Одним словом, революция бескровная, но величайшая революция, сначала в маленьком кругу нашего уезда, потом губернии, России, всего мира».

Однако Левин в конце концов приходит к сознанию бесплодности всех своих проектов установить гармонию во взаимных отношениях между помещиками и крестьянами на основе сохранения патриархального уклада, при котором помещичьи привилегии в землевладении останутся незыблемыми. Исторический ход вещей разрушает его утопические иллюзии. Неудовлетворенность своей хозяйственной деятельностью приводит Левина к неудовлетворенности жизнью вообще, к крайнему пессимизму, овладевшему им особенно после смерти брата. Он чувствует, что из-под его ног уходит та почва, на которой он старался держаться. Его одолевают религиозные сомнения, он теряет былую веру в бога. «И, счастливый семьянин, здоровый человек, Левин был несколько раз так близок к самоубийству, что спрятал шнурок, чтобы не повеситься на нем, и боялся ходить с ружьем, чтобы не застрелиться».

Но хлопоты и заботы повседневной жизни, связанные с ведением хозяйства, с выполнением нравственных обязательств по отношению к родным, на время отвлекают Левина от мучительных и неразрешимых для него вопросов о смысле жизни. Реальная, практическая жизнь предъявляет ему свои требования; он старается ухватиться за них, и тогда тяжелые думы, преследовавшие его, на время оставляют его в покое. «Теперь он, точно против воли, все глубже и глубже врезывался в землю, как плуг, так что уж и не мог выбраться, не отворотив борозды. Жить семье так, как привыкли жить отцы и деды, — то есть в тех же условиях образования и в тех же воспитывать детей, было несомненно нужно. Это было так же нужно, как обедать, когда есть хочется; и для этого так же нужно, как приготовить обед, нужно было вести хозяйственную машину в Покровском так, чтобы были доходы. Так же несомненно, как нужно отдать долг, нужно было держать родовую землю в таком положении, чтобы сын, получив ее в наследство, сказал так же спасибо отцу, как Левин говорил спасибо деду за все то, что он настроил и насадил. И для этого нужно было не отдавать землю внаймы, а самому хозяйничать, держать скотину, навозить поля, сажать леса».

Но все же Левин не в состоянии подавить в себе внутреннюю тревогу. Мысли о тщете жизни, о смерти, делающей бессмысленной всякую деятельность человека, вновь и вновь продолжают преследовать его. Выход из создавшегося душевного тупика он находит в том, что глубоко проникается услышанными им от крестьянина-подавальщика Федора словами, сказанными о другом крестьянине — Фоканыче: «Он для души живет. Бога помнит». Эти слова потрясли Левина, «ослепляя его своим светом», принесли ему внутреннее успокоение, внушили сознание, что жизнь его «не только не бессмысленна, как была прежде, но имеет несомненный смысл добра», который он властен вложить в нее.

Так Толстой в преддверии своего собственного духовного кризиса наделяет Левина тем «просветлением» и тем душевным перерождением, которые несколько позднее пережиты были самим Толстым, но которые в романе в применении к Левину показаны очень неясно, схематично и недостаточно мотивированны.

Время, когда писалась «Анна Каренина», было отделено от времени работы Толстого над «Войной и миром» десятью годами, и это наложило свою печать на все содержание нового романа, определив господствующее в нем настроение. Если «Война и мир» по всему своему тону — роман, проникнутый оптимистическим отношением к жизни, то «Анна Каренина», наоборот, проникнута пессимизмом. В. И. Ленин указывал на «глубокие нотки пессимизма» в творчестве Толстого15. Такими нотками как раз изобилует «Анна Каренина». «Война и мир» — апофеоз здоровой, полнозвучной жизни, ее земных радостей и земных чаяний. Здесь утверждается прочное семейное начало, изображается настоящее «семейное счастье» двух супружеских пар — Пьера и Наташи Безуховых, Николая и Марии Ростовых. Личная жизнь людей тесно и благотворно сплетается с гражданской и общественной жизнью страны. Победоносный исход Отечественной войны, явившийся результатом сплочения всех моральных сил русского народа, великие очистительные испытания, через которые прошли в эту войну главные герои романа, нравственно закаляют их и открывают им путь для счастливой и удовлетворенной жизни. Наиболее близкий по духу Толстому герой «Войны и мира» Пьер Безухов смысл своего существования находит в радостях семейной жизни и в работе политического деятеля, помышляющего о либеральных реформах. Его душевный мир, на время оказавшийся в плену у масонской мистики, в дальнейшем наполняется интересами не религиозными, а общественно-политическими, тесно связанными с реальными запросами современности.

Совсем другое видим мы в «Анне Карениной». Здесь господствует настроение напряженной тревоги и глубокого внутреннего смятения. Это обнаруживается уже в самой композиции романа, в которой присутствуют иррациональные соответствия и совпадения, мистические сны, предчувствия и предзнаменования, таинственные символы, навязчивые галлюцинации (гибель сторожа под колесами вагона, символически предрекающая такую же судьбу Анны; странный, уродливый, лохматый старичок, работающий над железом и произносящий при этом таинственные французские слова, несколько раз возникающий в галлюцинациях Анны, показавшийся ей в ее смертный час и привидевшийся во сне одновременно Анне и Вронскому в один из тревожнейших периодов их отношений; метель и буря во время возвращения Анны в Петербург, символизирующие ее душевную взволнованность; гибель Фру-Фру как предвестие гибели Анны; вспыхивающая и потухающая свеча как аллегорический образ смерти).

Все стремления героев романа создать себе счастье в любви, в семейных отношениях, в общественной деятельности терпят крушение. К трагедии приводит любовь Анны и Вронского. Но и в любви Левина к Кити, в их семейном союзе, таком поначалу, казалось бы, ясном и прочном, вскоре после их брака создаются мучительная пустота и неудовлетворенность. Кипучая и напряженная хозяйственная работа Левина, попытки принять участие в общественной деятельности, так же как и любовь, не избавляют его от тяжелого душевного тупика. От него он, близкий к совершенному отчаянию, спасается мужицкой религиозной верой, утверждающей жизнь для бога и для души, а не для личного эгоистического счастья, к которому он все время стремился до этого. Черствый и антипатичный Каренин, жизнерадостный, легкомысленный и по-своему симпатичный Облонский — оба они делают несчастными своих жен. Анна разрывает брачные узы, но не находит счастья и в соединении с Вронским; Долли же терпеливо несет бремя спутницы своего ветреного и беспечного мужа и вся уходит в хлопоты и заботы о своих детях, о скудеющем изо дня в день материальном быте семьи. Нечего и говорить о том, как непригляден, мелок и ничтожен нравственный уровень личных и семейных отношений таких персонажей, как Бетси Тверская и ее светское окружение, собирающееся на партию в крокет.

Бесплодно и далеко от подлинных запросов жизни и все то, что делают государственные люди, общественные деятели и ученые, выведенные в романе, — от Каренина до участников дворянских съездов и авторов научных книг. Беспочвенны, обречены на полную неудачу попытки Крицкого и Николая Левина претворить в жизнь их радикальные социальные проекты, незадачлива судьба художника Михайлова. В конце концов даже система взглядов Левина на отношения между помещиком и крестьянами, на способы рационального ведения хозяйства, на средства поднятия народного благосостояния — взглядов, так упорно и сосредоточенно вынашивавшихся Левиным, — тоже оказывается не такой уж прочной и устойчивой при столкновении с теми сомнениями и разочарованиями, которые одолевают Левина после смерти его любимого брата. Самая смерть — Николая Левина и затем Анны — ни в одном из предшествующих произведений Толстого не показана с такой силой внутреннего трагизма, как в «Анне Карениной».

Вообще печать отрицания легла на все страницы романа, кроме тех, где идет речь о возрождении Левина в религиозной вере и где изображается целительная стихия природы, радость крестьянского труда (покос на Калиновом лугу) или красота крестьянской семейной идиллии и материнской любви Долли Облонской. Критикуются в романе и современная наука, и философия, и искусство, и идейные движения эпохи. Отрицательно изображается в «Анне Карениной» и добровольческое движение в пользу сербов, возникшее в среде русской интеллигенции в связи с сербско-турецкой войной, в противоположность тому, как Толстой расценивал патриотический подъем всего русского народа в Отечественную войну 1812 года в «Войне и мире».

Пессимизм, пронизывающий роман, станет нам понятен, если мы будем его рассматривать как реакцию Толстого на стремительное развитие в России капиталистических отношений, когда у нас, по мысли Левина, «все это переворотилось и только укладывается». Капитализм разрушал старые, устоявшиеся формы жизни и в дворянском и в крестьянском быту и насаждал в России новые формы буржуазного уклада, органически чуждого Толстому. «То, что «переворотилось», — писал Ленин, — хорошо известно, или, по крайней мере, вполне знакомо всякому русскому. Это — крепостное право и весь «старый порядок», ему соответствующий. То, что «только укладывается», совершенно незнакомо, чуждо, непонятно самой широкой массе населения. Для Толстого этот «только укладывающийся» буржуазный строй рисуется смутно в виде пугала — Англии. Именно: пугала, ибо всякую попытку выяснить себе основные черты общественного строя в этой «Англии», связь этого строя с господством капитала, с ролью денег, с появлением и развитием обмена, Толстой отвергает, так сказать, принципиально. Подобно народникам, он не хочет видеть, он закрывает глаза, отвертывается от мысли о том, что «укладывается» в России никакой иной, как буржуазный строй»16.

Капиталистическая система, подчиняя жизнь Облонского буржуазным порядкам, разоряла и унижала Облонских, а на благосостоянии разоряющихся помещиков, как и на благосостоянии крестьян, строили свое благополучие кулаки-мироеды Рябинины. Те же порядки ставят непреодолимую преграду между Левиным и крестьянами, когда он пытается организовать свое хозяйство по новейшим западноевропейским образцам, и он приходит к заключению о необходимости «снизить уровень хозяйства», для того чтобы разрушить эту преграду. Распад семьи в глазах Толстого также косвенно связан с развитием капиталистических отношений: недаром в черновых редакциях романа Анна пытается найти себе поддержку среди тех слоев общества, которые были близки к радикальной буржуазии, — именно среди «нигилистов».

Роман создавался накануне той переоценки ценностей, которая вполне определилась у Толстого в начале 80-х годов и сопровождалась окончательным его переходом на идейные позиции патриархального крестьянства, окончательным отходом от официальной церковной религии и утверждением нового вероучения.

Очень напряженный и сложный внутренний процесс, связанный с критическим пересмотром своих религиозно-моральных взглядов, борьба старого в сознании Толстого с тем, что теперь представлялось единственной настоящей правдой, — все это постепенно нарастало в период работы над «Анной Карениной» и в свою очередь обусловливало тот пессимистический тон, которым проникнут роман и который отразил не только личное настроение Толстого, но и настроение широких народных масс, болезненно переживавших острую ломку нажитых традиций, не понимавших самой сути того нового, что приходило на смену старому, и не знавших, где искать помощи для борьбы с тем злом, какое приносила эта ломка. «Пессимизм, непротивленство, апелляция к «Духу», — по словам В. И. Ленина, — есть идеология, неизбежно появляющаяся в такую эпоху, когда весь старый строй «переворотился», и когда масса, воспитанная в этом старом строе, с молоком матери впитавшая в себя начала, привычки, традиции, верования этого строя, не видит и не может видеть, каков «укладывающийся» новый строй, какие общественные силы и как именно его «укладывают», какие общественные силы способны принести избавление от неисчислимых, особенно острых бедствий, свойственных эпохам «ломки»17.

После того как закончена была «Анна Каренина», Толстой вторично с большим увлечением принялся за работу над романом из эпохи декабристов, ездил в Петербург для ознакомления с материалами, относящимися к декабристам, и в Москву для свидания с некоторыми декабристами и за нужными ему для работы книгами. Но этот роман не был закончен, он не давался ему, порой доставлял большие мучения; однако, как он сам писал, ни одна работа не занимала его так, как эта.

Примечания

1 Л. Н. Толстой , Полн. собр. соч., т. 17, стр. 625.

2 Л. Н. Толстой , Полн. собр. соч., т. 61, стр. 269.

3 Там же , стр. 283.

4 Там же , стр. 278.

5 Л. Н. Толстой , Полн. собр. соч., т. 62, стр. 130.

7 Дневники Софьи Андреевны Толстой, 1860—1891, М. 1928, стр. 32.

8 В. И. Ленин , Сочинения, т. 17, стр. 29.

9 См. примечания В. Ф. Саводника к тексту «Анны Карениной», тт. I—II, Гиз, 1928, и статью С. Л. Толстого «Об отражении жизни в «Анне Карениной». — «Литературное наследство», т. 37—38, М. 1939.

10 Л. Н. Толстой , Полн. собр. соч., т. 62, стр. 322.

11 Л. Н. Толстой , Полн. собр. соч., т. 64, стр. 235.

12 «Литературное наследство», т. 37—38, стр. 426.

13 Л. Н. Толстой , Полн. собр. соч., т. 62, стр. 268—269.

14 Ф. М. Достоевский , Дневник писателя за 1877, 1880 и 1881 гг., Гиз, 1929, стр. 209.

15 В. И. Ленин , Сочинения, т. 17, стр. 31.

16 В. И. Ленин , Сочинения, т. 17, стр. 29—30

17 В. И. Ленин , Сочинения, т. 17, стр. 31.

/ Елена СУДАРЕВА. ОТМЩЕНИЕ АННЫ. О романе Льва Толстого «Анна Каренина»

Елена СУДАРЕВА. ОТМЩЕНИЕ АННЫ. О романе Льва Толстого «Анна Каренина»

ОТМЩЕНИЕ АННЫ

О романе Льва Толстого «Анна Каренина»

Лев Николаевич Толстой взял эпиграфом к своему роману «Анна Каренина» (1873-1877) слова апостола Павла из его послания «К Римлянам» - Новый Завет (Рим, 12:19) - «Мне отмщение и Аз воздам». Полная же фраза звучит так: «Не мстите за себя, возлюбленные, но дайте месть гневу Божию. Ибо написано: Мне отмщение и Аз воздам, говорит Господь».

Эпиграф - это всегда ключ к восприятию художественного произведения. Именно эпиграф задаёт духовный масштаб, в котором и будет жить слово автора. Именно эпиграф - путеводный знак в художественную вселенную писателя. И в романе Толстого он ясно указывает читателю, что ждет его впереди. А ждет читателя прежде всего драма духовная, а только потом - любовная, психологическая, социальная, бытовая…

В начале повествования, на балу в Москве, юная княжна Кити Щербацкая, увлеченная блестящим офицером, графом Алексеем Вронским, ожидает его предложения руки и сердца. Ей кажется, что судьба ее должна непременно решиться в этот вечер. Но все надежды Кити рушатся. Анна Каренина, молодая замужняя светская дама, приехавшая к Долли, сестре Кити, из Петербурга, покоряет Вронского и полностью завладевает его восторженным вниманием на балу.

«Она (Кити, - Е.С .) видела их своими дальнозоркими глазами, видела их и вблизи, когда они сталкивались в парах, и чем больше она видела их, тем больше убеждалась, что несчастье ее свершилось… Анна улыбалась, и улыбка передавалась ему. Она задумывалась, и он становился серьезен. Какая-то сверхъестественная сила притягивала глаза Кити к лицу Анны. Она была прелестна в своем простом черном платье, прелестны были ее полные руки с браслетами, прелестна твердая шея с ниткой жемчуга, прелестны вьющиеся волосы расстроившейся прически, прелестны грациозные легкие движения маленьких ног и рук, прелестно это красивое лицо в своем оживлении; но было что-то ужасное и жестокое в ее прелести».

Семь раз в этом небольшом отрывке Толстой повторяет одно и то же слово «прелестный - прелесть». Если в мирском языке «прелестный» несет положительное значение как синоним прилагательных «красивый, очаровательный», то в религиозной православной литературе смысл этого слова сугубо отрицательный. Прелесть - это зачарованность собой, это гордыня, это ложное увлечение, это духовный обман.

Так красота и привлекательность Анны в тексте романа начинает словно раздваиваться, мерцать, неожиданно превращаясь в свою противоположность - жестокость и разрушение. А сам образ «прелестной» женщины предстает в произведении Толстого как поле-игралище противоборствующих духовных сил: света и тьмы, любви и ненависти.

В душном вагоне петербургского поезда, после встречи с Вронским в Москве, по дороге домой в Петербург ее обступают пугающие видения, и она словно теряет ясность сознания: «На нее беспрестанно находили минуты сомнения, вперед ли едет вагон, или назад, или вовсе стоит. Аннушка (девушка Анны, - Е.С .) ли подле нее или чужая? - Что там, на ручке, шуба это или зверь? И что сама я тут? Я сама или другая? - Ей страшно было отдаваться этому забытью. Но что-то втягивало в него, и она по произволу могла отдаваться ему и воздерживаться».

Толстому удается каким-то чудом поймать тот неизъяснимый миг, когда его героиня начинает терять точку опоры внутри себя и вовне. В Анне еще только назревает тот роковой духовный переворот, когда все ранее незыблемые понятия и вещи предстанут перед ней в совершенно ином свете, но автор уже приготовляет читателя к грядущей роковой перемене.

Кажется, Толстому мало показать внутреннее смятение Анны, потерю душевного центра тяжести. Художник одним взмахом пера бросает свою героиню навстречу природной стихии, в буран и метель. Анна выходит на остановке из душного вагона подышать: «И она отворила дверь. Метель и ветер рванулись ей навстречу и заспорили с ней о двери. И это ей показалось весело».

Во время своей первой встречи с Карениной в Москве, в коридоре прибывшего из Петербурга поезда, Вронский заметил «сдержанную оживленность, которая играла в ее лице и порхала между блестящими глазами и чуть заметной улыбкой, изгибающей ее румяные губы». Но вот с порывом снежного ветра в героиню будто вселяется новая, незнакомая ранее веселость, именно эта новая «веселость» вскоре станет глухой стеной отгораживать Анну от ее прошлой жизни.

«Страшная буря рвалась и свистела между колесами вагонов по столбам из-за угла станции. Вагоны, столбы, люди, все, что было видно, - было занесено с одной стороны снегом и заносилось все больше и больше. На мгновенье буря затихала, но потом опять налетала такими порывами, что, казалось, нельзя было противостоять ей». В этой снежной буре Анна вновь встречает на станции Вронского, который следует за ней в Петербург. И первое чувство, которое охватывает ее в этот миг, - «чувство радостной гордости».

Радостная гордость в начале отношений и отчаянная гордость в конце их любви - а меж этими двумя точками пролегает целая бездна страстей. Как только Вронский открыто произнесет слова любви, страстный вихрь, как снежный ветер, вырвется на свободу и преодолеет все препятствия. Даже ужас метели покажется Анне в ту минуту еще более прекрасным.

Страх и счастье еще будут бороться в душе героини, но исход битвы, кажется, уже предрешен: стихия страсти безвозвратно поглотит жизнь Анны.

В первый же вечер дома Анна, как обычно, как было до ее поездки в Москву, интересуется чтением мужа (Алексея Александровича Каренина, важного министерского чиновника). Алексей Александрович отзывается о новой книге «Поэзия ада» герцога де Лиля как об очень замечательном произведении. «Анна улыбнулась, как улыбаются слабостям любимых людей, и, положив свою руку под его, проводила его до дверей кабинета».

Символично название, которое выбрал Толстой для домашнего чтения Каренина. Да, именно поэзия ада сначала поработит, а в конце разрушит судьбы главных героев романа.

Стремительно быстро после возвращения в Петербург происходит сближение Анны с графом Вронским. Их роман близится к точке невозврата, и в свете уже начинают говорить об этой скандальной связи.

Поздно возвращается Анна домой после очередного разговора с Вронским в салоне княгини Бетси: «Анна шла, опустив голову и играя кистями башлыка. Лицо ее блестело ярким блеском; но блеск этот был не веселый - он напоминал страшный блеск пожара среди темной ночи. Увидав мужа, Анна подняла голову и, как будто просыпаясь, улыбнулась».

Каренин ждал жену и хотел с нею объясниться, предостеречь. Однако все попытки откровенного разговора Алексея Александровича наталкиваются на глухое сопротивление Анны:

«- Что же это такое? О чем это? - спросила она, садясь. - Ну, давай переговорим, если так нужно. А лучше бы спать.

Анна говорила, что приходило ей на уста, и сама удивлялась, слушая себя, своей способности лжи. Как просты, естественны были ее слова и как похоже было, что ей просто хочется спать! Она чувствовала себя одетою в непроницаемую броню лжи. Она чувствовала, что какая-то невидимая сила помогала ей и поддерживала ее».

Эта невидимая сила, этот дух лжи, овладел Анной. И Толстой вместе со своей героиней будто со стороны наблюдают, какие перемены происходят в ее душе. Но есть еще один, третий, не менее проницательный, наблюдатель всех перемен, происходящих в Анне, - это Алексей Александрович Каренин: «Она смотрела так просто, так весело, что кто не знал ее, как знал муж, не мог бы заметить ничего неестественного ни в звуках, ни в смысле ее слов. Но для него, знавшего ее... знавшего, что всякую свою радость, веселье, горе она тотчас сообщала ему, - для него теперь видеть, что она не хотела замечать его состояния, что не хотела ни слова сказать о себе, означало многое. Он видел, что та глубина ее души, всегда прежде открытая перед ним, была закрыта от него».

И эта закрытость Анны сопровождается какой-то новой пугающей веселостью: «Он говорил и смотрел на ее смеющиеся, страшные теперь для него своею непроницаемостью глаза и, говоря, чувствовал всю бесполезность и праздность своих слов».

Страсть, поселившаяся в Анне после встречи с Вронским, что-то необратимо меняет в ее характере и начинает вызывать в близких людях страх. Пугает красота Анны на балу Кити, которая раньше так восхищалась ею и как молоденькая девушка была влюблена в нее. Пугается Каренин, наталкиваясь на «веселую» стену непонимания, которую Анна воздвигла между собой и мужем. Но придет черед и Вронского испугаться перемен, произошедших в Анне: «Эти припадки ревности, в последнее время все чаще и чаще находившие на нее, ужасали его и, как он ни старался скрывать это, охлаждали его к ней, несмотря на то, что он знал, что причина ревности была любовь к нему».

«- Ну, ну, так что ты хотел сказать мне про принца? Я прогнала, прогнала беса, - прибавила она. Бесом называлась между ними ревность…

Опять, опять дьявол! - взяв руку, которую она положила на стол, и целуя ее, сказал Вронский».

В романе Толстого не мнение лицемерного светского общества губит Анну, не ее двусмысленное положение, невозможность развода и разлука с маленьким сыном, нет - именно духовный, внутренний разлом приводит ее к трагическому концу.

Не сотвори себе кумира! Но Анна творит кумира из своей любви, главной ценности собственной жизни, подавив в себе даже желание иметь детей от любимого мужчины (в страхе потерять свою привлекательность, свою красоту!). Анна словно запирается в неосуществимом желании - жить только своей и его любовью и чарами своей красоты вечно удерживать любовника возле себя. К несчастью, эта одержимость одним чувством, одной мыслью, одним человеком и становится верным путем к погибели.

Вронский после рождения дочери и начала совместной жизни с Анной в прямом и переносном смысле меняется местами с Алексеем Александровичем Карениным. «Веселость» Анны, от которой он не знает, чего ждать, так же начинает пугать Вронского: «Он серьезным взглядом посмотрел на нее, но она ответила ему тем же вызывающим, не то веселым, не то отчаянным взглядом, значение которого он не мог понять. За обедом Анна была наступательно весела…

Анна, ради бога! Что с вами? - сказал он, будя ее, точно так же как говорил ей когда-то ее муж».

Кажется, что сила разрушительной страсти, раз вселившись в Анну, не может остановиться и продолжает свое страшное дело, пока не погубит окончательно одержимого ею человека.

Вронский уже не в силах выносить все разговоры Анны о любви: «Он посмотрел на нее. Он видел всю красоту ее лица и наряда, всегда так шедшего к ней. Но теперь именно красота и элегантность ее были то самое, что раздражало его». Красота Анны пугает Кити, красота Анны начинает раздражать Вронского. Главная забота и оружие Анны превращается в обоюдоострый клинок, обращенный своим острием против нее самой.

Гордыня Анны - вот дверь, через которую дух разрушения проникает в ее душу и полностью завладевает ее сердцем. Она заболевает гордостью и, забыв саму любовь, сломя голову бросается в омут борьбы с возлюбленным. В последний майский день ее жизни, ее преследуют не столько мысли о смерти, сколько мысли о ложном унижении перед Вронским: «Я умоляю его простить меня. Я покорилась ему. Признала себя виноватою. Зачем? Разве я не могу жить без него?».

Чувство уязвленной гордости и отмщения всему миру, но прежде всего своему возлюбленному, которого она так страстно ненавидит и любит в эти последние мгновенья, целиком завладевают Анной.

По дороге на вокзал, по пути к совершению самоубийства Анна, как Раскольников, решившийся пролить кровь, в «Преступлении и наказании» Достоевского, духовно отрезает себя от людей, разрывая все свои связи с остальным миром. Ей начинает казаться, что всем в этой жизни управляет ненависть друг к другу. «Это - ад!.. И в домах все люди, люди… Сколько их, конца нет, и все ненавидят друг друга», - думает она, подъезжая к вокзалу.

Крест, которым осеняет себя Анна в последнюю минуту жизни, проясняет ее сознание: «Привычный жест крестного знамения вызвал в душе ее целый ряд девичьих и детских воспоминаний, и вдруг мрак, покрывавший для нее все, разорвался, и жизнь предстала ей на мгновение со всеми ее светлыми прошедшими радостями. Но она не спускала глаз с колес подходящего второго вагона».

Однако о самоубийстве, к счастью, только думает, еще один герой романа Толстого - alter ego автора - Константин Левин, по большой взаимной любви женившийся на Кити Щербацкой. Счастливый муж и отец ищет и не находит смысла жизни, Бога, ни в чтении умных книг, ни в семейных радостях, ни в серьезном занятии своим помещичьим хозяйством: «Так он жил, не зная и не видя возможности знать, что он такое и для чего живет на свете, и мучаясь этим незнанием до такой степени, что боялся самоубийства, и вместе с тем твердо прокладывая свою особенную, определенную дорогу в жизни».

Но смирив гордыню своего умственного поиска, Левин неожиданно находит ответ на мучительные вопросы в собственной сердечной глубине. Однажды крестьянин, подавальщик при сборе сена, Федор говорит Левину: «…Фоканыч - правдивый старик. Он для души живет. Бога помнит». И эти простые заветные слова, как последнее крестное знамение Анны, разрывают духовный мрак: «Новое радостное чувство охватило Левина. При словах мужика о том, что Фоканыч живет для души, по правде, по-божьи, неясные, но значительные мысли толпою как будто вырвались откуда-то иззаперти и все, стремясь к одной цели, закружились в его голове, ослепляя его своим светом». Так Константин Левин вновь обретает веру в Бога.

Татьяна Самойлова в роли Анны Карениной.

«Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему», - с этой фразы начинается известное произведение Льва Николаевича Толстого «Анна Каренина». Сегодня этот роман занимает видное место в золотом фонде мировой литературы, а ведь автору его создание далось совсем нелегко. Он планировал написать книгу всего за две недели, в итоге на нее ушло четыре года. В сердцах писатель восклицал: «Моя Анна надоела мне, как горькая редька!»


Лев Николаевич Толстой за работой.

По мнению литературоведов, идея создания романа «Анна Каренина» родилась у Толстого после прочтения одного из сочинений А. С. Пушкина. Когда Льва Николаевича мелькнула перед глазами фраза «Гости собирались на дачу…», воображение тут же стало рисовать сюжет. Как отмечал сам писатель: «Я невольно, нечаянно, сам не зная зачем и что будет, задумал лица и события, стал продолжать, потом, разумеется, изменил, и вдруг завязалось так красиво и круто, что вышел роман, который я нынче кончил начерно, роман очень живой, горячий и законченный, которым я очень доволен и который будет готов, если бог даст здоровья, через две недели».

Рукопись Льва Толстого.

Однако так быстро Толстому написать «Анну Каренину» не удалось. Из семейно-бытового роман перерос в социально-психологический. Толстой приступил к работе в 1873 году. Когда несколько глав произведения были готовы, писатель их отнес в издание «Русский вестник». Теперь ему нужно было успевать к выходу каждого номера писать продолжение романа.

Современники вспоминали, как тяжело приходилось Толстому. Часто он с вдохновением принимался за работу, а бывало и так, что писатель кричал: «Моя Анна надоела мне, как горькая редька», «Невыносимо противно», «Боже мой, если бы кто-нибудь за меня кончил «Анну Каренину!» Только через четыре года роман был готов.


Кадр из к/ф «Анна Каренина» (1914).

Лев Николаевич Толстой хотел было уже вздохнуть с облегчением, но редактору «Русского вестника» Михаилу Каткову не понравился эпилог, и он его не допустил к печати. Вместо эпилога в журнале появилась заметка:

«В предыдущей книжке под романом «Анна Каренина» выставлено «Окончание следует». Но со смертью героини, собственно, роман кончился. По плану автора следовал бы еще небольшой эпилог листа в два, из коего читатели могли бы узнать, что Вронский в смущении и горе после смерти Анны отправляется добровольцем в Сербию и что все прочие живы и здоровы, а Левин остается в своей деревне и сердится на славянские комитеты и на добровольцев. Автор, быть может, разовьет эти главы к особому изданию своего романа».


Читатели и критики посчитали, что концовка романа Толстого была слишком жестокой.

Льва Николаевича Толстого не раз укоряли в том, что смерть главной героини оказалась слишком жестокой. На это писатель ответил довольно мудро:
«Однажды Пушкин сказал своему приятелю: «Представь, какую штуку выкинула моя Татьяна. Она вышла замуж. Этого я от неё не ожидал». То же я могу сказать про Анну. Мои герои делают то, что они должны делать в действительной жизни, а не то, что мне хочется».

Портрет М. А. Гартунг, дочери А. С. Пушкина. Е. Устинов

О том, кто стал прототипом главной героини, литературоведы гадают до сих пор. Описывая внешность Анны Карениной, Толстой представлял себе дочь Александра Сергеевича Пушкина: «Причёска её была незаметна. Заметны были только, украшая её, эти своевольные короткие колечки курчавых волос, всегда выбивающиеся на затылке и висках. На точеной крепкой шее была нитка жемчугу».


Кадр из к/ф «Анна Каренина» (1967).

Толстому была известна семейная драма его близких знакомых, в которой жена подала на развод и второй раз вышла замуж. Это было неслыханным резонансом по тем временам.

Примерно за год до начала работы над романом недалеко от Ясной Поляны бросилась под поезд некая Анна Степановна Пирогова, покинутая любовником. Изуродованный труп произвел на Толстого сильное впечатление.


Снимок Льва Николаевича Толстого за работой.

Каждый номер «Русского вестника» тысячи читателей ждали с нетерпением, однако современные критики написали на «Анну Каренину» десятки гневных рецензий. Николай Некрасов даже прислал Толстому хлесткую эпиграмму:

Толстой, ты доказал с терпеньем и талантом,
Что женщине не следует «гулять»
Ни с камер-юнкером, ни с флигель-адъютантом,
Когда она жена и мать».