Древнеиндийская эпическая литература является ценнейшим источником для изучения общественных и экономических отношений, а также культуры Индии первой половины I тысячелетия до н. э.
Основными памятниками эпоса древней Индии являются Махабхарата и Рамаяна, записанные в первых веках нашей эры, но в своей основе уже существовавшие к V в. до н. э.
Сюжетной основой Махабхараты («Великой войны потомков Бхараты») является борьба за власть внутри одного из самых могущественных царских родов Северной Индии.
Был в городе Хастинапуре, рассказывает Махабхарата, царский род Куру, происходивший от легендарного Бхараты, царя из Лунной династии. И было в этом роде два брата - старший Дхритараштра и младший Панду.
Царём был Панду, так как Дхритараштра был слеп и вследствие этого физического недостатка не мог занимать престол.
У Дхритараштры было сто сыновей, которые, как старшие в роде, обычно называются Кауравами (потомками Куру); у Панду было пять сыновей, которые называются обычно Пандавами (потомками Панду).
Панду умер ещё тогда, когда его сыновья были малолетними. Кауравы пытались при помощи различных ухищрений погубить Пандавов, но все их усилия оказались тщетными, и им пришлось уступить часть царства своим двоюродным братьям.
Пандавы основали новый город Индрапрастху (развалины этого города находятся в окрестностях нынешней столицы Индийской республики Дели), который стал их столицей. Царём стал старший из Пандавов.
Но завистливые Кауравы придумали новый способ лишить Пандавов их доли в родовой собственности. Они вызвали Пандавов на игру в кости. По понятиям того времени, это было равноценно вызову на поединок, и кшатрий не мог от него уклониться.
В состоявшемся состязании старший из Пандавов проиграл Кауравам все свои богатства, само царство, братьев, себя и общую жену пяти Пандавов.
Дхритараштра, увидевший как далеко зашло дело, объявил результаты игры недействительными, но во вновь состоявшейся игре представитель Пандавов опять проиграл. По условиям этой новой игры, Пандавы вынуждены были на 13 лет уйти в изгнание, а их царство переходило к Кауравам.
По истечении срока изгнания Пандавы потребовали возвращения им их доли царства, но получили отказ. Это привело к войне, в которой приняли участие в качестве союзников той или другой из враждующих сторон, как это утверждается в эпосе, все народы мира.
Судьба войны была решена битвой на поле Курукшетры (примерно в 100 км к северу от Индрапрастхи). Битва отличалась исключительным упорством. День за днём цвет воинства Индии сражался с нарастающим ожесточением; один за другим гибли самые прославленные и могучие воины. Только на восемнадцатый день битвы Пандавы победили.
Из огромной массы воинов уцелело только шесть человек на стороне Пандавов, в том числе все пятеро сыновей Панду, и три человека на стороне Кауравов, но все сто сыновей Дхритараштры погибли.
Дорогой ценой досталась Пандавам победа. Вся Индия была потрясена таким ещё неслыханным кровопролитием. Да и сами Пандавы так и не смогли избавиться от угрызений совести: сознание того, что их суетное тщеславие имело своим результатом столь ужасные последствия для их рода и для всей страны, отравило им радость одержанной победы.
Истребительная война между родственниками, пренебрегшими из честолюбивых побуждений тем, что было для простого народа по традиции самым важным - родовой солидарностью, масштабы битвы (в Махабхарате, впрочем, чрезвычайно преувеличенные), а также то обстоятельство, что царская власть оказалась достаточно сильной, чтобы для решения династических споров послать на смерть большое количество людей, - всё это оставило неизгладимый след в народной памяти.
Древнее сказание о войне между Пандавами и К аур а вами с течением времени обросло множеством дополнительных эпизодов, содержащих различные сказания и легенды (например, миф о потопе), рассуждения на религиозно-философские и многие другие темы, не имеющие в своём большинстве никакого отношения к основному сюжету.
Вследствие этого Махабхарата, превышающая в 8-10 раз объём данного тома «Всемирной истории», является по существу не поэмой, а огромным литературным сборником древнеиндийского эпоса.
К древнеиндийскому эпосу относится также поэма Рамаяна («Сказание о Раме»), приписываемая мудрецу Вальмики. Рамаяна отличается гораздо большей стройностью композиции и тщательней обработана, чем Махабхарата.
Был в Айодхье (современный Ауд, в штате Уттар-Прадеш) царь из Солнечной династии - Дашаратха, и было у него от различных жён четыре сына. Старший из них - Рама решительно превосходил своих братьев умом, силой, храбростью и благонравием.
Именно его и назначил Дашаратха своим преемником. Но вследствие интриги матери другого царевича, Бхараты, Рама вынужден был уйти в изгнание на 14 лет.
Когда Рама проживал в лесу вместе с женой Ситой и братом Лакшманой, добровольно последовавшим за Рамой, царь ракшасов (демонов) - владыка острова Ланка (Цейлон) Равана похитил Ситу и увлёк её в свою столицу.
Рама, опираясь на помощь царя обезьян Сугривы, которому он помог вернуть отторгнутый у того престол, собрал огромное войско, состоявшее из обезьян и медведей.
По повелению Рамы был построен мост, соединивший материк с Ланкой. (Цепочка островов между Индией и Цейлоном, по легенде, существующей у местных жителей, является остатком моста, построенного в древности Рамой.) По этому мосту войско обезьян и медведей во главе с Рамой переправилось на остров.
Здесь произошла кровопролитная битва с ракшасами - жителями острова. Решающим эпизодом этой битвы был поединок Рамы с Раваной. Равана был убит, Сита освобождена, и Рама, срок изгнания которого к этому времени истёк, вернулся обратно в Айодхыо, где и воцарился на престоле своих предков.
Обе поэмы чрезвычайно популярны в Индии и в настоящее время. Вот уже более чем две тысячи лет Махабхарата и Рамаяна вдохновляют поэтов, художников, ваятелей и т. д., черпающих сюжеты для своих произведений из этих древних памятников поэтического творчества и народной мудрости.
Рама и один из главных героев Махабхараты - Кришна даже обожествлены и считаются воплощениями (аватарами) Вишну - одного из важнейших божеств современного индуизма.
По взглядам древних индийцев, битва на Курукшетре открыла новый период в истории человечества - калиюгу,- который, как это можно определить на основании древнейших преданий, считался периодом резкого усиления общественного неравенства и возникновения сильной государственной власти.
Вместе с тем необходимо подчеркнуть, что этот новый, классовый период истории наступил ещё только в относительно небольшой части Индии - на территории долины Ганга, по его верхнему и среднему течению, и в прилегающих непосредственно к ней областях.
На остальной же, большей части Индии преобладали первобытно-общинные отношения, находившиеся на различных ступенях разложения.
На религиозной и культурной жизни всего Индостана, как и большей части остальной Азии, сказалось глубокое влияние двух великих эпических поэм индуизма - «Махабхараты» и «Рамаяны». Даже не касаясь вопроса их чисто литературных достоинств, отвечающих самым высоким критериям, эти произведения следует отнести к числу наиболее значительных памятников мировой поэзии.
«Махабхарата» - произведение в основе своей более древнее, чем «Рамаяна», его ядро дошло до нас из той далекой, теряющейся во тьме веков эпохи, которая следовала за временем создания гимнов «Ригведы», древнейшего литературного памятника Индии. Некоторые имена правителей, святых мудрецов и жрецов, упомянутые в «Махабхарате», встречаются и в источниках поздневедической эпохи, и вполне вероятно, что фабула поэмы сложилась на основе преданий, связанных с каким-то великим сражением, имевшим место около 900 года до нашей эры.
Но с течением веков повествование настолько расширилось, настолько обогатилось новыми персонажами и событиями, что его исторические корни уже невозможно распознать. Есть основания думать, что именно таким путем вошел в поэму божественный герой Кришна, играющий в «Махабхарате», известной нам, столь важную роль - он не присутствовал в тех воинских преданиях, из которых развилась поэма. Различные санскритские тексты свидетельствуют о том, что в форме, не слишком отличной от ныне известной, поэма была широко распространена в Северной Индии за один-два века до начала нашей эры или, возможно, даже около 400 года до нашей эры.
Сюжетная канва «Махабхараты» чрезвычайно сложна. Как и сказания греков о Троянской войне, давших жизнь «Илиаде», как мифологический и легендарный цикл древних германцев, выкристаллизовавшийся в «Песню о нибелунгах», индийская эпическая поэма рассказывает о жестокой распре героев, перешедшей в истребительную войну: происками своих двоюродных братьев - злокозненных Кауравов - пятеро сыновей царя Панду лишаются царства своих предков, но возвращают его себе после жестокой битвы, в которой гибнут все их враги и почти все друзья.
В повествовательных разделах поэмы повсюду слышатся отзвуки героического века, в них прославляются чисто воинские доблести - мужество, верность, правдивость. И герои и злодеи в поэме никогда не отвергают вызова сразиться - будь то поле брани, состязание в ловкости или азартная игра; лишь немногих из главных действующих лиц можно обвинить в малодушии. И вся атмосфера основного рассказа поэмы - это атмосфера общества, едва только вышедшего из племенного состояния, и личная преданность вождю и соплеменникам все еще играет весьма важную роль в его жизни.
Но в «Махабхарате», известной нам, содержится не только поэтическое повествование о легендарной войне. Текст ее насыщен множеством различных вставных эпизодов, явно появившихся в более позднюю эпоху, уже после того, как сложился основной сюжет поэмы. Самая объемистая из таких вставок - «Шанти-парва», двенадцатая (из восемнадцати) часть, или книга, эпоса, в которой медленная кончина раненого Бхишмы, старейшего вождя Кауравов, служит предлогом для пространных дидактических рассуждений о науке управления государством, об этике и религии.
Другой вставной эпизод связан с пагубной страстью Юдхиштхиры, старшего из братьев-героев, любившего, но не умевшего играть в кости, что и вынудило братьев Пандавов удалиться в изгнание; это дает возможность ввести пространную историю о царе Нале, еще более «древнем» любителе игры в кости, потерявшем из-за своего пристрастия жену и царство и вернувшем их, только пройдя через многие испытания. Легенда о Нале, изложенная изящным легким стихом, часто служит для изучающих санскрит своеобразным введением в эту литературу. Стиль и содержание ее представляются по меньшей мере столь же древними, как и основное содержание поэмы; восходит эта легенда, вероятно, к добуддийской эпохе существования небольших царств с сильными еще пережитками родоплеменных отношений.
Важнейший вставной эпизод «Махабхараты», несомненно, «Бхагават-гита», обширная религиозная поэма, самый авторитетный священный текст современного индуизма и, пожалуй, наиболее известное за пределами Индии произведение санскритской литературы, переведенное на многие языки; «Бхагаватгиту» читали миллионы людей, ничего другого не знающие о той эпической поэме, частью которой она является. Предлогом для включения ее в «Махабха-рату» стали переживания Арджуны, третьего из братьев Пандавов, как раз перед началом великой битвы. При мысли о сражении с друзьями и братьями по крови его охватывают горестные сомнения, но Кришна, наставник Арджуны, укрепляет его решимость пространными рассуждениями о религиозном долге (они и составляют содержание «Бхагават-гиты», также представляющей собой, вероятно, сплав стихов из разных источников); здесь Кришна предстает перед Арджуной как одно из воплощений бога Вишну.
Есть в «Махабхарате» большое число и менее крупных эпизодов, например, прекрасное и широко известное сказание о преданной жене Савитри, спасшей мужа от когт"-й бога смерти, сказание о Раме (нечто вроде конспективного изложения другой, великой эпической поэмы Индии), сказание о Шакунтале - в версии, значительно отличающейся от сюжета знаменитой драмы Калидасы.
Все эти многочисленные эпизоды, повествовательные и дидактические, включались в текст «Махабхараты» различными поэтами на протяжении пяти столетий, разделяющих две великие эпохи в истории Индии - эпохи империй Маурьев и Гуптов (от примерно 200 года до нашей эры до 300 года нашей эры). Но уже около 500 года нашей эры эпос существовал примерно в том виде, в каком мы знаем его сейчас.
Конечную дату сформирования «Махабхараты» можно установить по перечислениям племен и народов, встречающихся в тексте поэмы. В ней упоминаются, например, гунны-эфта-литы (белые гунны), вряд ли известные индийцам до 400 года нашей эры, когда они обосновались в Бактрии. В то же время «Махабхарата» ничего не говорит о других народах, например гурджарах, впервые появившихся на исторической сцене в VI веке.
И все же даже после канонизации поэмы списки ее подвергались исправлениям и дополнениям (правда, не очень значительным), и потому существуют три основные текстологические традиции поэмы. В настоящее время, после появления великолепного издания «Махабхараты», предпринятого Институтом восточных исследований Бхандаркара в Пуне, над которым свыше сорока лет работали многие ученые, мы имеем твердо установленный текст поэмы, каким он сложился к концу периода Гуптов.
Огромные размеры «Махабхараты» делают ее чем-то более значительным, нежели просто повествовательным эпосом, хотя и представляется возможным выделить из текста поэмы «повествовательные элементы», представив ее, таким образом, только сказанием о героях. Эту крупнейшую в мире поэму - почти 100 000 строф, каждая из которых состоит по меньшей мере из 32 слогов, - можно с полным правом назвать энциклопедией раннего индуизма.
Нет буквально ни одного аспекта религиозной, политической и социальной жизни Индии той эпохи, о котором не говорилось бы в «Ма-хабхарате», рассматривающей его в основном с точки зрения ортодок-
сального брахманизма. В поэме содержится огромное количество дидактического материала, из которого возникли дхармашастры (правовые трактаты) и пураны (собрания мифов, легенд и описаний религиозных обычаев, создававшихся с начала правления Гуптов). Таким образом, хотя историчности поэмы доверять не приходится, она все-таки представляет огромный интерес для историков.
Чрезмерное обилие назидательного элемента в «Махабхарате», значительно увеличившего объем поэмы, сказалось на ее популярности. И тем не менее основное содержание «Махабхараты» хорошо известно простым людям Индии, а писатели и поэты многих поколений неоднократно пользовались эпизодами поэмы для создания своих поэтических, драматических и прозаических произведений как на санскрите, так и на современных языках Индии.
Сокращенные версии «Махабхараты» с опущенными вставными эпизодами существуют на большинстве языков Индии и Юго-Восточной Азии. История пяти братьев-героев, в значительной степени приспособленная к местным вкусам и традициям, по-прежнему популярна и в ваянге (индонезийском театре теней). Лишь наиболее образованные люди в Индии читали всю «Махабха-рату». В дошедшей до нас форме она не может стать «популярной классикой». Но в Индии она долгое время служила сокровищницей сюжетов и тем для писателей многих поколений, и в этом смысле ее огромное значение сохраняется и по сей день.
Вторая из великих эпических поэм Индии, «Рамаяна», отличается от «Махабхараты» и своим содержанием, и своим характером.
В этой поэме рассказывается о праведном царевиче Раме, сыне
Дашаратхи, царя Айодхьи, которого происки врагов заставили удалиться в изгнание. Вместе со своей женой, прекрасной Ситой, и верным младшим братом Лакшманой Рама находит убежище в лесах Центральной и Южной Индии. На долю скитальцев выпадает немало бед и невзгод, и самое ужасное из них - похищение Ситы Раваной, повелителем демонов и царем острова Ланки (Цейлон).
В конце концов с помощью обезьяньего войска братья освобождают Ситу, Рама возвращает себе царство, но у этой истории не совсем счастливый конец: дабы успокоить подданных, Рама отказывается от Ситы - по общему мнению, она утратила чистоту, побывав в доме у другого мужчины, хотя и сохранила в заточении целомудрие и верность мужу.
«Рамаяна» - сказание о странствиях и приключениях почти сверхъестественного героя, оно полно всевозможных чудес, язык его изыскан и благороден. Если подыскать «Рамаяне» европейские параллели, то это будет не «Илиада» и даже не «Энеида», а, скорее, «Парцифаль» Вольфрама фон Эшенбаха или «Неисто-
вый Роланд» Ариосто. Наиболее сильно действие чудес и сверхъестественных сил в первой и последней частях сказания, где Рама выступает как ипостась верховного бога Вишну, принявшего человеческий облик для спасения мира от происков злых сил. Именно поэтому Рама и сегодня почитается в Индии как божество, а «Рамаяна» считается священной книгой.
В этом сказании много драматических и исполненных пафоса эпизодов, отмеченных глубоким психологизмом. Оно пробуждает в человеке стремление быть мужественным, преданным, верным, воспевает чувство всепрощения и человеческой дружбы. В «Рамаяне» нет длинных вставных эпизодов, по стилю и содержанию она более единообразна, чем «Махабхарата», да и объем ее гораздо меньше - четвертая часть всей «Махабхараты». Композиция поэмы более совершенна, и многие ее сравнения и метафоры заставляют вспомнить изысканную классику санскритской поэзии, например произведения Калидасы.
Повествование в «Рамаяне» перемежается своеобразными лирическими отступлениями, в том числе прекрасными картинами индийской природы в различные времена года. (В более поздних санскритских поэмах, кавья, такие отступления стали обязательными.) Например, в рассказе о пребывании Рамы в изгнании содержится много изящных описаний природы. Вот как говорит он о сезоне дождей:
«Взгляни, сколь прекраснее стали теперь леса: зеленые от долгошумящих дождей, они пестрят красками оперения танцующих павлинов. Рокочущие громом тучи изнемогли под бременем переполняющих их вод и отдыхают на вершинах гор, а рядом с ними стройной цепью, ликуя, проносятся журавли, словно лепестки лотоса, уносимые ветром. Цветами и травами одета согретая земля, словно красавица, окутанная многоцветным покрывалом...»
Созданию эпоса «Махабхараты» способствовали усилия ряда рассказчиков, сменявших друг друга. И хотя ее приписывают одному автору - мудрецу Вьясе, хотя язык ее в целом правилен и единообразен, в поэме есть нечто анонимное, свойственное фольклорной литературе. «Рамаяна» также считается созданием одного автора - мудреца Вальмики, выступающего в первой и седьмой песнях поэмы современником героя,
покровителем зачавшей Ситы, когда муж изгоняет ее.
Однако совершенно ясно, что и «Рамаяна», несмотря на не столь сложную, как в «Махабхарате», композицию, творение нескольких авторов. Стиль первой и последней песен ее значительно отличается от стиля пяти центральных, составляющих единое целое, а дополняющие их части вовсе не обязательны. В этих пяти песнях (кроме нескольких вполне очевидных вставок) Рама предстает героем смертным, тогда как в первой и последней песнях он герой обожествленный, воплощение великого бога Вишну.
Существуют и многие другие доказательства, со всей очевидностью свидетельствующие о том, что окончательная редакция «Рамаяны» создавалась по крайней мере двумя-тремя авторами. Однако самая важная часть повествования принадлежит гению одного человека, подлинного поэта, значительно более утонченного и чувствительного, чем безыменные составители «Махабхараты».
Как уже говорилось, в «Махабхарате» имеется краткое изложение сюжета «Рамаяны». Поэтому может показаться, что она уже существовала в то время, когда процесс составления «Махабхараты» еще только завершался. И все же «Рамаяна», по-
жалуй, сложилась позже «Махабхараты»; ее центральная часть возникла, вероятно, не позже начала нашей эры. Столица царского рода Куру Хастинапур, вокруг которой разворачивается действие «Махабхараты», находилась в западной части бассейна Ганга, километрах в 80 к северу от современного Дели *. Айодхья, столица царства Рамы, лежит в восточном Уттар-Прадеше, и западная часть субконтинента не играет почти никакой роли в повествовании «Рамаяны».
В «Махабхарате» почти нет упоминаний о Декане и дравидийском юге Индии (кроме перечисления местностей и народов, возникшего, совершенно очевидно, уже в ходе
многовековой шлифовки эпоса). В то же время в «Рамаяне» эти районы, а также Цейлон играют весьма существенную роль, хотя и характеризуются как места неизведанные и дикие, обиталище демонов и обезьян, говорящих и действующих подобно людям. Двор царя Дашарат-хи в «Рамаяне» - это двор типичного индийского правителя классической эпохи, а не вождя племени, как в «Махабхарате», где царь всего лишь первый среди равных и зачастую непокорных соплеменников. Несмотря на то что, согласно индийской традиции, Рама на много тысяч лет старше героев «Махабхараты», «Рамаяна» отражает более высокую ступень развития индийской культуры.
Необычный, но мало выразительный вариант сказания о Раме сохранился в литературе одной из буддийских сект (тхеравадинов). Это наводит на мысль о действительном существовании за несколько веков до рождения Будды некоего правителя по имени Дашаратха, праведный сын которого Рама был сначала изгнан, но потом вернул себе принадлежавшее ему по праву царство. Однако самая драматичная часть повествования - похищение Раваной Ситы и ее избавление от неволи - в буддийском варианте отсутствует. Это убеждает, что «Рамаяна», как и другие героические сказания древности и средневековья, - сплав разнородного материала, собранного из многих источников, и что первоначально в ней совсем не было некоторых наиболее интересных эпизодов зрелого эпоса.
«Рамаяна» и «Махабхарата» - это только легенды, а не подлинная история, даже не отражение исторического процесса завоевания Декана ариями. Ученые потратили немало усилий, чтобы распутать запутанный клубок «Песни о нибелунгах» или «Песни о Роланде», доказав, что в них не так уж много исторически достоверного. Почему же индийские эпические поэмы должны быть исторически более достоверны, чем их европейские собратья? «Махабхарата» и «Рамаяна» - нечто гораздо большее, чем просто исторические повествования: это величайшие произведения мировой литературы, вот уже около двух тысячелетий служащие источником вдохновения для многих миллионов людей.
Влияние «Рамаяны» на духовную жизнь индуистской Индии оказалось значительнее влияния «Махабхараты». Ее переводили или чаще вольно перелагали почти на все языки Индии и большинство языков Юго-Восточной Азии, что приспосабливало историю Рамы к особенностям местной культуры и делало ее частью местной традиции. «Рамаяну» снова и снова слушали многие поколения неграмотных крестьян, и они не только увлекались этим волнующим и трогательным сказанием, но и учились у его героев любви, терпению, послушанию, мужеству и правдивости.
Рама давно уже стал идеалом индийского мужчины, а Сита - идеалом индийской женщины. Рама всегда слушается и уважает родителей,
он полон любви к Сите, стремится защитить ее от всех несчастий, он верен и предан своим друзьям и близким, он смиренно чтит богов, жрецов и мудрецов, он милостив и добр со своими подданными, он справедлив и снисходителен к врагам. Верность Ситы, ее преданность мужу и его семье безграничны, но она обладает и высокой доблестью, готова пожертвовать даже жизнью, чтобы защитить свою честь.
Сказание о Раме уже много веков является частью культурного наследия буддийских стран - Бирмы, Таиланда, Камбоджи. Мусульмане - индонезийцы и малайцы, познакомившиеся с «Рамаяной» задолго до обращения в ислам, по-прежнему восхищаются этой древней индийской поэмой. Они лишь слегка приспособили ее к требованиям своей религии и отличиям культурных традиций населения архипелага Юго-Восточной Азии. Однако мусульманская традиция в самой Индии и в Пакистане полностью отвергает эти древние сказания, хотя во времена правления Моголов обе эпические поэмы были переложены на персидский язык.
Столь давняя и прочная популярность двух эпических поэм объясняется, несомненно, тем, что уже на очень ранней стадии своего существования они были приспособлены к нуждам индуизма вишнуитского толка.. Согласно канонам индуизма, Вишну, верховное божество, давшее жизнь всему живому, уже девять раз воплощался,в телесном, смертном обличье, чтобы спасти мир, а в конце переживаемого теперь «железного века» он воплотится в десятый раз, чтобы возродить «век золотой». Из этих десяти воплощений Вишну самыми почитаемыми являются Рама и Кришна: первый - герой «Рамаяны», второй - один из главных персонажей «Махабхараты».
Так эпические поэмы Индии стали священными книгами - своего рода новым заветом индуизма (в роли ветхого завета при таком сравнении выступает более древняя ведическая литература). Изучением Вед могли заниматься только мужчины высших каст, в особенности брахманы, а эпические поэмы были всеобщим достоянием - их слушали, читали, заучивала наизусть даже женщины, дети и неприкасаемые. Поэтому их влияние на религиозную жизнь Индии в течение долгого времени было значительно более сильным, чем влияние Вед и Упанишад.
Последователи культа Кришны имеют в своем распоряжении и другие классические тексты, например «Хариваншу» и «Бхагавата-пурану». А для почитателей верховного божества в образе Рамы настоящей библией стала «Рамаяна» в ее многочисленных переводах и переложениях.
«Рамаяна» Тулси Даса, написанная на языке хинди, была единственным религиозным произведением, глубоко поразившим юного Махатму Ганди, который до последних дней своей жизни называл бога именем Рамы. Другим великим источником
вдохновения Ганди стала «Бхагават-гита» - одна из частей «Махабхараты».
Вполне возможно, что некото; представители новых поколений дийцев уже ощущают неприме мость многих моральных запове этих поэм в современных услов* вполне вероятно также, что они с неваются в религиозных принцш воплощенных в этих произведет Но каково бы ни было будущее «Махабхараты» и «Рамаяны» как ист ников религиозного вдохновеь одно ясно несомненно: они настол глубоко проникли в самое сердце дийской культуры, их художеств ные достоинства столь высоки, ни о каком забвении не может быть и речи.
Для иностранца, стремящегося понять культуру индуистской Индии, основные ценности и идеи индуизма, нет лучшего пособия, нежели «махабхарата». и «Рамаяна». Конечно если отталкиваться от современных западных литературных вкусов, зумным и бережным сокращением поэм можно усилить их художествную ценность. К сожалению, до сих пор мало сделано для того, чтобы знакомить зарубежных читателя с этими поэмами. И хотя полные реводы существуют на английском некоторых других языках, ни один них не доносит до читателя XX века могучего дыхания «Махабхарат» изящества диалогов и красоту опинсаний природы «Рамаяны». Необходимы новые, высококачественные, временные сокращенные переводы этих эпических поэм, только в так случае удастся хоть в какой-то степени передать величие и красоту этих произведений широким массам читателей в тех странах,где они никогда не были известны.
Начиная с классической эпохи санскритской драмы - уже шестнадцать столетий - и по сей день поэты, драматурги, скульпторы и кинорежиссеры постоянно обращаются к литературным памятникам старины, художественное обаянием которых во все возрастающей мере питает их творческое вдохновение.
Не удивительно поэтому, что самый первый индийский фильм, «Раджа Харишчандра», снятый в 1913 году Дхандираджем Гобиндом Пхальке. был создан по мотивам мифологического предания, воспетого по всей стране.
Предание рассказывает о царе Харишчандре, славившемся своим благородством и правдивостью. Однажды Вишвамитра, мудрый брахман, известный по эпической литературе Индии, потребовал от Харишчандры жертвенного дара, приносимого брахманам, и царь предложил Вишвамит-ре взять все, что тот пожелает: «золото, сына, жену, себя самого, жизнь, царство и счастье». Брахман отнял у царя все его владения, оставив ему лишь суровое одеяние из бересты, чтобы можно было прикрыть наготу, жену и сына. Царь испытывает несказанные страдания и лишения, приносит в жертву сына и уже готов пожертвовать женой, но тут появляются боги и приглашают его последовать за ними на небеса.
Фильм имел огромный успех. С каким бы интересом ни смотрелись до этого иностранные картины, публика пришла в восторг, увидев на экране знакомый, традиционный сюжет, поставленный у себя на родине и сыгранный индийскими актерами.
Воздействие фильма было поистине ошеломляющим. Когда в одной из последующих картин Пхальке на экране появился Кришна, мужчины и женщины в зале падали ниц. Этот стихийный порыв не был наивным поступком людей, принимавших сценическое воплощение за подлинного бога, - поклонение воздавалось символу, а не актеру, его изображавшему.
Первые десять лет своего существования индийское кино почти целиком строилось на материале мифических сказаний из «Махабхараты» и «Рамаяны». Индийские режиссеры очень скоро поняли, что популярность
Б. Д. ГАРГА - индийский критик и историк кино, автор многочисленных статей о кино и постановщик нескольких документальных фильмов об индийской кинематографии.
этих двух великих поэм неувядаема и что они являются неистощимым источником драматических сюжетов, которые можно приспособить ко вкусам любой аудитории.
В пору расцвета многосерийного фильма, когда «Опасные похождения Полины» помогли Голливуду делать миллионы, индийские режиссеры, как и многие другие, отдали дань этому направлению, но с присущей им особой манерой. В эпических поэмах, особенно в «Рамаяне», они обнаружили кладезь динамических сюжетов - основной элемент многосерийного фильма.
Один из первых таких фильмов, снятый в Индии и показанный в нескольких сериях, - «Изгнание Рамы» (1918). Сколь бы ни были захватывающими кадры, в которых мисс Пирл Уайт в самых соблазнительных позах свешивалась с самолета или выпрыгивала из горящего здания, эта героиня не выдерживала сравнения с богом обезьян Хануманом, который мог парить в воздухе или одним мизинцем поднять гору. Опасность подстерегала Раму и его красавицу жену Ситу за каждым деревом в лесах, где они скитались в своем изгнании. А что могло быть более увлекательным для зрителя, чем поединок Рамы с Раваной - повелителем демонов? В этой битве Рама одну за другой отсекает все десять голов Раваны и всякий раз на месте срубленной головы вырастает новая.
«Махабхарата» не только более древняя из двух поэм; она больших размеров и содержит большее число преданий; сказания о Нале и Дамаянти, о Шакунтале (увековеченное Калидасой в его одноименной драме), о Савитри и, конечно, чарующие поэтические диалоги между Арджуной и Кришной, составляющие отдельную книгу - «Бхагават-гита».
Все эти сказания легко поддаются экранизации. Наиболее популярным из них является, пожалуй, предание о Нале и Дамаянти - повесть о прекрасной девушке, за благосклонность которой боги, состязались с ее воз-л.юбленным - простым смертным - и потерпели поражение. Эта древняя легенда - свидетельство гуманистического содержания традиционной культуры: боги, наделенные чисто человеческими слабостями; жены, прославленные за красоту и мудрость; бесстрашные мужи, выходящие победителями из схватки с богами.
Потенциальные кинематографические возможности этой легенды вполне очевидны, и первая попытка экранизировать ее была предпринята компанией «Мадан тиетерс» в Калькутте еще в 1919 году. Ставил картину режиссер Эженио де Лигуоро. С тех пор легенда о Нале и Дамаянти экранизировалась по меньшей мере раз двадцать, но нисколько не утратила своей популярности.
С появлением звукового кино интерес к сценариям, в основу которых были положены сюжеты из эпических поэм, еще больше возрастает. Знаменательно, что лучшим среди ранних звуковых фильмов считается мифологический фильм «Царь Айод-хьи». Несколько позднее, в 1934 году, вышел фильм «Сита», поставленный режиссером Деваки Босом и по сей день являющийся, пожалуй, лучшим кинематографическим воплощением «Рамаяны».
В раскрытии своего замысла Деваки Бос использовал художественный прием, характерный для индийской драмы. Древние санскритские драматургические произведения обычно начинались с традиционного пролога, в котором ведущий актер или рассказчик (сутрадхара) излагал содержание или комментировал те или иные моменты пьесы. Бос начинает свой фильм такого рода комментарием, иллюстрируя его фресками, изображающими эпизоды жизни Рамы и Ситы.
В период второй мировой войны потребность в развлекательных фильмах возросла необычайно и коммерческие компании в результате пошли по линии наименьшего сопротивления. Индийские фильмы этой поры также обнаруживают явные черты упадка и увядания. Показательно все же, что лучшими картинами этого периода были «Рам Раджья» («Царствование Рамы») и «Шакунтала»; первый сделан по мотивам «Рамаяны», второй - «Махабхараты».
Кульминацией фильма «Рам Раджья» является эпизод, в котором Рама, убежденный в том, что Сита, став пленницей Раваны, сохранила ему верность, тем не менее изгоняет ее, услышав грубую реплику, бросавшую тень на ее честь. В. Бхатт, постановщик картины, вспоминает реакцию публики на этот эпизод фильма, когда он показывал его в Нью-Йорке. «Многие спрашивали меня, почему благородный Рама уступил желанию народа, хотя был уверен, что Сита невинна. Я отвечал, что в этом, по-видимому, и состоит различие между демократическими королями Запада и царями Востока: Эдуард VIII оставил народ ради своей жены; Рама отрекся от жены ради своего народа».
Русские переводы и исследования «Махабхараты» и «Рамаяны»
Европа впервые познакомилась с древнеиндийским эпосом в 1785 году, когда английский коммерсант и ученый Чарлз Уилкинс перевел на родной язык один из отрывков «Махабхараты» - знаменитую «Бхагаватгиту». Через три года (1788) в России появился перевод книги Уилкинса, сделанный А. А. Петровым и отпечатанный в типографии известного просветителя - демократа Н. И. Новикова. Этот перевод - «Багуат-Гета или Беседы Кришны с Арджуном» - давно уже стал библиографической редкостью, и хотя он выполнен не с подлинника, но по сей день сохраняет свое значение как свидетельство того интереса, который издавна питало образованное русское общество к сокровищам далекой индийской культуры.
В первой трети XIX века в петербургских и московских журналах («Соревнователь просвещения и благотворения», «Московский телеграф», «Современник» и т. д.) периодически публикуются новые отрывки из «Махабхараты» и «Рамаяны», переведенные с европейских языков, а также небольшие информации и рецензии на изданные в различных странах работы по санскритской литературе.
В 1835 году при ближайшем участии В. Г. Белинского в журнале «Телескоп» появляется первый перевод непосредственно с санскрита одной из песен сказания о Нале, принадлежащий П. Я. Петрову, профессору кафедры санскрита Московского университета. В дальнейшем он перевел еще несколько эпизодов «Махабхараты» («Сказание о рыбе», «Похищение Драупади», «Сказание о Сави-три»); все эти публикации отмечены превосходным знанием языка подлинника, литературным вкусом и обширными научными познаниями переводчика.
Одновременно с П. Я. Петровым над переводами текстов древнеиндийского эпоса плодотворно работал другой русский санскритолог К. А. Кос-сович, напечатавший в журнале «Русское слово» (1860) «Две публичные лекции о санскритском эпосе», которые знаменовали собой начало русских оригинальных критических исследований, посвященных «Махаб-харате» и «Рамаяне». Несмотря на то, что большую часть «Лекций» - в соответствии с потребностями публики - К. А. Коссович отвел изложению содержания индийских поэм, тем не менее он делает в них и ряд интересных научных наблюдений, в частности о связи индийского эпоса с греческим.
После трудов П. Я. Петрова и К, А. Коссовича переводы из «Махабхараты» и «Рамаяны» с европейских языков утратили свое былое значе-
ние, хотя эпизодически они еще продолжали появляться: вторая книга
«Рамаяны» в переводе Ю. А. Ромен-ского, «Бхагаватгита» - А. П. Казначеевой, изложение «Махабхараты»
Г. Смирновой. Необходимо отметить стихотворный перевод (в гекзаметрах) с немецкого «Наля и Дамаянти» В. А. Жуковского (первое издание вышло в 1844 году и с тех пор многократно переиздавалось). Мастерство поэта, его умение проникнуть в дух и особенности чуждой культуры и поэзии придали переводу высокую художественную ценность. Приветствуя появление перевода В. А. Жуковского,
Г. Белинский писал, что «русская литература сделала в нем важное для себя приобретение». (В конце XIX века по мотивам перевода Жуковского композитор А. С. Аренский создал оперу «Наль и Дамаянти».)
Если список дореволюционных русских переводов из «Махабхараты» и «Рамаяны» достаточно обширен, то фундаментальных научных трудов по санскритскому эпосу было, к сожалению, не так много. Русская индология в лице ее наиболее выдающихся представителей - И. П. Минаева,
Ф. Ольденбурга и Ф. И. Щербат-ского - основное внимание уделяла философии и литературе буддизма, а к эпическим памятникам обращалась сравнительно редко.
Заслуживают, однако, упоминания «Очерк важнейших памятников санскритской литературы» (1880) И. П. Минаева, в котором много места уделено характеристике «Махабхараты» и «Рамаяны» и приложено несколько отрывков из поэм; статья академика Ф. Е. Корша «Опыт ритмического объяснения древнеиндийского эпико-дидактического размера «шлоки», не потерявшая и в наши дни своего научного значения; статья С. Ф. Ольденбурга «К вопросу о «Ма-хабхарате» в буддийской литературе» (1896), «Индийская литература» (1919) и т. д.
Оживление интереса к проблемам индийского эпоса в советском востоковедении во многом связано с трудами и научной деятельностью академика А. П. Баранникова, С языка хинди он полностью перевел версию «Рамаяны» поэта Тулси Даса - «Море подвигов Рамы». По ходу работы над переводом А. П. Баранников опубликовал ряд статей, в которых исследовал поэтику индийского эпоса, соотношение поэм Тулси Даса и Вальмики и некоторые иные принципиально важные для истории эпического творчества в Индии вопросы.
По инициативе А. П. Баранникова в 1939 году советскими учеными был начат полный академический перевод «Махабхараты» на русский язык. Две
П. А. Грини,ер
Институт мировой литературы АН СССР
первые из восемнадцати книг этого перевода, выполненные ленинградским санскритологом В. И. Кальяновым, уже изданы (1950 и 1962), третья вскоре будет опубликована. Перезод сделан с новейшего критического издания текста эпоса, подготовленного в г. Пуне, отличается высокой степенью научной точности и превосходно комментирован.
Параллельно с академическим изданием «Махабхараты» с 1955 года в Ашхабаде стали публиковаться выпуски перевода «Махабхараты», принадлежащего академику АН Туркменской ССР Б. Л. Смирнову. За сравнительно короткий срок (1955-1963) вышло в свет семь таких выпусков, охватывающих около 25 ООО двустиший, или приблизительно четвертую часть всего колоссального объема поэмы.
Б. Л. Смирнов умело выбрал отрывки для своего перевода, включив и основные философские тексты эпоса («Бхагаватгита», «Анугита», «Мок-шадхарма» и т. д.), и характерные для него повествовательные разделы («Сказание о Раме», «Хождение по криницам», «Горец»), и общепризнанные шедевры мировой поэзии («Книга о женах», «Сказание о Нале», «Сказание о Савитри»). Заслуживают высокой оценки и вступительные статьи Б. Л. Смирнова к переводам, в которых он трактует ряд важных и спорных вопросов современной индологии- таких, как философский смысл «Махабхараты», ее этические идеи, исторический фон, изобразительные средства и т. д.
Потребности широких кругов читателей, желающих ознакомиться с древнеиндийским эпосом, во мнотом могут удовлетворить литературные изложения на русском языке «Махабхараты» Г. Ф. Ильина (1950), Э. Н. Темкина и В. Г. Эрмана (1963) и «Рамаяны» В. Г. Эрмана и Э. Н. Темкина (1965). Это достаточно подробный пеоесказ обеих поэм; авторам в немалой мере удалось передать стилистические особенности и художественное своеобразие санскритского оригинала.
С современным состоянием изучения древнеиндийского эпоса знакомит русского читателя небольшая, но содержательная книга И. Д. Серебрякова «Древнеиндийская литература».
Институт мировой литературы АН СССР им. Горького и Институт народов Азии АН СССР в связи с подго-товляехмым изданием десятитомной «Истории всемирной литературы» предпринял ряд конкретных исследований; некоторые из них уже начаты. Несомненно, советский читатель еще многое узнает и многое для себя откроет в двух великих индийских эпопеях.
Русские переводы и исследования «Махабхараты> и «Рамаяны»
На заре своей истории народ создает сказания о героях. В них он запечатлевает свое самосознание и свои идеалы. В этих сказаниях, преломленных сквозь призму художественной фантазии, отражаются представления древних о мироздании. Воспоминания о действительных исторических событиях и лицах сочетаются в них и сливаются воедино с мифологическими темами и образами, порожденными еще первобытным мышлением. Но, знаменуя выход из первобытного состояния, из подчинения слепой власти природы, в них уже явственно звучит вера в могущество человека, в его торжество над темными силами зла и хаоса.
Из народных сказаний складывается героический эпос; истоки его лежат еще в «дохудожественном» периоде, а с него, можно сказать, и начинается собственно история литературы. В нем — начало всего дальнейшего развития художественного творчества: его образы и сюжеты на протяжении веков питают литературу и искусство, на протяжении веков они живут в памяти народа.
Бессмертные гомеровские поэмы открывают ранний период истории античной литературы. Ее позднейшие памятники несут следы их влияния. И спустя века после заката античной культуры образы и сюжеты древнегреческого эпоса восстают нз забвения, обогащая литературу и искусство пародов Европы в новое время. Аналогична в истории культуры народов Востока и роль грандиозных памятников древнеиндийского эпического творчества - «Махабхараты» и «Рамаяны». Их «художественное содержание, запечатленные в них идеи и образы принадлежат не одной эпохе и не одной стране - па протяжении многих столетий они оказывают воздействие на развитие индийских литератур; влияние их распространяется и за пределы Индии. Уже в раннее средневековье они проникают в Тибет и Китай; в особенной же степени влияние «Махабхараты» и «Рамаяны» сказывается па развитии эпической поэзии стран Юго-Восточной Азии. И если обращение к памятникам европейской художественной культуры начиная с эпохи Возрождения предполагает определенное знакомство с образами античной мифологии и содержанием гомеровского эпоса, то и в литературе и искусстве многих стран Востока в равной степени далеко не всегда и не все можно понять, пе зная содержания знаменитых древнеиндийских эпопей.
«Илиада» и «Одиссея», доступные читающей публике уже не первое столетие в многочисленных переводах, издавна широко известны у нас и на Западе. Знакомство с индийским эпосом в Европе начинается позже и доныне остается гораздо менее полным. На европейские языки переводились в основном лишь отдельные части и эпизоды из «Махабхараты» и «Рамаяны». Полные переводы «Махабхараты» существуют только на английском языке, но они фактически рассчитаны на узкий круг читателей, специально интересующихся текстом памятника, и далеки от художественных целей. Стихотворный перевод «Рамаяны» на английский язык появился еще в конце прошлого века, но и он не привлек к себе внимания широкого читателя.
Причина тому не в недостатке интереса к индийскому эпосу в Европе и не в художественном несовершенстве существующих переводов, но скорее в литературном своеобразии самих памятников, весьма отличных от известных нам классических эпопей древней Греции. Мы называем памятники древнеиндийского эпоса поэмами, но определение это в значительной степени условно. Особенно это относится к «Махабхарате», которая очень далека от того, что мы понимаем обычно под эпической поэмой. Прежде всего поражают самые размеры памятника: «Махабхарата» заключает в себе около 100 000 двустиший, т. е. намного превосходит «Илиаду» и «Одиссею», вместе взятые. Кроме того, содержание ее чрезвычайно разнообразно, и собственно героический эпос, сказание о великой битве, переплетается в ней со множеством произведений, иногда совершенно самостоятельных, иногда лишь косвенно связанных с основным сюжетом. Это произведения эпического, мифологического, сказочного, дидактического, религиозно-философского, юридического, исторического содержания, и среди них зачастую совершенно теряется нить центрального повествования. В частности, в «Махабхарату» включены знаменитые поэмы «Сказание о Нале» («Наль и Дамаянти»), «Сказание о Савитри», самостоятельная версия эпоса «Рамаяны», ряд философских поэм.
Знаменательно, что и в самой древнеиндийской традиции «Махабхарата» не считается поэмой. Она обозначается термином «итихаса», т. е. «история», - предполагается, что она излагает действительные события минувших времен. По широте и разносторонности охваченного в ней круга тем «Махабхарата» у некоторых современных исследователей заслужила наименование «энциклопедии» древнеиндийской жизни.
Гораздо ближе нашему пониманию эпической поэмы «Рамаяна», и сами древние индийцы называли ее «адикавья» - «первой поэмой». В значительно большей степени, чем «Махабхарата», она сохранила единство содержания и отличается большей композиционной стройностью. Но и этот памятник достигает огромных размеров, хотя и намного уступает «Махабхарате» (всего около 24000 двустиший), и он также включает разнородный материал, не имеющий прямого отношения к основному эпическому сюжету.
Естественно, что полный текст обоих памятников в паше время представляет интерес главным образом для ученых, специально занимающихся проблемами истории и культуры древней Индии. Для широкого читателя он покажется слишком утомительным и далеким от того, что принято рассматривать как памятник художественной литературы.
Содержание «Махабхараты» разнообразно и разнородно не только по тематике. Составляющие его компоненты принадлежат различным эпохам, ибо складывался этот грандиозный свод на протяжении многих столетий. Есть основания предполагать, что составившая его ядро поэма о великой битве, построенная на древних героических сказаниях и песнях, возникла уже в середине I тысячелетия до н. э., но окончательный вид, в котором она дошла до нас, вобрав в себя обширное богатство литературного творчества последующих эпох, «Махабхарата» приняла, вероятно, только к IV-V вв. н. э. Трудно найти в истории мировой литературы подобный пример памятника, создававшегося в продолжение тысячелетия.
О «Махабхарате» можно говорить не как об отдельном литературном памятнике, а как о целой литературе. В то же время ее нельзя рассматривать как случайное собрание разнородных произведений. При всей громоздкости и видимой хаотичности композиции «Махабхарата» обладает определенным единством - разнообразное содержанпе ее сплавляется воедино некоей внутренней общей художественной и идеологической тенденцией.
В течение веков «Махабхарата», переходя из поколения в поколение, существовала в устной традиции. В устной же традиции она вбирала в себя все новые и новые дополнения, и каждая эпоха вносила в нее свой вклад, превращая ее во всеобъемлющий свод. Но все разновременные и разнохарактерные элементы, из которых складывалась «Махабхарата», нивелировались в ее тексте, передаваемом из поколения в поколение, вследствие устно-поэтической передачи, и выявить их в окончательной редакции памятника, дошедшей до нас, чрезвычайно трудно.
В свое время среди исследователей «Махабхараты» определились два главных направления. Сторонники одного из них, так называемого «аналитического», ориентировались преимущественно на историю текста и основной своей целью считали выявление первоначального ядра памятника, т. е. текста того древнего эпоса, вокруг которого постепенно наслаивался материал последующих столетий. Сторонники другого, «синтетического», направления решительно возражали против того, чтобы рассматривать «Махабхарату» как собранно самостоятельных разнородных текстов, подлежащее расчленению и очищению от наносного материала, и подчеркивали в своих работах органическое единство составляющих ее элементов, требуя подхода к этому памятнику как к единому произведению, в том виде, в котором он до нас дошел.
Все попытки «аналитиков» реконструировать героическую поэму, древнейшую версию «Махабхараты», не имели успеха, а сами методы критики книжного текста, которыми пользовались эти ученые, оказались неприменимы к памятнику устно-поэтической традиции. Неразрешимость задачи, поставленной приверженцами «аналитического» направления, становится теперь совершенно очевидной в свете современных исследований специфики устно-поэтического текста. Не вызывает сомнений и ошибочность постулата «синтетического» направления об органическом единстве содержания «Махабхараты» в целом. В то же время должно признать, что это чрезвычайно своеобразное и богатое содержанием произведение, действительно, не только далеко от привычного нам понятия поэмы, но едва ли подходит и под самое определение героического эпоса, так как при всем существующем разнообразии его форм оно не похоже на другие его памятники, игравшие ту роль в истории культуры народа, о которой говорилось выше.
И но только обилие инкорпорированного в ткань сказания побочного материала определяет это своеобразие. Сказывается оно и не в самом факте сплава в «Махабхарате» героической эпики с так называемой «дидактикой» - и в других эпических памятниках мы находим значительные разделы дидактического содержания, естественно сочетающиеся с нарративным материалом. Особенность «Махабхараты» заключается в том, что как цельное произведение она окончательно сложилась через много веков после того, как миновала так называемая «героическая эпоха», т. е. уже в иных исторических условиях и в иной среде по сравнению с другими памятниками устного эпоса или ее же первоначальной версией, ныне безвозвратно для нас утраченной. Между тем эта первоначальная версия, несомненно, существовала, и об этом имеются свидетельства в самом тексте. По очевидно, что сюжет и образы этого древнейшего эпоса, составившего костяк грандиозного свода, в окончательной «редакции» «Махабхараты» приобрели новые черты, наполнились иным содержанием, получили новый смысл, существенно отличный от того, какой они могли иметь в памятнике героической поэзии народа той далекой эпохи.
Издавна исследователями «Махабхараты» отмечалась известная противоречивость содержания памятников, выходящая за рамки обычных текстуальных противоречий, свойственных произведениям, складывавшимся вне письменной традиции. Отчетливее всего эта противоречивость проявляется в центральной части эпоса - в описании Великой битвы на поле Куру, где сошлись войска враждующих царских родов: Кауравов и Пандавов. Если на протяжении всего предыдущего повествования Пандавы выступают как герои божественного происхождения, воплощающие положительный идеал эпопеи, и подчеркнуто противопоставляются злодеям Кауравам, возглавляемым завистливым и коварным Дурьодханой, то в сценах битвы картина неожиданно меняется: одолеть в честном бою отважных вождей неприятельского войска Пандавы не могут и одерживают победу, лишь прибегая к уловкам, мало совместимым с кодексом воинской морали. Это противоречие бросается в глаза даже при поверхностном знакомстве с содержанием «Махабхараты», и в свое время оно побудило некоторых сторонников аналитического направления выдвинуть так называемую гипотезу инверсии, согласно которой в первоначальной версии сочувствие певца было на стороне Кауравов и поэма представляла собой трагическую песнь о битве, в которой отважные герои пали жертвой низкого коварства врагов.
Центральное сказание «Махабхараты», очевидно, основывается на историческом прошлом народа; битва на Курукшетре, как полагают, действительно происходила между серединой X и началом IX в. до н. э. Нам трудно судить теперь об истинном значении этого исторического события и его масштабах. Но очевидно, что эпическую «Великую битву потомков Бхараты», давшую название памятнику (так расшифровывается «mahabharata »), следует рассматривать как обобщение целой эпохи в ранней истории Индии, главным содержанием которой были межплеменные войны, предшествовавшие созданию крупных рабовладельческих государств на западе Гангской долины, борьба за гегемонию в Северной Индии между консолидировавшимися тогда в народности племенами куру и панчалов. Некоторые исследователи полагают, что в основе сюжета эпоса лежит конфликт между куру и панчалами, в котором союзниками последних выступили иноплеменные пришельцы с Севера, представители некоей неарийской (возможно, монголоидной) народности Гималаев; они-то и послужили прототипами образов Пандавов в «Махабхарате». Борьба закончилась поражением куру.
Косвенные указания на неарийское происхождение Пандавов видят, в частности, в обычае полиандрии, который, согласно тексту «Махабхараты», принадлежал их роду (пятеро братьев женятся на царевне панчалов Драупади), но который явно идет вразрез с моральными нормами брахманистского общества; в самом значении их имени: Pandu - «желтый» (в тексте толкуется как «бледный») и т. п. Если это предположение справедливо, оно подкрепляет гипотезу инверсии - изначально героический эпос мог сложиться именно на основе преданий о борьбе с иноземными врагами.
Однако едва ли сейчас что-либо может подтвердить достаточно убедительно эти предположения. Как было отмечено, реконструировать начальную версию эпоса уже невозможно, и, когда мы говорим о «Махабхарате», великой эпопее древней Индии, мы имеем в виду тот окончательный текст ее, который дошел до наших дней. В этом произведении Пандавы выступают как кровные родичи Кауравов, ведущие происхождение от общего с ними легендарного предка Бхараты, и недвусмысленно утверждается их право на власть над страною, из-за которой в эпосе и развертывается борьба; победа Пандавов показана как торжество справедливости. Противоречие, упомянутое выше, снимается в дидактических частях «Махабхараты», где действия Пандавов оправдываются именно тем, что совершаются они во имя дхармы - закона священной справедливости, которым живет и сохраняется вселенная. Идейный смысл канонической «Махабхараты» раскрывается в «Бхагавадгите», религиозно-философской поэме, входящей в состав памятника. Исследователи и интерпретаторы, ставящие во главу угла единство содержания «Махабхараты», рассматривают эту поэму как ее идейное ядро. Проповедь бескорыстного служения долгу вкладывается в «Бхагавадгите» в уста Кришны, друга и союзника Пандавов, выступающего здесь как земное воплощение высшего божества - Вишну; она сочетается с теистическим учением, которое впоследствии легло в основу доктрины вишнуизма.
«Бхагавадгита» («Песнь Господа») становится священной книгой вишнуизма - вместе с другими дидактическими текстами «Махабхараты» она придает древнему сказанию совершенно особый характер, далекий от духа героической эпики, а вся «Махабхарата» почитается в индуизме священным текстом, рассматривается как памятник религиозной литературы. Но своеобразие этого памятника заключается именно в том, что древний эпос в нем все же сохраняет присущие ему черты, не уничтожаемые чуждой ему религиозной моралью позднейшей эпохи. «Махабхарата» - это и священная книга, и героический эпос в рамках единого свода, одно существует в другом и сочетается с ним, не лишаясь внутренней самостоятельности.
Героический эпос «Махабхараты» относится, очевидно, к тем сводам сказаний, которые складывались, когда исторические события, давшие основу их содержанию, уже ушли в далекое прошлое и давно отгремела борьба племен и народностей, в них отраженная. В таких памятниках противоборствующие силы изображаются с «эпической» объективностью; певец равно превозносит могущество и отвагу Ахилла и Гектора, Арджуны и Карны, Рустама и Исфандияра. В равно бесстрастных тонах описываются и победа Ахилла над Гектором, одержанная в честном бою, и отнюдь по героическое деяние Арджуны, нанесшего удар беззащитному врагу.
В «Махабхарате» столь же бесстрастно певец отдает должное и коварному злодею Дурьодхане, отважно сражающемуся до последнего вздоха с грозным врагом. Нравственная оценка поступков героев принадлежит ужо другой эпохе, далекой от идеала героического века, создавшего эти образы.
Описанию великой битвы в «Махабхарате» предшествует религиозная проповедь «Бхагавадгиты», оправдывающая вступление Пандавов в войну во имя высшей справедливости; завершается оно знаменитым «Плачем женщин на поле Куру», представляющим собой один из замечательнейших памятников древнеиндийской поэзии; самая выразительная его часть - «Жалоба Гандхари», матери погибших героев, которая проклинает братоубийственную войну и того, кто произносит упомянутую проповедь перед сражением. Но в «Махабхарате» не осуждаются ни Гандхари, ни Кришна, объективная правота как бы признается и той и другой стороной; в ней равно заключаются воззрения, современному читателю представляющиеся непримиримо противоречивыми, но не воспринимавшиеся так ее создателями. В этом - особенность, характерная не только для «Махабхараты», но в известной мере и для древнеиндийской культуры в целом. В ее историческом развитии новые идеи и представления идут на смену старым, оттесняя их с господствующих позиций в общественном сознании, но не отрицая их окончательно и не зачеркивая; элементы архаических идеологий, рожденные эпохами, ушедшими в прошлое, продолжают жить века, вплетаясь в новые идеологические системы и мирно уживаясь с принципами нового мировоззрения. Отсюда - характерный консерватизм этой культуры, отличающий ее, в частности, от более динамичной в развитии своем культуры античного мира.
Древнее эпическое сказание, дошедшее до нас в каноническом своде «Махабхараты», претерпело, без сомнения, определенные изменения; мы уже отмечали, что восстановить его в исконном виде невозможно. Но эпос сохранил свои образы, свои основные сюжетные линии и героический дух изначального сказания. Сюжету и образам основного сказания «Махабхараты» свойствен несомненный драматизм (он отражается и в композиции ее, в диалого-монологической форме ее построения). Характеры его - не схематичное воплощение признанных добродетелей пли пороков (как видят их некоторые исследователи): они наделены живыми чертами, обрисованы ярко и сильно. Рассудительный Юдхиштхира, буйный нравом и мстительный Бхимасена, отважный и высокомерный Арджуна, хитроумный Кришна - главные герои стана Пандавов противопоставлены своим антагонистам: благородному Карне, завистливому и коварному Дурьодхане, лукавому Шакуни, жестокому Ашваттхаману. Все это яркие, истинно эпические характеры, сильные и цельные, словно высеченные из камня. Замечателен образ Драупади, отнюдь не робкой и покорной супруги Пандавов, но женщины нрава сурового и энергичного, нередко решительно повелевающей своими пятерыми мужьями. Весьма живое впечатление производит в эпосе старый царь Дхритараштра, слабый и безвольный, легко поддающийся чужому влиянию,- на него возлагает «Махабхарата» немалую долю ответственности за трагедию гибельной войны.
В необъятном своде «Махабхараты» запечатлелись черты эволюции духовной жизни и миропонимания древнего общества па протяжении многих столетий. Другой великий эпос древней Индии, «Рамаяна», как упоминалось, намного уступает «Махабхарате» в объеме, отличается большей цельностью содержания. Это обусловлено в какой-то мере и тем, что время его сложения охватывает значительно менее продолжительный период. Но и он исчисляется не одним столетием. Древняя поэма о Раме создана была, по-видимому, позднее, чем первоначальная версия эпоса о Кауравах и Пандавах, предположительно в III пли II в. до п. э. Окончательная редакция «Рамаяны» должна датироваться несколькими веками позже, но все же временем более ранним, как полагают, чем полный свод «Махабхараты». Время сложения «Рамаяны» умещается, таким образом, внутри хронологических рамок создания «Махабхараты».
Оба эпоса существенно отличны один от другого, и не только объемом и цельностью содержания. Сказание о великой битве сложилось, очевидно, на западе Гангской долины, т. е. на той территории, где развернулись некогда исторические события, в нем отразившиеся. Сказание о Раме принадлежит востоку Индии. Здесь, в среднем течении Ганга, и середине I тысячелетия до н. э. образовались крупные рабовладельческие государства, которые в IV в. до п. э. составляли ядро первого объединения Индии (под властью династии Маурьев). Здесь созрели условия для создания второго великого эпоса дровней Индии, знаменовавшего этот исторический подъем могущества древнеиндийского государства и расцвет новой, более высокой культуры.
Сюжет героического сказания «Махабхараты» основывается на межплеменном конфликте. Историческое прошлое народа находит свое отражение и в «Рамаяне»; в то же время эпос «Махабхараты» насыщен мифологическими мотивами. Но сюжет «Рамаяны» более определенно восходит к мифу, а именно к земледельческому мифу, объясняющему смену времен года (тема временной смерти и последующего воскрешения или похищения и возвращения возлюбленной героя - сравни греческий миф об Орфее и Евриднке и др.), и в этом отношении можно говорить о большей его архаичности по сравнению с «Махабхаратой». И в древнеиндийской легендарной традиции время действия «Рамаяны» относится к более древней эпохе, чем война Кауравов и Пандавов; Рама, царь мифической Солнечной династии, представляет поколение более раннее, чем отпрыски Лунной династии, гсроп «Махабхараты». Между тем поэма о Раме, как мы отметили, моложе сказания о битве на Курукшетре, и в ней отразились новая эпоха и новая, более высокая культура.
Как и «Махабхарата», «Рамаяна» сложилась и переходила из поколения в поколение в устной традиции. Оба эпоса, очевидно, только относительно поздно были записаны и подверглись определенному редактированию уже в традиции письменной. Однако, хотя стиль «Рамаяны» носит те же следы устно-поэтической традиции, в нем обнаруживаются новые черты, не свойственные «Махабхарате». Система художественных средств здесь значительно более развита, они гораздо богаче и разнообразнее. «Рамаяна» в этом отношении, но признанию современных исследователей, представляет уже переходную ступень от устного эпоса к книжному и демонстрирует определенные черты индивидуального поэтического стиля. Если невозможно верить индийской традиции, когда она приписывает авторство гигантского свода «Махабхараты» одному человеку - мифическому мудрецу Вьясе, который приходится дедом главным героям эпоса (только некоторые крайние сторонники «синтетического» направления отстаивают единое авторство «Махабхараты»), у нас нет оснований с той же уверенностью отвергать свидетельство традиции, называющей создателем «Рамаяны» легендарного поэта Вальмики, «первого поэта» (адикави) Индии.
О его личности и жизни мы ничего не знаем - до нас дошли о нем только легенды, за которыми невозможно угадать факты реальной биографии. Однако нет ничего невероятного в предположении, что поэма о подвигах Рамы создана была на основе циклизации народных песен и сказаний одним автором, великим поэтом, творение которого осталось на века в памяти народа.
И на эту поэму, как на древний эпос о битве на Курукшетре, в течение веков наслаивались эпизоды и дополнения, пе имеющие прямой связи с основным сюжетом, но этот процесс был не столь длительным. Поздние наслоения не только занимают значительно меньший объем в «Рамаяне», по и, как правило, гораздо более отчетливо могут быть выделены в общем своде памятника, хотя последовательный текстологический анализ с целью реконструкции «первоначальной» поэмы здесь, очевидно, также невозможен. По большинство исследователей признают, что из семи книг, составляющих «Рамаяну», две почти целиком - большая часть первой и седьмая - принадлежат более позднему времени, чем основной корпус памятника. На эти книги и приходится подавляющее большинство вводных сказаний и мифов, прерывающих развитие действия; язык и стиль этих частей, как и их содержание, наиболее родственны эпизодам «Махабхараты».
Но и там, где в первой и седьмой книгах излагается непосредственно история Рамы, она имеет существенные отличия от повествования в основной части памятника. Как и «Махабхарата», «Рамаяна» на определенном этапе сложения своего свода насыщена была элементами религиозного содержания, способствующими обращению древнего эпоса в священную книгу вишнуизма. Как Кришна в «Махабхарате», герой «Рамаяны» объявлен был земным воплощением (аватарой) бога Вишну. В первой книге «Рамаяны» основному сказанию предпослан своего рода «пролог на небесах», в котором описывается, как боги индуистского пантеона умоляли Вишну воплотиться в земного героя ради спасения мира от победоносного царя демонов Раваны, неуязвимого для небожителей. Но если исключить обрамляющие книги, почти нигде более в тексте поэмы пет речи о божественном происхождении Рамы; он предстает в ней как земной, человеческий образ, воплощающий идеал эпического героя.
Полагают, что в основе «Рамаяны» лежит местное племенное сказание. Из него, как из зерна, выросла великая эпопея, герой же его стал общеиндийским героем, одним из любимейших в народе вплоть до наших дней. В содержании эпоса и в его образах сочетались элементы мифологического и исторического происхождения. Образ странствующего героя, победителя лесных чудовищ, восходящий, возможно, еще к доарийским истокам, вошел в распространенную в мировом фольклоре сказочную сюжетную схему, построенную на мотиве похищения и поиска возлюбленной героя, - выше мы упоминали о ее мифологическом происхождении. С этим сюжетом сплелись отголоски преданий о продвижении ари-ев в Южную Индию, об их военных конфликтах и союзах с племенами аборигенов, которые в "Рамаяне" представлены в образах демонических лесных людоедов-ракшасов и помогающих герою божественных обезьян и медведей.
Как и «Махабхарата» в ее окончательной редакции, «Рамаяна» уже значительно отдалена от эпохи, рождающей безыскусственный героический эпос, но ее своеобразие - совсем иного характера. Сравнение с «Махабхаратой» особенно отчетливо выявляет а «Рамаяне» преобладание сказочного, фантастического элемента. Если в отношении стиля, как отмечалось, эта поэма представляет переходную ступень от устной поэзии к книжной литературе, в отношении содержания здесь можно говорить о переходе от героического эпоса к сказочному.
В центре поэмы Вальмики, как и в центре «Махабхараты» или гомеровской «Илиады», - великая бптва; ее описание занимает всю шестую (самую большую по объему) книгу «Рамаяны». Но если в «Махабхарате» или в «Илиаде» в основе описания лежит действительный исторический конфликт и при всей эпической гиперболизации в нем отражаются реальные черты, характеризующие ведение боя в ту эпоху, когда главным оружием были лук и стрелы, а главным родом войск - боевые колесницы, то в «Рамаяне» это битва совершенно фантастическая. Сказочные обезьяны и ракшасы сражаются, метая друг в друга вырванные с корнем деревья и целые скалы, ракшасы прибегают для одоления врага к колдовским чарам, их вождь Индраджит сражается невидимкой и т. п. Фантастический элемент играет важную роль и во многих других частях поэмы, ц само построение сюжета следует, как мы отмечали, распространенной схеме волшебной сказки (указывают, в частности, на разительное сходство сюжетной схемы «Рамаяны» с пушкинским сказочным эпосом «Руслан и Людмила»).
В то же время фантастические мотивы своеобразно сочетаются в «Рамаяне» с отражением реальной действительности эпохи ее создания, в образах поэмы сказочные, сверхъестественные черты причудливо вплетаются в живые человеческие характеры. Выделяется в общем строе поэмы вторая книга, содержащая описание двора Дашаратхи и рассказывающая об изгнании героя, - она почти полностью лишена сказочных мотивов (сюжет этой книги мы находим в палийской буддийской литературе, и есть основания предполагать, что первоначально сказание оо изгнании Рамы существовало самостоятельно, будучи не связанным с повестью о дальнейших его приключениях, составившей содержание последующих книг «Рамаяны»).
Герой предания приобретает здесь черты, характеризующие представителя воинской аристократии раннего рабовладельческого государства. В этом образе, находят выражение нравственные нормы и идеалы времени создания поэмы; Рама - воплощение признанных эпохой добродетелей. Тем не менее он не превращается в ходульную дидактическую фигуру - поэт умеет наделить его живыми чертами, человеческим характером. Ярко и проникновенно показана в древней поэме любовь Рамы к Сите, составляющая основу памятника.
Образ героини - художественно наиболее цельный в поэме. Он восходит к мифологической фигуре древнего земледельческого божества (имя «Сита» означает букв. «Борозда»), и отголоски этого мы находим как раз в поздних - первой и седьмой - книгах, где она выступает как дочь богини Земли. Тем не менее в образе ее в поэме Вальмпки нет ничего «божественного» - она показана в ней как земная женщина с земными, человеческими чувствами и чертами характера.
Сита изображается в «Рамаяне» как идеал индийской женщины-жены (подобно тому как Рама - идеал воина и государя). В лей мы также находим черты, обусловленные эпохой. Сита - послушная дочь, преданная, добродетельная супруга. Но величие ее образа раскрывается во все-забвенной, самоотверженной любви к Раме, которую она проносит через все испытания,
Лирическое начало наиболее ярко проявляется в третьей и пятой книгах «Рамаяны», в темах разлуки любящих Рамы и Ситы и плена Ситы, но оно определяет и звучание поэмы в целом, и в нем - характернейшая черта, в еще большей степени, чем сказочные мотивы, отличающая эпос Вальмикп в развитии художественной культуры древнего мира.
Поэма воспевает вместе с любовью и дружбу как одно из высших проявлений духовной красоты человека. Носителями идеала человеческих отношений выступают в «Рамаяне» Лакшмана, брат героя, и мудрый обезьяний вождь Хануман: последний остается в дальнейшем одним из любимейших героев индийских народных сказаний.
Силам добра, воплощенным в образах Рамы и Ситы и их друзей, противостоит в «Рамаяне» злое начало, олицетворенное в образе Раваны, десятиглавого повелителя людоедов-ракшасов, царя мифического острова Ланки, главного антагониста Рамы. В изображении его особенно ясно проявляется характерное для «Рамаяны» своеобразное сочетание элементов реального и фантастического. Образ Раваны имеет мифологическое происхождение, как и большинство других образов поэмы, но в нем элементы мифа сохранились более всего. В большинстве сцен Равана выступает как человек; он рисуется как прекрасный обликом витязь, пленяющий сердца женщин. Временами же он превращается в многорукого великана с десятью головами, выступает как оборотень, принимающий любую личину. Иногда мы сталкиваемся здесь с характерными для устного эпоса противоречиями: в сцене последнего поединка с Рамой (в шестой книге) у Раваны одна голова, которая всякий раз, когда герой отсекает ее стрелами, вырастает снова, - мотив, известный не только индийскому фольклору.
Но все же человеческое начало преобладает и в этом образе, жизненно столь же правдивом, как и образы положительных героев. Самовлюбленный и взбалмошный деспот, коварный обольститель, раб своих страстей, готовый на любое злодейство, он во всем противостоит Раме - и как человек, и как правитель государства.
Последний аспект играет немаловажную роль в идейном содержании «Рамаяны», рисующей в образе Рамы идеального государя. Эта проблема имела существенное значение в эпоху создания поэмы и сохранила его и в последующие века; она отразилась в творчестве многих писателей классического периода, следовавших по стопам Вальмикп. В сознании народа надолго сохранилось представление о справедливом царстве - «царстве Рамы», и котором виделось ему осуществление заветных чаяний. Но в седьмой книге «Рамаяны» эта тема получила характерное освещение в духе идеологии господствующих сословий и религиозной брахманской морали, и образ Рамы в этой книге тускнеет и утрачивает человеческие черты, обращаясь в бездушное воплощение «оожественного» принципа.
В образах ракшасов, обитателей острова Ланки, и обезьян, населяющих сказочное царство Кишкиндху, мы видим то же характерное смешение реального и фантастического. Ракшасы, появляющиеся в поэме в первой книге как бесы и оборотни, в зппзодах пятой и шестой книг выступают чаще всего как люди, приобретая черты какого-то реального народа, стоящего, следует отметить, на высокой ступени культурного развития, о чем свидетельствует описание их столицы, укрепленного города Ланки. Обезьяны и медведи, несомненно, отражают представления об архаических лесных племенах аборигенов Южной Индии.
Мы видим большую сложность и разнообразие содержания и художественной ткани поэмы, сочетающей сказочные и реальные элементы, мифологические и фольклорные образы и мотивы, исторические реминисценции и черты, рожденные эпохой сложения памятника. Высокое совершенство поэтической формы, богатство выразительных средств, неизвестное литературе предшествующих веков, обусловили огромное влияние эпоса Вальмики на индийскую художественную культуру. «Рамаяна» поистине открывает новую эру в истории индийской литературы. Все крупные поэты классического периода испытали на себе ее влияние, и позже она послужила образцом для воссоздания эпоса о Раме в ново-ннднйских и дравидийских литературах на стадии их становления.
Иначе сложилась судьба третьего великого эпоса древней Индии - эпоса о Кришне; он существенно отличается и от «Махабхараты», и от «Рамаяны». Герой его выступает как одно из главных действующих лиц в основном сказании «Махабхараты». К восемнадцати книгам, составляющим этот памятник, примыкает дополнительная девятнадцатая - «Хариванша», где описываются рождение и юные годы Кришны. Это сказание не имеет прямого отношения к сюжету о великой битве, и образ Кришны в нем отличается от образа в «Махабхарате». Если в эпосе о Кауравах Кришна местами выступает как ипостась Вишну, но в развитии действия основного сказания проявляет себя как простой смертный и представляет собою определенный тип эпического героя, хитроумного советчика воителей, своего рода индийского Одиссея, то в «Хариванше» божественная природа Кришны подчеркивается более настойчиво на протяжении всего повествования. Есть основания полагать, что легенды о рождении, детстве и юности Кришны, лежащие в основе содержания «Хариванши»,- более позднего происхождения, чем эпос «Махабхараты». В свое время высказано было предположение, что цикл этот - неиндийского происхождения, его происхождение приписывали даже христианскому влиянию. Действительно, некоторые его мотивы напоминают известные сюжеты христианской агиографии. Тому же влиянию приписывали возникновение культа Кришны-дитяти, получившего распространение в средние века особенно в Западной Индии. В действительности, очевидно, сказание о Кришне - индийского, возможно, даже доарийского происхождения, хотя на него могли повлиять мотивы легенды о Кпре, занесенные из Ирана в эпоху экспансии Ахеменидов. Во всяком случае, Кришна - герой эпоса о потомках Бхараты и Кришна - пастух, о котором повествует «Хариванша», по-видимому, первоначально различные образы, впоследствии слившиеся воедино и отождествленные с Вишну.
Почитание Вншну в образе Кришны развилось в средние века в наиболее мощное ответвление вишнуитской религии - кришнаизм. Здесь сочетались элементы ряда местных первоначально самостоятельных культов, в том числе культа бога Васудевы, распространенного в конце I тысячелетия до н. э. в Западной Индии (имя его было впоследствии переосмыслено как патронимическое по имени отца Кришны), и почитания дравидийского божества плодородия Майона (имя которого означает по-тамильски то же, что «Кришна» на санскрите, - «Черный»). К последнему и восходит, очевидно, культ Кришны-пастуха, и отсюда же - эротический элемент в поздних легендах о Кришне, в историях о его любовных похождениях с пастушками.
В этом образе сложного происхождения сочетались черты эпического героя и божества; Кришна из рода Яду, действующий в «Махабхарате», в древнейшей версии не имел, по-видимому, ничего общего ни с Вишну, ни с местными культами Васудевы и Майона. Возможно, образ его восходит к историческому лицу, упоминаемому в Упанишадах в числе адептов новых религиозно-философских учений эпохи. Оп отождествился, как мы можем полагать, с древней мифологической фигурой странствующего героя, вероятно, доарийского происхождения, родственной прообразу героя «Рамаяны». Сказания о нем и легли в основу третьего древнеиндийского эпоса; они пользовались, очевидно, большой популярностью.
Меньше распространены сказания о Баладеве (или Балараме), тем не менее также весьма любимом и популярном в народе герое. Образ его связан с архаическим культом земледельческого божества. Он включен был в цикл сказаний о Кришне на подчиненном положении; Баладева выступает в них как сводный брат Кришны, хотя первоначально но имел к нему отношения. Он появляется эпизодически и в «Махабхарате». Позднее Баладеву объявляют «частичным» воплощением Вишну. Иногда как зооморфную ипостась его рассматривают Шешу, космического змея, несущего Вишну на своих кольцах, в индуистской мифологии и иконографии.
Если «Махабхарата» прошла многовековой путь развития и обратилась в грандиозный свод энциклопедического содержания, в котором героическое сказание сочеталось с религиозной проповедью, но сохранило исконные черты, если «Рамаяна», возникшая в эпоху исторического подъема, положила начало расцвету индивидуального поэтического творчества, то сказания о Кришне сложились в единый цикл позднее первых двух эпопей и оформлялся их свод с самого начала в иной среде и в иных исторических условиях. Тогда уже наметились признаки грядущего упадка древнеиндийской культуры, консервативное брахманство все более определяло господствующие идеологические тенденции. Эпос о Кришне создавался сразу как священная книга, памятник религиозной литературы.
При этом не сложилось единой канонической версии этого эпоса. Наиболее раннее законченное изложение сюжета о Крпшне - упомянутая выше «Хариванша», которую можно датировать не раньше первых веков нашей эры. Сказание о Кришне включается также в «Вишну-пурану» как одна из ее основных частей, и, наконец, наиболее развернутая и популярная версия кришнаитского цикла составляет десятую книгу «Бхагавата-пураны», памятника, сложившегося уже в раннее средневековье.
В этих произведениях мы уже не найдем ни безыскусственной и суровой выразительности героических сцен «Махабхараты», ни эмоциональной яркости и богатства художественных средств «Рамаяны». Нельзя сказать, чтобы изложение сказания о Кришне в «Хариванше» или «Бхагавата-пуране» было совершенно лишено литературных достоинств. Но санскритские версии кришнаитского эпоса создавались в преддверии или уже в эпоху упадка древнеиндийской классической культуры. Для авторов их художественный элемент подчинялся безусловно задачам религиозной пропаганды; в соответствии с этим и обрабатывался материал народных сказаний, утративших в значительной мере свои исконные черты в брахманской интерпретации. Таким образом, эпос о Кришне, быть может наиболее близком народу герое, в литературном оформлении далее всего отошел от своих народных истоков. Тем не менее десятая книга «Бхагавата-пураны» - наиболее полное жизнеописание Кришны - пользовалась необычайной популярностью на протяжении последующих веков и послужила образцом для ряда версий на новоиндийских языках.
Полный перевод трех великих эпосов древней Индии на русский язык - дело будущего, связанное, несомненно, прежде всего с большой исследовательской работой в области истории древнеиндийской культуры. Предлагаемое изложение ставит целью ознакомить с их содержанием широкого читателя.
В изложении содержания всех трех памятников авторы строго придерживались сюжетной линии подлинника, опуская, однако, эпизоды и вставные произведения, не имеющие прямого отношения к основной линии повествования. В изложении «Махабхараты» сохранены все же обрамляющие рассказы, дающие читателю общее представление о композиции памятника.
Предлагаемую переработку текста оригинала не следует рассматривать, разумеется, как попытку реконструкции «праэпоса» «Махабхараты» пли «Рамаяны» - мы уже говорили о неразрешимости этой задачи. Есть основания полагать, что древнейшую часть эпоса «Махабхараты» представляет описание битвы и непосредственно следующих за ней событий, занимающее шестую - девятую книги; книги же, содержащие предысторию войны и заключающие памятник, были добавлены позднее (этот порядок «наращивания» текста добавлением новых разделов к началу и концу первоначальной версии обычен для истории древнеиндийской литературы начиная с первых ее памятников), что не означает, однако, наличия поздних наслоений и в «ранних» книгах и относительно древнего материала в обрамляющих. В нашем изложении мы оставляем тем не менее все части повествования, относящиеся к основному сказанию в окончательной редакции «Махабхараты». Еще более очевидно позднейшее происхождение обрамляющих книг «Рамаяны», однако и они включены в наше изложение.
Мы не стали вводить в изложение обоих эпосов пересказ чисто дидактических текстов (особенно характерных для «Махабхараты»). Сохранно сюжетные линии первой и седьмой книг «Рамаяны», мы исключили явно чужеродное для древней поэмы отождествление Рамы с божеством; также для Кришны в «Махабхарате» явно вторичной представляется роль ипостаси Вишну, излишняя для развития эпического сюжета.
В основу изложения эпоса о Кришне взят текст десятой книги «Бхагавата-пураны».
Заменяя перевод прозаическим переложением, авторы стремились тем не менее передать в нем средствами русского языка стиль и манеру эпического повествования, систему образов и метафор оригинала, донести до читателя по мере возможности черты его художественного своеобразия.
Как явствует из вышесказанного, из трех эпосов раньше других получило литературное оформление в устной традиции сказание о великой битве, позднее сложилась «Рамаяна» и еще позднее - эпос о Кришне. Тем не менее в настоящем сборнике мы приняли последовательность, соответствующую легендарной «хронологии» событий. Действие «Рамаяны» индийская традиция относит к более глубокой древности, нежели войну Кауравов и Пандавов; сказание о детстве и юности Кришны мы поместили перед изложением «Махабхараты», где рассказывается о его участии в этой войне и о его гибели. Разбивка на главы и их названия всюду принадлежат авторам изложения, и только в «Рамаяне» сохранено деление на семь книг и их названия, принадлежащие оригиналу. Изложение опосов «Махабхараты» и «Рамаяны» выходит в настоящем сборнике вторым изданием. Текст «Рамаяны» по сравнению с первым изданием (М., 1965) оставлен почти без изменений, изложение «Сказания о великой битве потомков Бхараты» (1-е изд.: М., 1963) значительно расширено. Изложение эпоса о Кришне по «Бхагавата-пуране» издается впервые.
Известны слова Гете, сказанные им в начале прошлого века: «Сейчас мы вступаем в эпоху мировой литературы». Гете имел при этом в виду процесс сближения и даже частичного синтеза западной и восточной литературных традиций, у истоков которого стоял он сам и который, неуклонно расширяясь и углубляясь, продолжается в наши дни. Но слова его в первую очередь были связаны с тем знаменательным в истории литературы фактом, что на рубеже XVIII и XIX веков европейскому читателю стали впервые доступны в переводах многие замечательные произведения восточной классики. Среди них были и древнеиндийские эпические поэмы «Махабхарата» и «Рамаяна», которые у нас в стране, по мере того как растет - особенно за последние два десятилетия - число переложений и переводов из них на русский язык, завоевывают все большие известность и признание. Чтобы литературное произведение пробудило читательский интерес, оно должно обладать двумя на первый взгляд противоположными, но на самом деле дополняющими друг друга качествами: заключать в себе что-то так или иначе знакомое и вместе с тем открывать нечто доселе неизвестное. Если мы не находим в нем ничего нового, необычного, если оно только «повторяет пройденное», то неизбежно покажется нам тривиальным и потому скучным. Если же, с другой стороны, оно никак не соотносится с нашим предшествующим литературным, да и просто человеческим опытом, то психологически и эстетически остается нам чуждым, какими бы объективными достоинствами оно ни обладало. Ввиду этого не случайно, что именно сейчас «Махабхарата» и «Рамаяна» полноправно входят в круг нашего чтения, став для нас словно бы знакомыми незнакомцами. Обе поэмы были созданы около двух тысячелетий тому назад, на санскрите - языке давно уже мертвом, в лоне культуры, отошедшей в далекое прошлое, и, казалось бы, разрыв между нами и тем читателем, кому они предназначались, слишком велик. Таковым он и был долгое время, проявляя себя то в снисходительной трактовке Индии как страны примитивной и полуварварской, то в не менее распространенном, но столь же отстраненном восхищении ее мистической, якобы непостижимой для нас мудростью. Однако в наши дни ситуация резко меняется, Индия перестает быть загадочной страной «чудес и тайн». Мы гораздо лучше узнали Индию современную, а через нее и Индию древнюю. Мы оказались свидетелями крупнейших исторических и археологических открытий в Азии, обогатили свой кругозор памятниками индийской философской и литературной классики, и все это заметно сократило дистанцию между нами и древней цивилизацией Индии, сделало ее для нас понятней и доступней.
В большей или меньшей степени те же изменения происходят в нашем восприятии других стран Востока. Можно сказать, что если в эпоху Возрождения европейцы почувствовали себя наследниками и восприемниками греко-римской античности, то теперь интегральной частью нашей культуры становится духовное наследие уже не только западного, но и восточного континента. Тем самым мировая литература из понятия в известной мере умозрительного и условного превращается в явление естественное и реальное, и среди наиболее выдающихся памятников мировой литературы по праву занимают место «Махабхарата» и «Рамаяна».
Мы только что назвали «Махабхарату» и «Рамаяну» знакомыми незнакомцами, поскольку даже при первом чтении они предстают перед нами на фоне наших постоянно расширяющихся знаний о древнеиндийской истории и культуре. Но для такого названия есть еще одно основание. Обе поэмы относятся к жанру героического эпоса, хорошо знакомому нам по литературам многих народов (прежде всего по его классическим греческим образцам - «Илиаде» и «Одиссее» Гомера), и разделяют с другими эпосами коренные особенности этого жанра.
Подобно большинству произведений героического эпоса, «Махабхарата» и «Рамаяна» опираются на исторические предания и сохраняют в своем содержании память о действительно происшедших событиях. Понятие «историчности» в первую очередь приложимо к «Махабхарате», которая часто именует себя «итихасой» (буквально: «так было на самом деле») или «пураной» («повествование о древности») и рассказывает о междоусобной войне в племени бхаратов, которая, по мнению историков, происходила на рубеже II–I тыс. до н. э. Менее ясна историческая основа «Рамаяны». Но и здесь специалисты полагают, что поход Рамы на остров Ланку (видимо, современный Цейлон) в поисках жены, похищенной владыкой демонов-ракшасов, в фантастически преломленном виде отражает борьбу завоевателей Индии - индоевропейских племен ариев с аборигенами индийского юга и что события, составившие исторический фон поэмы, следует отнести приблизительно к XIV–XII векам до н. э.
По аналогии с другими национальными эпосами эпоха, вызвавшая к жизни сказания «Махабхараты» и «Рамаяны», получила в научной литературе особое именование - «героический век». Однако между героическим веком и воспевающей его эпической поэзией пролегает обычно немало времени. Так было в Греции, где события Троянской войны относятся, видимо, к XIII веку до н. э., а посвященные ей гомеровские поэмы были созданы четырьмя-пятью столетиями позже; так было с эпосом германских народов, эпическое время которого приходится на IV–VI века, а время литературной фиксации на XII–XIV века; так было и в Индии. Во всяком случае, первые упоминания об эпосе о бхаратах в индийской литературе засвидетельствованы не ранее IV века до н. э., а окончательно, в том виде, в каком она до нас дошла, «Махабхарата» сложилась к III–IV векам н. э. Приблизительно в тот же период - протяженностью в пять-шесть веков - происходит и формирование «Рамаяны». Если принять во внимание этот явно ретроспективный характер индийской эпической поэзии, то становится ясным, почему она доносит от прошлого, которое стремится запечатлеть, лишь весьма искаженное эхо и к тому же причудливо сплавляет ею с историческими реминисценциями последующих веков.
Так, хотя санскритский эпос рассказывает о древнейших племенах эпохи расселения ариев в Индии: бхаратах, куру, панчалах и других, он в то же время знает греков, римлян, саков, тохарцев, китайцев, то есть такие народы, которые стали известны индийцам лишь на рубеже нашей эры. В содержании «Махабхараты» и «Рамаяны» отчетливо ощутимы черты первобытного строя и племенной демократии, описываются родовые распри и войны из-за скота, а с другой стороны, им знакомы могучие империи, стремившиеся к господству надо всей Индией (например, империя Магадхи во второй половине I тыс. до н. э.), а социальный фон эпоса составляет сравнительно поздняя система четырех варн: брахманов - священнослужителей, кшатриев - воинов, вайшьев - торговцев, ремесленников и земледельцев и шудр - наемных работников и рабов. Столица героев «Махабхараты» Хастинапура, так же как столица Рамы Айодхья, изображены в поэмах густонаселенными, хорошо благоустроенными городами, которые украшены многочисленными дворцами и величественными зданиями, укреплены глубокими рвами и крепостными стенами. Между тем, как показали недавние раскопки на месте древней Хастинапуры, в начале I тыс. до н. э. она представляла собою простое скопление хижин всего лишь с несколькими кирпичными домами. Дидактические разделы санскритского эпоса в целом отражают юридические и социальные нормы индийского средневековья, но одновременно «Махабхарата» и «Рамаяна» многократно касаются обычаев, уходящих корнями в глубокую древность и опирающихся на первобытные представления о морали. Только в переведенных в этой книге отрывках читатель прочтет о брачных состязаниях при замужестве Драупади и Ситы, о сваямваре (выборе жениха невестой) Савитри, о левирате - браке с женами умершего брата, об уводе невесты силой, о полиандрии - женитьбе пяти пандавов на Драупади и т. п.
Индия - удивительная страна с богатой и необычной культурой, народными и религиозными традициями, бережно и непрерывно хранимыми с необозримой древности до наших дней благодаря высокоразвитому устному творчеству.
Самобытность индийской цивилизации родилась из образов и идей старинного эпоса. Мифы и легенды - основа индуистской религии, искусства и литературы.
Истоки эпоса
Не была статичной - она постоянно менялась со сменой эпох, вбирая в себя новые божества и другие образы, создавая картину, на первый взгляд, хаотичную, но при этом абсолютно цельную, органичную. Вся эта необычайная пестрота существует в единых общих рамках и до сих пор.
Индия, как высочайшее богатство, хранит памятники тысячелетней древнеиндийской словесности - произведения ведической литературы - священные писания индуизма, на основании которых позднее вырос эпос.
«Веды» означает «знания». Стержнем ведических знаний были, прежде всего, духовные - религиозные доктрины. А материальные знания - о медицине, музыке, архитектуре, механике и умению вести войны. Всех Вед четыре.
В ведическую эпоху был рожден знаменитый индийский эпос - «Махабхарата» и «Рамаяна». В обоих произведениях эпоса переплелись правда, ведические знания, вымысел и аллегория.
В традициях индийской культуры «Махабхарата» считается пятой Ведой и почитается как священная книга.
Доступ к четырем Ведам был только у жрецов, а эпос «Махабхарата» стал Ведой сословия воинов — кшатриев, - о жизни и подвигах которых он рассказывает, и вошел в простой народ в качестве морального назидания.
История и мифы
Эпос «Рамаяна» и «Махабхарата» долгое время оставались устным преданием. Записаны поэмы были в самом начале новой, христианской, эпохи, когда уже приобрели грандиозную величину: «Махабхарата» - 100 000 двустиший (по-индийски - шлок), собранные в 18 книг, а «Рамаяна» - 24 000 шлок (7 книг).
Вследствие отсутствия хронологии в традиционной индийской культуре установить точные даты создания эпосов оказалось затруднительно.
Индийцев больше интересовало влияние событий и действий на человека. Из прошлого они старались извлечь мораль и уроки для своей жизни.
Эпос «Махабхарата» называют «итихаса», что буквально означает «так было на самом деле».
Индийский эпос «Рамаяна» и «Махабхарата», складываясь в течение многих веков, вобрал в себя импровизации многих сказителей и их сегодняшний вид является результатом бессчетных и не прекращаемых изменений и добавлений.
В результате вставные тексты занимают две трети объема всей поэмы «Махабхарата». В значительно меньшей степени таким добавлениям и изменениям подверглась «Рамаяна».
Основа сюжета Махабхараты
«Махабхарата», в переложении на русский язык, - «Великое сказание о потомках Бхараты» или «Сказание о великой битве бхаратов».
Эпос рассказывает о взаимной вражде двух линий царского рода Куру - Кауравов и Пандавов, о благородстве героев в различных испытаниях, и об окончательной победе Пандавов, приверженцев справедливости.
Героический, воинский эпос «Рамаяна» прославлен не менее. Его главный персонаж Рама - одно из воплощений на земле бога Вишну. Вкратце сюжет Рамаяны присутствует в Махабхарате.
Слово «Рамаяна» переводится с индийского «Деяния Рамы». «Рама» означает «Красавец» или «Красивый». У Рамы была кожа голубого цвета.
Эпос «Рамаяна» имеет более стройную композицию и лучше отредактирован, сюжет развивается весьма стройно и последовательно.
«Рамаяна» - эпос литературный, по-индийски «кавья». Он наполнен красочными метафорами, замысловатыми оборотами речи и велеречивыми описаниями. Эта поэма утонченной чувствительности, пафоса любви и верности.
В основе сюжета — история жизни и подвиги царевича Рамы.
В те древние времена властителем острова Ланка был демон рахшасов Равана десятиглавый. От бога Брахмы он получил в подарок неуязвимость. Пользуясь этим, Равана буйствовал, оскорбляя небесных Вишну решил разделаться с демоном. В виду того, что убить демона мог только человек, Вишну избрал для этого царевича Раму и переродился в его образе.
Поэма описывает детство Рамы, его взросление и женитьбу на красавице Сите. Из-за коварства младшей жены отца Рама вместе с женой прожили в ссылке 14 лет. Повелитель злобных демонов Равана похитил Ситу, и царевич с помощью верного брата Лакшмана, объединившись с обезьянами и медведями, напал на Ланку, победил Равану и не только освободил свою жену, но и избавил людей от злобных демонов.
Значение эпоса
Эпос «Рамаяна» пользуется в Индии большой популярностью. Рама - всеобщий любимец Индии. Имена персонажей стали нарицательными, а герои служат образцами верности, благородства и храбрости.
Древнеиндийский эпос оказал огромное влияние и на культуру всех стран Азии. Поэмы неоднократно переводились на разные языки, в том числе и на русский. Произведениями «Махабхарата» и «Рамаяна» восхищались видные деятели мировой культуры.
Имея огромную историческую и литературную ценность, поэмы «Рамаяна» и «Махабхарата» стали национальным наследием индийского народа, который в трудные периоды своей истории черпал в них моральную силу и опору.