(как правило, отлитый из так называемой колокольной бронзы), источник звука, имеющий куполообразную форму и, обычно, язык, ударяющийся изнутри о стенки. Известны также колокола без языка, по которым бьют молоточком или бревном снаружи.
Колокола используются в религиозных целях (призыв верующих на молитву, выражение торжественных моментов Богослужения) и в музыке. Известно употребление колокола в общественно-политических целях (как набат, для созыва граждан на собрание (вече)).
Классический колокол как музыкальный инструмент
Колокола средних размеров и включены уже давно в разряд ударных музыкальных инструментов, имеющих определенную звучность. Колокола бывают различных величин и всех строев. Чем колокол больше, тем ниже его строй. Каждый колокол издает только один звук. Партия для колоколов средних размеров пишется в басовом ключе, для колоколов малых размеров - в скрипичном. Колокола средних размеров звучат октавой выше написанных нот.
Применение колоколов более низкого строя невозможно, вследствие их размеров и веса, которые препятствовали бы их помещению на сцене или эстраде. Так, для звука до 1-й октавы потребовался бы колокол весом в 2862 кг, а для звука октавой ниже в церкви св. Павла в Лондоне был употреблен колокол весом в 22900 кг. О более низких звуках и говорить нечего. Они потребовали бы новгородского колокола (31000 кг), московского (70500 кг) или Царь-Колокола (350800 кг). В 4-м акте оперы «Гугеноты» Мейербер применил для набата наиболее низкие из употребительных колоколов, издающих звуки фа 1-й октавы и до 2-й. Колокола применяются в симфоническом и оперном оркестрах ради особых эффектов, связанных с сюжетом. В партитуре пишется одна партия для колоколов числом от 1 до 3, строи которых обозначаются в начале партитуры. Звуки колоколов средних размеров имеют торжественный характер.
С конца XIX в театрах стали применять колокола-колпаки (timbres) из литой бронзы с довольно тонкими стенками, не столь громоздкие и издающие более низкие звуки, чем набор обыкновенных театральных колоколов.
В XX в. для имитации колокольного звона используются уже не классические колокола, а так называемые оркестровые, в виде длинных трубок. См. колокола (музыкальный инструмент).
– ударный инструмент, куполообразной формы, внутри которого находится язык. Звук из колокола исходит при ударе язычка о стенки инструмента. Существуют и такие колокола, у которых нет языка, по ним бьют сверху специальным молотком или брусочком. Материал, из которого изготавливают инструмент – в основном бронза, но в наше время колокола часто стали делать из стекла, серебра и даже чугуна.Колокол, является древним музыкальным инструментом. Первый колокол появился в Китае в XXIII веке до нашей эры. Он был весьма небольшого размера, и клепался из железа. Чуть позже, в Китае решили создать инструмент, где находилось бы несколько десятков различных по величине и диаметру колокольчиков. Такой инструмент отличался своим многогранным звучанием и колоритностью.
В Европе инструмент, подобный колоколу, появился на несколько тысяч лет позже чем в Китае, и назывался карильон. Люди, жившие в те времена, считали этот инструмент символом язычества. Во многом благодаря легенде, об одном старинном колоколе находящемся в Германии, который носил название «Свиная добыча». По поверью, табун свиней нашел этот колокол в гигантской куче грязи. Люди привели его в порядок, повесили на колокольню, но колокол начал проявлять некую «языческую сущность», не издавал никаких звуков, пока не был освящен местными священниками. Прошли века и в православных церквях Европы, колокола стали символом веры, на них выбивали известные цитаты из Священного писания.
Колокола на Руси
На Руси появление первого колокола произошло в конце X века, практически одновременно с принятием христианства. К середине XV века, люди стали лить колокола больших размеров, так как появились заводы по выплавке металла.
Когда раздавался звон колоколов, люди собирались на богослужения, или на вече. В России данный инструмент изготавливали внушительных размеров, с весьма громким и очень низким звуком, звон такого колокола раздавался на очень большие расстояния (тому примером служит «Царь колокол» сделанный в 1654 году, который весил 130 тонн и звук его разносился более чем на 7 верст). В начале XVII века на московских колокольнях находилось до 5-6 колоколов, вес каждого составлял около 2 центнеров, справлялся с ним, всего один звонарь.
Российские колокола назывались «язычными», так как звук от них исходил при расшатывании языка. В европейских инструментах звучание исходило при расшатывании самого колокола, или при ударе по нему специальным молотком. Это является опровержением того, что церковные колокола пришли в Россию из Западных стран. К тому же, такой способ удара позволял уберечь колокол от расколов, что позволяло людям устанавливать колокола внушительных размеров.
Колокола в современной России
На сегодняшний день, колокола используют не только в колокольнях,
они считаются полноценными инструментами с определенной частотой звучания. В музыке они применяются разных размеров, чем меньше колокол, тем выше его звучание. Композиторы используют данный инструмент, для подчеркивания мелодичности. Звон маленьких колокольчиков, любили использовать в своих творениях, такие композиторы, как Гендель и Бах. Со временем, набор небольших колокольчиков был снабжен специальной клавиатурой, что позволяло облегчить его использование. Такой инструмент применялся в опере «Волшебная флейта».
Т.Ф. Владышевская,
доктор искусствоведения, г. Москва
Многие монастыри и церкви во градех и селах
зело благолепием
красятся и чудными иконами
и канбаны, еже есть колоколами...
С древнейших времен колокольный звон был неотъемлемой принадлежностью русской жизни. Он звучал и в дни больших торжеств, и в малые праздники. Колоколом созывали народ на вече (для этого в Новгороде существовал вечевой колокол), звали на помощь набатным или всполошным колоколом, призывали народ на защиту Отечества, приветствовали возвращение полков с поля брани. Колоколами давали знак заблудившемуся путнику – это был так называемый спасительный метельный звон. Колокола устанавливались на маяках, они помогали рыбакам в туманные дни найти правильное направление. Колокольным звоном встречали высоких гостей, звонили о прибытии царя, сообщали о важных событиях.
Начиная с XVI века на Руси колокола выполняют хронометрическую роль, в это время появляются башенные часы на колокольнях с часовыми колоколами, которые отзванивают в определенное время суток. В церкви звон оповещал о начале и конце служб, о свадьбах и похоронах.
Когда и как сложился на Руси обычай звонить в колокола, неизвестно: одни полагают, что в распространении колоколов на Руси посредническую роль играли западные славяне, другие считают, что русское колокольное искусство было заимствовано у балтийских немцев.
Древняя восточнославянская традиция колокольного звона уходит в глубь веков. Арабский писатель середины X века ал-Масуди писал в своем сочинении: «Славяне разделяются на многие народы; некоторые из них суть христиане... Они имеют многие города, а также церкви, где навешивают колокола, в которые ударяют молотком, подобно тому как у нас христиане ударяют деревянной колотушкой по доске». 1
Федор Вальсамон, канонист XII века, указывает на то, что колокольный звон не встречается у греков, и что это чисто латинская традиция: «У латинян существует другой обычай созывать народ в храмы; ибо они употребляют кампан, который назван так от слова «кампо» – «поле». Ибо говорят они: как поле для желающего путешествовать не представляет препятствий, так и высокий звук медноустного звонца разносится всюду». 2 Итак, Ф. Вальсамон объясняет именно этимологию слова кампан (сатрапа) от «campus» – «поле», именно в поле (incampo) делались большие колокола. Наиболее правдоподобное объяснение происхождения этого слова производит его от кампанской меди (Кампания – римская провинция, где отливались лучшие колокола). 3
Колокол – один из самых древних музыкальных инструментов в мире. В разных странах колокола имеют свои особенности. Об этом свидетельствует и этимология слова «колокол», восходящая к древнеиндийскому kalakalas – «шум, крики», в греческом языке «калео» означает «зов», в латинском – «kalare» – «созывать». Очевидно, первым назначением колокола было созывать, оглашать народ.
На обширной территории России в раскопках нередко находят маленькие колокольчики. Их выкапывают из древних могил и курганов. Близ г. Никополя в Чертомлыцкой могиле были найдены 42 бронзовых колокольчика, у нескольких сохранились остатки язычков и цепочек, на которых колокольчики подвешивались к бляхам. Колокольчики имеют разную форму, у некоторых есть прорези в корпусе. Такие колокольчики археологи находят повсеместно, даже в Сибири. Они свидетельствуют, что еще в дохристианские времена колокольчики использовались в быту славян, но о назначении их можно лишь догадываться. Одно из предположений высказал Н. Финдейзен 4 , который считал, что колокольчики из курганов были первоначальными атрибутами богослужебного культа, наподобие волшебных колокольчиков современных шаманов.
Итак, колокола и колокольчики с древнейших времен являются символом очищения, предохранения и заклинания против злых сил, они были обязательным атрибутом всевозможных молитв и религиозных обрядов. Огромные церковные колокола именовались Божьим гласом. Колокол в старину был глашатаем. Это был глас Божий и народа.
На Западе была принята колокольная клятва, то есть присяга, скрепленная колокольным звоном: люди верили, что такая присяга нерушима, и преступившего эту клятву ждет самая ужасная участь. Колокольная клятва применялась чаще и ценилась выше, чем клятва на Библии. В некоторых городах существовало правило, запрещавшее судопроизводство без колокольного звона по всем уголовным делам, связанным с кровопролитием. И в России в определенных случаях давалась такого рода очистительная присяга при колокольном звоне, называемая также васильевской. «Ходить под колоколами», – говорили здесь об этой присяге, к которой приводился ответчик, если не было улик и средств оправдания. Эта присяга проходила в церкви при колокольном звоне публично. «Хоть при колокольном звоне, пойду под присягу», – гласит русская пословица, она отражает древний обычай стоять под колоколами во время клятвы.
Как и на Западе, так и в России колокола очеловечивались: антропоморфны были названия разных частей колокола: язык, губа, уши, плечо, корона, матица, юбка. Колоколам, как людям, давались собственные имена: Сысой, Красный, Баран, Беспутный, Переспор и др.
В древности колокол вместе с народом был повинен и нес ответственность. Так, 15 мая 1591 года по приказу Марии Нагой пономарь Федот Огурец набатом оповестил о гибели царевича Димитрия. Угличане расправились самосудом с предполагаемыми убийцами царевича. Царь Борис Годунов жестоко наказал не только участников этого самосуда, но и набатный колокол, звонивший по убиенному. Его сбросили с колокольни, вырвали язык, отрубили ухо, принародно на площади наказали двенадцатью ударами плетей и вместе с несколькими угличанами, которые получили такое же наказание, отправили в ссылку в Тобольск.
Во время войн ценнейшей добычей являлся колокол, который после захвата города завоеватели старались обычно увезти с собой. История знает немало случаев, описанных в летописях, когда плененные колокола умолкали в неволе. Это было недобрым знамением для победителя: «Князь Александр из Володимира вечный колокол Святой Богородицы возил в Суздаль, и колокол не начал звонити, яко же был в Володимире; и виде Александр, яко сгрубил Святой Богородицы, и повелел его пакы везти в Володимер, и поставиша его в свое место и пакыбысть глас, якоже и прежде богоугоден». Но если колокол звонил как прежде, то летописец с радостью объявлял об этом: «И звонил как прежде».
Особая расправа с колоколами была в 20-е – 30-е годы XX века. В 1917 году на колокольне Ивана Великого в Московском Кремле был расстрелян воскресный колокол более чем в 1000 пудов. Сохранились рассказы М. Пришвина о том, как трагически погибали колокола, как их сбрасывали с колокольни Троице-Сергиевой Лавры, Страстного монастыря, как их уже на земле разбивали молотом и уничтожали.
I. Била
На Руси XI–XVII веков употреблялись два вида музыкальных орудий звонящего типа – колокола и била. В уставе Троице-Сергиевой Лавры 1645 года есть указание, что в среду сырной недели «колотят к часам в доску, а не звонят». Било в Лавре использовалось наряду с колоколом даже в середине XVII века.
Било – один из самых древних и очень простых инструментов. Оно употреблялось на Руси задолго до появления христианства. С.П. Казанский 5 полагает, что в языческую пору славяне использовали била восточного образца, которые привешивались к ветвям деревьев. На православном Востоке с древних времен употреблялись била. В Софии Константинопольской не было ни колоколов, ни колокольни: «колокола не держат во святой Софии, но било мало в руце держа, клеплют на заутрени, а на обедни и на вечерни не клеплют; а по иным церквам клеплют и на обедни и на вечерни. Било же держат по Ангелову учению; а в колокола латыне звонят». 6
В христианские времена в монастырях и городах употреблялись била разных образцов. Их делали из разных материалов – металла, дерева и даже камня, – особенно в тех местах, где камень преобладал. Например, сохранились сведения о том, что в годы игуменства преподобного Зосимы в Соловецком монастыре (1435–1478 гг.) каменное клепало служило братии для призыва к службе 7 .
Важным источником, содержащим сведения об употреблении била и колоколов, является Устав (Типикон). В Уставе богослужения по образцу Иерусалимской Лавры Саввы Освященного, которым пользуется Русская Церковь до сего дня, содержатся указания, говорящие о древних монастырских обычаях употребления в быту и за службой разных видов била и колоколов: «В било ударяет шесть крат», «клеплет в малый кампан и ручное клепало по обычаю», «ударяет в великое древо», «ударяет в великое и клеплет довольно» 8 .
Из указаний Типикона видно, что в Лавре Саввы Освященного в Иерусалиме наряду с колоколами (кампанами) употреблялись била двух видов – ручное клепало и собственно било (или просто великое древо).
Первый вид – великое било – имело прямоугольную форму, оно подвешивалось к чему-либо и в него ударяли колотушкой. Било издавало довольно сильный звон, если было сделано из металла (обычно в виде бруса). В этом случае звук его имел долгий металлический гул. Большие новгородские била представляли собой железную или чугунную полосу, прямую или полусогнутую. Если это был очень большой брус, то его привешивали к особому столбу у храма. Для извлечения звука по нему били деревянным или железным молотком. В Новгороде XV–XVI вв. существовали очень длинные и узкие била, которые представляли собой железную кованую полосу в восемь аршин, шириной в два с четвертью вершка и толщиной в четверть вершка. В некоторых новгородских церквях подвесные била использовались и в XVIII веке. В целом на Руси била просуществовали довольно долго, заменяя собой колокола, а иногда и наряду с колоколами.
Второй вид – малое било – было не подвесным, а ручным (рис. 1). В уставе малой вечерни сказано: «Клепает в малое древо». По форме оно представляло собой тип двухвесельной доски с вырезом в центре, за который его держали левой рукой. В правой руке находилось клепало (деревянная колотушка), которым ударяли по билу в разных его частях. При этом получались самые разнообразные звуки, так как середина доски была более толстой, к краям же она утоньшалась.
На миниатюре, изображающей употребление малого ручного била в одном из новгородских монастырей, 9 показаны монахи, выходящие из обители. Один из них держит в руках било и клепало, которым ударяет по доске. Под миниатюрой имеется подпись: «Возвестиша же святому; блаженный же повеле в било ударити».
Била сохранились в монастырях Греции и Болгарии. Автору этой работы приходилось слышать в Бачковском монастыре (Болгария), как монах созывал народ на вечернюю службу клепанием в деревянное ручное било. При этом ритм клепания имитировал ритм словесной фразы «Черква попит» (церковь служит), которая повторялась в очень быстром темпе.
В греческих монастырях и на Синае била использовались строго по Уставу. Так, в Афонских обителях деревянное било звучало в непраздничные дни, а железное употреблялось в тех случаях, когда на вечерне по Уставу полагалось не чтение, а пение псалма «Блажен муж» (тогда ударяли в железное клепало). При этом звоны были различны.
В православном монастыре на Синае к утрени палкою ударяли по длинному куску гранита, висящему на веревках. Звук его хоть и не слишком был силен, но был слышен по всей обители. К вечерне били по куску сухого дерева, которое висело рядом с гранитным брусом. Звуки гранитного и деревянного била различались своим тембром.
II. Колокола
В отличие от плоскостных конструкций била, русские колокола имели форму усеченного конуса наподобие огромного толстого колпака с расширенным раструбом, который имел в навершии уши для подвески. Внутри колокола подвешивался язык – металлический стержень с утолщением в конце, которым били по краю колокола.
Сплав, из которого лили колокола, представляет собой соединение меди с оловом, хотя в древних рукописях даются более дорогие рецепты сплавов: «Медь обычная, или красная, звук от себе издает, но не велегласно, но аще прибавить к ней олова или серебра, или злата, тогда сладостен звон», – написано в «Травнике Любчанина» (XVII в.). Как и любое другое дело, литье колоколов имело свои рецепты, тайны, секреты мастерства 10 .
II. 1. Благословение колокола
Так же, как родившегося человека, вступающего в жизнь, положено было крестить, так и вылитый колокол, прежде чем занять свое место на колокольне, получал благословение. Существовал специальный «Чин благословления кампана, си есть колокола или звона», где сказано, что прежде, чем повесить звон в церкви, ему необходимо «сверху и извнутрь окроплену быти». В чине благословения колокола, который начинается рядом молитв, псалмов, чтений, и окроплением колокола, читается паремия – ветхозаветное чтение из Книги Чисел о серебряных трубах (гл. 10). Трубы выполняли функции колоколов у иудеев, ведь колокола возможны только при оседлом образе жизни. Господь повелел сделать Моисею трубы для созывания народа и чтобы трубить тревогу. Сыны Аароновы, священники должны трубить трубами: «Это будет вам постановлением вечным в роды ваши, и в день веселия вашего, и в праздники ваши, и в новомесячия ваши; трубите трубами при всесожжениях ваших, и при мирных жертвах ваших; и это будет напоминанием о вас перед Богом вашим. Я, Господь Бог ваш».
Чин благословения колокола начинается обычными вступительными молитвами, за которыми следуют хвалитны псалмы 148–150. В 150-м псалме пророк Давид призывает хвалить Бога на всех музыкальных инструментах, употреблявшихся в его время в Израиле: «Хвалите Его во гласе трубнем, хвалите Его во псалтири и гуслех. Хвалите Его в кимвалехдоброгласных, хвалите Его в кимвалех восклицания».
Среди перечисленных инструментов есть все виды музыкальных инструментов – духовые (трубы), струнные (псалтирь, гусли), ударные (тимпаны, кимвалы).
Колокола, как и трубы взывали не только к людям, но и к Богу. Они служили общественным и духовным нуждам народа. Звоном колоколов христиане воздавали Богу славу и честь. Именно этому и посвящен 28-ой псалом, который читается в начале Чина благословения колокола:
«Принесите Господеви славу и честь, Принесите Господеви славу имени его, ПоклонитесяГосподеви во дворе святем Его. Глас Господень на водах. Бог славы возгреме, Господь на водах многих. Глас Господень в крепости: Глас Господень в великолепии».
Псалмопевец Давид прославляет величие Божие, явленное в грозных силах природы: бурях, молнии и громе. Русские колокололитейщики, стремившиеся звуками многопудовых колоколов взывать к Богу, подражали величию грома, ибо «Бог славы возгреме».
Первая часть чина благословения кампана восходит к библейским псалмам и древнееврейским образам. Вторая связана с новозаветными текстами и включает в себя прошения, мольбы и воззвания в ектениях, стихирах и молитвах. Так, диакон возглашает мирную ектению, где есть специально написанные для этого Чина прошения, в которых молятся о благословении колокола во славу Имени Господня:
«О еже благословити кампан сей, в славу святого Имени Своего, небесным своим благословением, Господу помолимся;
О еже подати ему благодать, яко да вси слышащий звенение его, или во дни или в нощи, возбудятся к славословию Имени Святаго Твоего, Господу помолимся;
О еже гласом звенения его утолитися и утишитися и престати всем ветром зельным, бурям же, громом и молниям, и всем вредным безведриям, и злорастворенным воздухом, Господу помолимся;
О еже отгнати всю силу, коварства же и наветы невидимых врагов, от всех верных своих, глас звука его слышащих, и к деланию заповедей своих возбудити я, Господу помолимся».
В этих четырех прошениях диакона выражено все понимание духовного назначения колокола, благовествующего во славу Имени Божиего и освящающего своим звоном воздушную стихию. Эти прошения диакона все более усиливаются следующей за ними молитвой священника, которая поминает Моисея и трубы им сотворенные: «...Господи Боже наш, хотяй от всех верных Твоих всегда славим и покланяем быти, а Ветсем завете рабу Своему законоположнику Моисею трубы сребряны сотворите, и сыном Аароновым жрецем в ня внегда жрети им тебе, вострубити повелел еси...»
В следующей, тайной, молитве «Владыко Боже Отче Вседержителю», священник обращается к Богу: «Кампан сей освяти и влей в он силу благодати Твоея, да услышавши вернии раби Твои глас звука его, в благочестии и вере укрепятся, и мужественно всем дьявольским наветом сопротивостанут... Да утолятся же и утишатся и престанут нападающие бури ветренные, грады же и вихри, и громы страшные. И молния, и злорастворенные и вредныя воздухи гласом его».
Здесь он вспоминает о разрушении древнего града Иерихона громогласным звуком труб: «Иже трубным гласом седмию жрец идущих пред кивотом свидения, Иерихонским твердым стенам пасти и разрушится сотворил еси: Ты и ныне кампан сей небесным Твоим Благословением исполни, яко да глас звенения его услышавше противныя воздушныя силы далече от града верных твоих отступят». Вслед за молитвой кропят колокол святой водой, и псаломщик читает 69-й псалом «Боже, в помощь мою вонми», взывающий об избавлении от гонителей, поскольку взывать о помощи в трудный час является одной из обязанностей колокола.
В Чине благословения поются особые, написанные на этот случай стихиры: «Земли и порочным стихиям» (глас второй), «Основания всея земли подвизаяй» (глас первый), «Всяческая единою» (глас четвертый). В поэтических текстах стихир перепеваются темы из молитв священника и прошений диакона: «Всяческая единою в начале собою непосредственые создавый Господи, ныне же вся посредственные действуяй гласом звона сего освященнаго, всякое уныние с ленивством от сердец верных твоих отжени...»
Действительно, сейчас врачи пришли к выводу, что колокола могут лечить людей: об этом свидетельствуют недавние открытия психиатра А.В. Гнездилова из Санкт-Петербурга, который лечит ряд психических заболеваний звучанием колокола.
Способность колокола воздействовать на духовный мир человека – отвращать его от дурных поступков, возбуждать к добру, отгонять лень и уныние – находит свое подтверждение в жизни, и даже порой попадает на страницы художественной литературы. Так, в рассказе В. Гаршина «Ночь» герой, запутавшийся в жизненной ситуации человек, решает покончить жизнь самоубийством, выразив таким образом презрение к людям и к своей никчемной жизни, однако долетевший издалека колокольный звон понуждает его оставить эту мысль и как бы возродиться заново.
Текст «Чина благословения кампана» показывает, что в Православной Церкви к колоколу относились как к священному музыкальному орудию, способному силой своего звука противостоять врагам, диавольским наветам, природным стихиям, притягивать благодать Божию, ограждать от вредных для человека сил и «злорастворенных воздухов».
II. 2. Очепные колокола на Руси
Существуют различия в способе звона на Западе и в России. В древности на Руси колокола называли русским словом «язычные», хотя в Типиконе (Уставе) часто используется и латинское слово «кампан»: «ударяют в кампаны и клеплют довольно трезвоны».
В.В. Кавельмахер 12 , исследуя способы колокольного звона и древнерусские колокольни, пришел к выводу, что способ звона при помощи удара языком по корпусу на Руси утвердился окончательно лишь во второй половине XVII века. Западный же способ звонить посредством раскачивания колокола при свободном положении языка является более древним. Он бытует на Западе до сего дня, но и на Руси он широко практиковался довольно долгое время. Качающиеся колокола в Древней Руси называли «очапными», или «очепными», а также «колоколами с очепом». Название это связано со словом «очеп», «оцеп», «очап», определявшим систему приспособлений, состоявшую из длинного или короткого шеста с веревкой на конце, приделанного к валу, скрепленному с колоколом. У тяжелого колокола веревка оканчивалась стременем, на которое звонарь ставил ногу, помогая себе тяжестью своего тела. Звонарь приводил в движение вал с прикрепленным к нему колоколом, который ударялся о язык. Таким образом, колокол, соприкасаясь с языком, издавал звон раскатом, рассыпчатым звуком; так звонили благовест, который считался основным видом церковного звона. Изображение очепного звона есть на миниатюре летописного Лицевого свода XVI века: два звонаря звонят в колокол с земли, нажимая на стремя веревки, привязанной к валу (очепу), скрепленному с колоколом.
Пассивное положение языка по отношению к корпусу колокола определяет и характер звучания западных колоколов, в котором слышатся, скорее, переливы без той мощи, на которую способен язычный большой русский колокол. Ударами языка по корпусу создавались сильные и яркие колокольные звоны, мелодии, гармонии, ритмы, а многочисленные трезвоны маленьких колокольчиков придавали всему звучанию особенный праздничный колорит. В эпоху барокко в XVII–XVIII веках резко увеличилось количество не только больших, но и маленьких колокольчиков. В это время трезвоны становились все более украшенными.
В. Кавельмахер усматривает три основных периода в развитии колоколов и колокольного звона на Руси. Первый, от которого не сохранилось почти никаких существенных памятников колокольного искусства, охватывает время от Крещения Руси до начала XIV века, когда, вероятно, на Руси изначальным и доминирующим способом звона был очепной. Скорей всего именно этот способ и был заимствован из Европы вместе с колоколами, колокольнями и литейным искусством.
Второй период – эпоха Московского государства, то есть от XIV века до середины XVII столетия, когда сосуществуют оба типа звона: очепной и языковый. На этот период также приходится начало развития башенных колоколов. Колокола языковые начинают доминировать не ранее второй половины XVII века, на это же время приходится расцвет барочного колокольного искусства, параллельно которому развивается барочная хоровая музыка, крепнет традиция развитого многоголосного партесного концерта (слово «партесный» предполагает пение по партиям. – Прим. ред.).
Третий период – от середины XVII века до XX столетия – характеризуется господством единого языкового типа звона. Как видно, наиболее разнообразная техника колокольного звона приходится на второй этап. Все три вида звона в соответствии с техникой звукоизвлечения имели особую конструкцию, способы развески и приспособления, а также особый тип колокольных сооружений и звонничных проемов.
До сих пор на Севере сохраняются качающиеся очепные колокола, которые с течением времени стали использовать как колокола языковые. Один такой очепный колокол находится в пролете звонницы Псково-Печерского монастыря. Следы очепных конструкций в виде разного рода гнездищ для качающихся колоколов есть на многих звонницах, в том числе на звоннице Софийского собора в Новгороде, на колокольнях больших северных монастырей: Кирилло-Белозерского, Ферапонтова, Спасо-Каменного. В Москве остатки очепных конструкций сохранились на колокольне Ивана Великого, на Духовской церкви Троице-Сергиева монастыря, построеной псковскими мастерами как церковь «под колоколы» (вместе с колокольней).
Преимущество языкового звона заключалось в том, что раскачивание одного только языка, а не всего колокола, не производило столь разрушительного воздействия на башню, где помещался колокол, что позволило отливать и устанавливать на колокольнях колокола огромных размеров.
II. 3. Иностранцы о колокольном звоне в Москве
Среди посетивших русскую столицу иностранцев многие оставили описания колоколов и звонов. Важным историческим документом эпохи смутного времени явился дневник польского военноначальника Самуила Маскевича. В нем содержится много записей, касающихся жизни Москвы, и, в частности, есть описания колоколов. Эти записи сделаны пером наблюдательного очевидца из вражеского стана: «Прочих церквей считается в Кремле до двадцати; из них церковь Св. Иоанна (колокольня Ивана Великого в Кремле. – Т. В.), находящаяся среди замка, замечательна по высокой каменной колокольне, с которой далеко видно во все стороны столицы. На ней 22 больших колокола; в числе их многие не уступают величиною нашему Краковскому Сигизмунду; висят в три ряда, одни над другими, меньших же колоколов более 30. Непонятно, как башня может держать на себе такую тяжесть. Только то ей помогает, что звонари не раскачивают колоколов, как у нас, а бьют их языками; но чтоб размахнуть иной язык, требуется человек 8 или 10. Недалеко от этой церкви есть колокол, вылитый из одного тщеславия: висит он на деревянной башне в две сажени вышиною, чтоб тем мог быть виднее; язык его раскачивают 24 человека. Незадолго до нашего выхода из Москвы колокол подался немного в Литовскую сторону, в чем Москвитяне видели добрый знак: и в самом деле они нас выжили из столицы» 13 . В другом месте своего дневника, где повествуется о пожаре в Москве, он пишет о необычайной силе звука этих колоколов: «Вся Москва была обнесена деревянной оградой из теса. Башни и ворота, весьма красивые, как видно, стоили трудов и времени. Церквей везде было множество и каменных, и деревянных; в ушах гудело, когда трезвонили на всех колоколах. И все это мы в три дня обратили в пепел: пожар истребил всю красоту Москвы» 14 .
Известными иностранцами, посетившими Москву позже и оставившими свои впечатления о колокольном звоне, были Адам Олеарий, Павел Алеппский и Бернгард Таннер. Адам Олеарий пишет о том, что в Москве на колокольнях висело обычно до 5–6 колоколов весом до двух центнеров. Ими управлял один звонарь 15 . Таковы были типичные московские колокольни с обычным набором колоколов.
Кроме того, Адам Олеарий описал звоны в самый большой в то время Годуновский колокол (Новый благовестник), отлитый в 1600 году при царе Борисе для Успенского собора: «Годуновский колокол весил 3233 пуда, он висел посреди Соборной площади на деревянном срубе под пятишатровой кровлей: две толпы звонарей приводили его в движение, а третья наверху колокольни подводила к краю колокола его язык».
Павел Алеппский, побывавший в Москве в 1654 году, был поражен мощью и удивительной величиной русских колоколов. Один из них весом около 130 тонн был слышен за семь верст, отмечает он 16 .
Бернгард Таннер в описании путешествия польского посольства в Москву отмечает разнообразие колоколов, их различные размеры и способы звонов. В частности, он описывает перезвоны: «Сначала шесть раз ударяют в один наименьший колокол, а потом попеременно с колоколом побольше шесть раз, затем уже в оба попеременно с третьим еще большим столько же раз, и в таком порядке доходят до самого большого; тут уже ударяют во все колокола» 17 . Способ звонить, описанный Таннером, называется перезвоном.
III. Разновидности колокольных звонов
Колокол в Православной Русской Церкви воспринимался как глас Божий, призывающий в храм на молитву. По типу звона (благовест, праздничный трезвон, погребальный перезвон) человек определял тип богослужения и масштаб праздника. К празднику двунадесятому звон был значительно торжественней, чем к простому будничному или даже воскресному богослужению. В самый важный момент Литургии, во время исполнения «Достойно», ударами в колокол оповещали всех, кто не смог явиться на службу, о том, что в церкви совершается преосуществление Даров, чтобы в этот момент каждый мог мысленно присоединиться к молитве.
Система церковных звонов была очень развита, что отражено в Уставе. Здесь определено, когда в какой праздник использовать тот или иной тип звона, в какие колокола звонить: «Пред службами вечерни, утрени, литургии бывает трезвон, и тогда, когда оне совершаются не в указанном порядке с другими службами. Так, перед вечернею на бдении (которою оно и начинается) бывает трезвон сряду после благовеста. Трезвон перед вечернею после часов бывает и тогда, когда вечерня предшествует Литургии, например в Благовещение, в Великий четверток, в Великую субботу и в дни Великой четыредесятницы, когда бывает Литургия Преждеосвященных Даров» 18 .
Разным видам церковной службы соответствуют разные типы колокольных звонов. Различают два основных вида: благовест и звон (и его разновидность трезвон). Благовестом называется такой звон, при котором ударяют в один колокол или в несколько, но не вместе, а поочередно в каждый колокол. В последнем случае благовест называют «перезвоном» и «перебором» 19 . Благовест имел свои разновидности, но сохранялся общий принцип ударять в каждый момент только в один колокол. О благовесте как типе звона в Типиконе нет никаких упоминаний. Для его обозначения в Уставе употребляются такие слова: бить (в било), клепать, знаменать, ударять. Само понятие «благовест», по-видимому, возникает позднее, оно представляет собой русский перевод греческого слова «евангелос» – «благая весть», т.е. благовест знаменует благую весть о начале богослужения.
Второй тип – звон. В отличие от благовеста, здесь ударяют сразу в два и более колоколов. Среди разновидностей звона выделяется «трезвон», который получил свое наименование от трех ударов при участии нескольких колоколов. Трезвон обычно идет вслед за благовестом на вечернем и утреннем богослужении и Литургии. На больших праздниках часто случается так, что благовест заменяется трезвоном, так как благовест – просто призыв к молитве, а трезвон – выражение ликования, радостного, праздничного настроения. Трезвон в Типиконе упоминается во многих местах: в последовании Пасхальной утрени («Трезвон в двои»), в Великую среду («Трезвон во вся») 20 .
В Пасху в знак особого величия праздника трезвон продолжался весь день, пасхальный звон назывался красным звоном. От Пасхи и до Вознесения каждая воскресная обедня заканчивалась трезвоном. Трезвонили в царские, победные дни, на молебных пениях, в честь местночтимых русских святых, службы которым помещали в певческую книгу, получившую название «Трезвоны» по типу звонов, которыми звонили к этим службам.
Продолжительность любого звона в Церкви определялась Уставом. Так, длительность благовеста равнялась трем статьям, которые составляют одну кафизму (приблизительно 8 псалмов): «ударяет тяжкая в железо, поя три статьи». Благовест ко Всенощной длился время прочтения 118-го псалма «Блаженни непорочнии» – самого большого псалма Псалтыри, который составлял целую кафизму, либо читали 12 раз медленно «Помилуй мя, Боже» – 50-й псалом. В отличие от благовеста, трезвон был кратким и продолжался лишь в течение одного прочтения 50-го псалма: «Параекклисиарх клеплет в кампаны, ударяет тяжким ударением редко, елико реши псалом 50-й весь», – сказано в Уставе.
Звон, сопровождающий крестный ход, обычно развивается: звучит благовест в один колокол, затем уже во время самого хода подключаются другие колокола и звучит трезвон. Особый перезвон бывает в Пасхальную ночь при чтении Евангелия. В Типиконе отмечено, что на каждой статье (отрывке из Пасхального евангельского чтения) ударяют один раз по одному колоколу, на последнем же возгласе ударяют во все кампаны и в великое било (то есть в конце общий удар во все колокола). 21 Чрезвычайно красочным был звон Пасхальной службы по описанию его в Чиновнике Софийского собора Новгорода 22 . При чтении Евангелия по строкам поочередно святителем (епископом) и протодиаконом звонили в кандею, на улице – в вестовой колокол, а на колокольне был перезвон. На каждой новой строке ударяли в разные колокола от малого до великого, а заканчивали все звоном во все колокола.
В разных службах звон различался своим темпом. В праздничные дни он был энергичным, бодрым, создающим веселое настроение. Для великопостных и погребальных служб – медленный, печальный. В подборе колоколов на больших звонницах обязательно был колокол «Великопостный», отличавшийся заунывным тоном. Темп удара в колокола был очень важен. Типикон специально отмечает, что в дни Великого поста звонарь звонит медленнее («параекклисиарх знаменует коснее»). Косный звон начинается с понедельника Великого поста, а уже в субботу первой седмицы он становится живее: «На субботу к повечерию не косный звон» 23 . Перед ранней службой звонят редко, перед поздней – часто.
Погребальный перезвон был самым медленным. Тяжелые редкие звуки создавали траурное настроение, задавали темп ритуальному шествию. Каждый колокол звучал отдельно, сменяя один другого, затем в конце звонили одновременно во все колокола сразу. Так описывается перезвон при отпевании и погребении иереев – священнослужителей. 24 Погребальный перезвон прерывался трезвоном в самые важные моменты обряда: при внесении тела в храм, по прочтении разрешительной молитвы и в момент погружения тела в могилу.
Погребальный перезвон в службах Великой пятницы, связанных с крестной смертью Христа и его погребением, начинается перезвоном перед выносом Плащаницы в Великую пятницу на вечерне и в Великую субботу на утрени во время обхода с Плащаницей вокруг храма, изображающего процессию выноса тела и погребения Христа. После внесения плащаницы в храм начинается трезвон. Такой же порядок звона бывает и в дни особого поклонения Животворящему Кресту Господню: в день Воздвижения (14 сентября), в Крестопоклонную неделю Великого поста и 1 августа при праздновании Происхождения Честнаго Древа Животворящего Креста Господня. Медленный перезвон колоколов при выносе креста заканчивается трезвоном в момент окончания процессии.
IV. Древнерусская литература о колоколах
О колоколах немало говорится в русской литературе, начиная с самых древних источников. Первое упоминание о них в русской летописи под 1066 годом связано с Новгородом и св. Софией, с которой полоцкий князь Всеволод снял колокола: «Колоколы съима у св. Софии и понекадила съима» 25 .
Есть упоминание о колоколах и в киевской былине об Илье Муромце:
«И повели-то Илью да ко виселице И сопровождають Илью да как Муромца Со всеми звонами-то церковными...» 26
В новгородской былине о Василии Буслаеве любопытен эпизод битвы Василия с новгородцами на мосту, когда неожиданно является старец-богатырь Андронище, надевший на себя огромный медный колокол с колокольным языком в руках вместо палицы:
«Как тут старчище Андронище Навалил на плечи на могучие Монастырский медный колокол, Невелик колокол – в девяносто пуд Да идет на речку Волхов, на тот Волхов мост, Колокольным языком сам подпирается, Ин Калинов мост да подгибается...» 27
В «Слове о полку Игореве» говорится о колоколах Полоцка: «Тому (Всеславу) в Полоцке позвони на заутрюню рано у святыя Софеи в колоколы, а он в Киеве звон слыша». Эта аллегория о звоне полоцких колоколов, слышимых в Киеве, может свидетельствовать о том, что в ту раннюю пору стремились отливать звучные колокола. Особенно славились на Руси новгородские колокола, хотя и поется в народной песне, что «Звонили звоны в Новгороде, звончей того во каменной Москве».
Новгород гордился звонами колоколов своего Софийского собора и древнейшего Юрьевского монастыря XI века. Несомненно, среди прочих выделялся новгородский вечевой колокол – символ свободы и независимости Новгородской республики.
Вечевой колокол созывал новгородцев для решения государственных проблем всенародно, гласно. В летописях он также назывался «вечий», или «вечный», и воспринимался как символ законности и свободы. Неслучайно после завоевания Новгорода Иваном III и лишения новгородцев былой свободы вечевой колокол был вывезен в Москву и повешен вместе с другими колоколами. В летописи говорится: «Отселе вечевому колоколу в нашей отчине в Великом Нове граде не быти... Не быти в Великом Новегороде ни посаднику, ни тысяцкому, ни вечю не быти; и вечный колокол свезоша на Москву».
В «Задонщине» – сочинении о Куликовской битве – описываются вышедшие на сражение с Мамаем новгородские войска. Они в тексте этого литературного произведения Древней Руси неотделимы от своих колоколов – символа независимости и непобедимости: «Звонят колокола вечные в великом Новегороде, стоят мужи новгородцы у святой Софии» 28 .
Есть упоминания о колоколах в «Царственной книге». Известен рассказ, повествующий о смерти царя Василия Ивановича III. В связи с этим был, как сказано, «плачевный звон в большой колокол». В миниатюре рукописи изображен царь на смертном одре, а на первом плане звонари звонят с земли в колокол очепного типа. 29
В первые годы царствования Ивана IV в летописи под 1547 г. описывается эпизод падения колокола. Летописец выделяет его в специальный абзац «О колоколе», что свидетельствует о значимости случившегося события: «Тоя же весны, месяца июня 3, начаша благовестити вечерню и отломишася уши у колокола, и паде с деревянныя колоколницы, и не разбися. И повеле благоверный царь приделати ему уши железныя, и приделаша ему уши после великого пожару и поставиша его деревяной же колоколницы, на том же месте у Ивана Святого под колоколы, и глас звонкий по старому». 30 Этот интересный эпизод колокольной жизни содержится и на миниатюре «Царственной книги» XVI столетия. Здесь отчетливо видно, как колокол под шатровым куполом с очепом и веревкой упал, отделившись от вала. На миниатюре этой рукописи изображены мастера, починяющие колокол: они приделывают к нему железные уши на горниле (передний план), а затем привешивают его под колокольню (задний план). Два звонаря справа и слева дергают за веревки, прикрепленные к очепам, приводя в движение вал с колоколом.
Летописи обычно упоминают о литье колоколов, переливке и починке, пропажах и пожарах, во время которых колокольная медь расплавлялась словно смола. Все это – свидетельства большого внимания к колоколам в Древней Руси. Сохранились и имена многих мастеров-литейщиков, которые мы находим на поверхности колоколов 31 . Новгородские писцовые книги XVI века донесли до нас сведения и о звонарях того времени.
V. Легенды о колоколах
Звук больших колоколов всегда создавал ощущение магической, необыкновенной силы и таинственности. Это впечатление связывалось не столько с самим ударом колокола, сколько с его гулом. В Вологодской летописи XVI века описывается необычное таинственное явление, когда вдруг колокола сами загудели, и многие жители, слышавшие этот гул, поведали о нем: «В субботу в самую заутреню мнози слышали, что колоколы московские на площади звучали о себе тако, коли после звону звучат» 32 . Эта повесть о самопроизвольном гуле колоколов без звона в них невольно вызывает ассоциацию с легендой о Китежских колоколах. Великий Китеж по молитвам святой Февронии стал невидим (по другой версии он погрузился на дно озера Светлый Яр), лишь слышен был гул Китежских колоколов. Этот гул услышали татары, пришедшие грабить город, а также предавший своих соотечественников Гришка Кутерьма, который согласно либретто оперы Римского-Корсакова «Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии», чувствуя угрызения совести и стараясь их заглушить, просил плененную Февронию надвинуть шапку ему на уши, «чтобы звону мне не слышати» (сам Гришка был привязан к дереву).
О колоколах, связанных с русской историей, народ сложил немало красивых легенд (особенно о тех, что были изгнаны и понесли наказание). Например, с Угличским колоколом, высеченным кнутом и отправленным в Сибирь в город Тобольск, связано предание, что звон этого колокола имел целебные свойства, лечил больных детей. Народ считал, что этот колокол чудотворен: «Почти каждый день можно было слышать глухой звук этого колокола: это крестьянин, взобравшись на колокольню, обмывает язык колокола, несколько раз звоня при этом, а воду уносит в туесках домой, как средство против детских болезней» 33 .
Другая легенда напоминает поэтичную рождественскую сказку и связана с Новгородским вечевым колоколом. Она распространена на Валдае и повествует о том, как здесь появился первый колокольчик, ставший впоследствии знаменитым валдайским. «По приказу Ивана III вечевой новгородский колокол был снят с Софийской звонницы и отправлен в Москву, чтобы звучал согласно со всеми русскими колоколами и не проповедовал бы больше вольницы. Но до Москвы так и не добрался новгородский пленник. На одном из склонов валдайских гор сани, на которых везли колокол, покатились вниз, испуганные кони понесли вскачь, колокол сорвался с воза и, свалившись в овраг, разбился вдребезги. С помощью какой-то неведомой силы множество мелких осколков стали превращаться в маленькие, чудесно рожденные колокольчики, местные жители собрали их и стали отливать по их подобию свои, разнося славу о вольнице новгородской по всему свету» 34 . Вариант этой легенды сообщает, что валдайские кузнецы собрали обломки вечевого колокола и из них отлили свои первые колокольчики. Существуют еще и другие версии, в которых фигурируют конкретные персонажи – кузнец Фома и странник Иоанн: «Вечевой колокол, свалившись с горы, разбился на мелкие части. Фома, собрав горсть осколков, отлил из них непередаваемо звонкоголосый колокольчик. Этот колокольчик выпросил у кузнеца странник Иоанн, надел себе на шею, и, сев верхом на свой посох, облетел с колокольчиком всю Россию, разнося весть о вольнице новгородской и славя валдайских мастеров» 35 .
На Востоке существовали свои легенды, связанные с колоколами. У турок, например, было поверье, что звон колоколов возмущает спокойствие душ, витающих в воздухе. После разорения Константинополя в 1452 году турки в силу религиозной антипатии уничтожили почти все византийские колокола, за исключением некоторых, находящихся в отдаленных монастырях Палестины и Сирии. 36
VI. Колокола как помянники и памятники
В России было принято дарить колокола в церковь. Такие вклады совершали многие члены царской семьи. На колокольне Новодевичьего монастыря есть колокола, подаренные царями и князьями, в том числе царевной Софьей, князем Воротынским, Иваном IV. Но дарили колокола в храм не только высокопоставленные особы, но и богатые купцы и даже зажиточные крестьяне. В разных архивах сохранилось немало сведений о таких актах благотворительности. Колокола отливали в поминовение души умершего, в память родителей, что было особенно распространено на Руси, так как считалось, что каждый удар такого колокола – это глас в память об усопшем. Колокола отливали по обету с обещанием отдать колокол в храм после исполнения желаний.
Немало на Руси было изготовлено колоколов-памятников, отлитых в связи с событиями, которые необходимо было сохранить в народной памяти. Таким колоколом-памятником является «Благовестник» на Соловках. Он был сделан в память войны 1854 года, во время которой два английских судна («Бриск» и «Миранда») обстреливали Соловецкий монастырь. Дрожали монастырские стены, но все же обитель и все ее жители остались невредимы. Из двух монастырских пушек открыли огонь по неприятелю, в результате был подбит один фрегат, это заставило англичан удалиться. В память об этом событии на Ярославском заводе был отлит колокол и воздвигнута для него колокольня (1862–1863 гг.), к сожалению, не сохранившаяся. Колокол «Благовестник» в настоящее время находится в Соловецком государственном историко-архивном и природном музее-заповеднике.
"Слыша благовест, с Тобой,
Создатель, говорю".
Жуковский В.
Изготовление и употребление колоколов относится к глубокой древности. Колокола были известны евреям, египтянам, римлянам. Известны колокола были в Японии и Китае.
Всякий колокол состоит из трех основных частей: 1) крепежное ухо, 2) голова колокола (остов), 3) поля, 4) язык.
В древности, колокола были небольших размеров и не отливались из металла как теперь, а клепались из листового железа. Позднее колокола стали клепать из листовой меди и бронзы.
Когда колокола стали употребляться при христианском богослужении - в точности неизвестно. Во время гонений на христиан об употреблении колоколов не могло быть и речи, призыв к богослужению производился через особых лиц низшего клира (лаосинактами-народособирателями).
Первое применение колоколов при христианском богослужении, церковное предание относит к свт. Павлину, епископу Ноланскому (353-431). В сонном видении он видел ангела с колокольчиками, издававшими дивные звуки. Полевые цветы колокольчики подсказали свт. Павлину форму колоколов, которые и были употреблены при богослужении.
Исторические памятники Запада, впервые упоминают о колоколах лишь в VII в., при храмах в Риме и Орлеане. К VIII в. на Западе, благодаря Карлу Великому, колокола при церквях были уже широко распространены. Изготовлялись колокола из сплава меди и олова, позднее к этим металлам стали прибавлять железо и в редких случаях серебро.
Середину IX в., можно определить временем повсеместного употребления колоколов на христианском Западе.
На Православном Востоке, колокола появились лишь во второй половине IX в., когда по просьбе императора Василия Македонянина (867-886) венецианский дожъ Орсо прислал в Константинополь 12 колоколов для вновь сооруженной церкви. Это нововведение не имело широкого распространения и лишь после занятия Константинополя крестоносцами (1204) колокола вновь стали появляться при храмах.
Появление колоколов на Руси относится к самым истокам христианства. Исторически обоснованно, что колокола пришли не из Византии, а с Запада, но широкое их распространение относится к временам значительно поздним. Нужно было значительное время чтобы "новые звоны" органично вошли в церковную жизнь.
Первое летописное упоминание о колоколах на Руси, относится к 988 г. В Киеве были колокола при Успенской (Десятинной) и Ирининской церквях. В Новгороде колокола упоминаются при храме св. Софии в самом начале XI в. В 1106 г. прп. Антоний Римлянин, прибыв в Новгород, слышал в нем "великий звон". Также упоминаются колокола в храмах Полоцка, Новгород-Северского и Владимира на Клязьме в конце XII в.
Во время раскопок фундаментов Десятинной церкви (1824), которые возглавлял митрополит Киевский Евгений (Болховитников), было обнаружено два колокола. Один из них коринфской меди, более сохранившийся (весом 2 пуда 10 фунтов, высотой 9 вершков.), именно он считается древнейшим русским колоколом.
О русских мастерах колокольного дела впервые упоминается в летописи под 1194 г. В Суздале "а то чудо подобно молитвою и верою епископа Иоанна, не исца мастеров от немец, но налице мастеры от клеврет св. Богородицы и своих, иных олову льяти…" В начале XII в. русские мастера имели свои литейные мастерские в Киеве. Древнейшие русские колокола лились небольшими, совершенно гладкими и не имели надписей.
После нашествия татаро-монголов (1240) колокольное дело в Древней Руси угасло.
В XIV в. литейное дело возобновляется в Cеверо-восточной Руси. Центром литейного дела становится Москва. Особую славу в это время стяжал "россиянин Борис", отливший много колоколов для соборных храмов. Размеры колоколов в это время были невелики и по весу не превышали несколько пудов.
Замечательным событием в 1530 г. было литье колокола по повелению новгородского архиепископа свт. Макария весом в 250 пудов. Таких размеров колокола были большой редкостью, и летописец отмечает это событие огромной важности "такого николиже не бывало". В это время уже встречаются надписи на колоколах на славянском, латинском, голландском, старо немецком языках. Иногда надписи можно было прочитать только с помощью специального "ключа". В это же время появился и особый чин освящения колоколов.
Эпохой в истории колокольного дела в России, стала вторая половина XV в., когда в Москву прибыл инженер и строитель Аристотель Фиорованти. Он устроил пушечный двор, где лили пушки и колокола. Также литейным делом в это время занимались венецианцы Павел Дебоше и мастера Петр и Яков. В начале XVI в. уже русские мастера с успехом продолжали начатое дело, превзошедшее во многом, по части литья колоколов, своих учителей. В это время формируется особый тип русских колоколов, система креплений, особая форма и состав колокольной меди.
При царе Иване Грозном и его сыне Феодоре, колокольное дело в Москве быстро развивалось. Было отлито много колоколов не только для Москвы, но и для других городов. Мастером Немчиновым был отлит колокол "Благовестник" весом в 1000 пудов. Другие известные мастера этого времени, славившиеся тщательной и художественной отделкой колоколов: Игнатий 1542 г., Богдан 1565 г., Андрей Чохов 1577 г. и другие. В это время в Москве при церквях насчитывалось до 5000 колоколов.
Колокола лили и при Борисе Годунове, хотя их сохранилось немного. Один из путешественников, посетивший Москву в это время, описывал поразившее его чудо звона московских колоколов "Шум поднимался такой, что друг друга нельзя расслышать".
Смутное время начала XVII в. остановило на некоторое время литейное дело, но со времени патриарха Филарета (Романова) это искусство опять возродилось. Искусство изготовления колоколов развивалось и крепло, постепенно достигнув таких размеров, какого не знала Западная Европа. С этого времени для литья колоколов уже не приглашали иностранных мастеров. Известными русскими мастерами этого времени были: Проня Феодоров 1606 г., Игнатий Максимов 1622 г., Андрей Данилов и Алексей Якимов 1628 г. В это время русскими мастерами отливаются огромные по размерам колокола, поражавшие своими размерами даже опытных иностранных мастеров. Так в 1622 г. мастером Андреем Чоховым был отлит колокол "Реут" весом в 2000 пудов. В 1654 г. отлит "Царь колокол" (позднее перелитый). В 1667 г. отлит колокол в Савино-Сторожевский монастырь весом 2125 пудов.
В первые годы царствования Петра I колокольное дело не было успешным. Этому способствовало холодное отношение светской власти к Церкви. Указом царя от 1701 г. из церквей изымались колокола, для нужд армии. К маю 1701 г. в Москву было свезено на переплавку огромное количество церковных колоколов (в общей сложности более 90 тыс. пудов). Из колоколов было отлито 100 больших и 143 малых пушек, 12 мортир и 13 гаубиц. Но колокольная медь оказалась непригодной, и оставшиеся колокола остались невостребованными.
В 1717 г. Петр I, повелел слить колокол для Новоспасского монастыря весом 1100 пудов, в это же время литейщик Иван Маторин отлил колокол весом более 4000 пудов для Троице-Сергиева монастыря и "Набатный" колокол из старого.
Особое место среди всех в мире колоколов, занимает "Царь колокол". Начиная с XVI в. этот колокол переливался несколько раз. Каждый раз к его первоначальному весу прибавляли дополнительно металл. В 1730 г. Высочайшим указом императрицы Анны Иоановны, было "повелено слить колокол вновь". Работу поручили Ивану Федоровичу Маторину и его сыну Михаилу.
Работы по сооружению колокола начались в 1733 г. в Москве, у колокольни Ивана Великого. К 1734 г. были закончены все необходимые подготовительные работы. Но в этом году отлить колокол не удалось, лопнули печи и медь вылилась. Вскоре умирает Иван Маторин и его дело продолжает сын Михаил. К 1735 г. все работы были проведены с большой предосторожностью. 23 ноября затопили печи, 25 ноября литье колокола завершилось благополучно. Высота колокола 6 м 14 см, диаметр 6 м 60 см, общий вес 201 т 924 кг (12327 пуда). До весны 1735 г. колокол находился в литейной яме. 29 мая в Москве случился большой пожар, известный под названием "Троицкого". Пожаром были охвачены и кремлевские здания. Загорелись деревянные постройки над литейной ямой. При тушении огня от сильного перепада температур колокол дал 11 трещин, от него откололся кусок весом 11,5 т. Колокол стал негоден к применению. Почти 100 лет колокол находился в земле. Неоднократно его хотели перелить. Лишь в 1834 г. колокол подняли из земли и 4 августа установили на гранитный пьедестал под колокольней.
С художественной стороны, "Царь колокол" имеет великолепные внешние пропорции. Украшен колокол изображениями царя Алексея Михайловича и императрицы Анны Иоановны. Между ними в двух картушах, поддерживаемых Ангелами, находятся надписи (поврежденные). Венчают колокол изображения Спасителя, Богородицы и евангелистов. Верхний и нижний фризы украшены пальмовыми ветвями. Украшения, портреты и надписи выполнены: В. Кобелевым, П. Галкиным, П. Кохтевым и П. Серебяковым. Хотя часть рельефных изображений при отливке пострадала, но сохранившиеся части говорят о большом таланте русских мастеров.
На изломе цвет колокольной меди беловатый, которого не имеют другие колокола. Принято устойчивое мнение, что, это связано с большим содержанием золота и серебра. После поднятия колокола неоднократно поднимался вопрос о его ремонте. Были смелые решения о спайке отломившейся части, но все попытки оставались только смелыми предложениями.
В царствование Николая I, для колокольни Ивана Великого отливаются в 1817 г. колокол "Большой Успенский" ("Царь-колокол") весом 4000 пудов (отлит мастером Яковом Завьяловым), колокол "Св. Иоанна" весом 3500 пудов и колокол, получивший название "Новый колокол", весом 3600 пудов. В Петербурге, мастером Иваном Стукалкиным, для Исаакиевского собора в это время отлито 11 колоколов. Интересным является тот факт, что все колокола для этого собора были отлиты из старых сибирских пятаков. Для этой цели их было отпущено из царской казны 65,5 тонн. Самый большой колокол весом 1860 пудов, имел изображения в 5 медальонах русских императоров.
Александр II пожертвовал Соловецкому монастырю колокол именуемый "Благовестник". На этом колоколе было запечатлено целое историческое событие - Крымская война - в прозе и картинах. Монастырь в 1854 г. подвергся жесточайшему обстрелу английского флота, за 9 часов по монастырю было выпущено 1800 снарядов и бомб. Монастырь выстоял осаду. Все эти события были запечатлены на колоколе. В нескольких медальонах располагались изображения: панорама Соловецкого монастыря, посрамленный английский флот, картины боя. Венчали колокол изображения Богородицы и соловецких чудотворцев.
Для храма Христа Спасителя в Москве на заводе Н.Д. Финляндского было отлито 14 колоколов, самый большой из них "Торжественный" колокол весом 1654 пуда. "Праздничный" колокол весом 970 пудов (с изображением святителей московских). Оба колокола отлиты мастером К. Веревкиным.
Особое место среди всех русских колоколов занимают ростовские звоны. Самый большой "Сысой" весом 2000 пудов отлит в 1689 г., "Полиелейный" 1000 пудов в 1683 г., "Лебедь" весом 500 пудов отлит в 1682 г. Всего колоколов на звоннице ростовского кремля 13. Звонят в Ростове по нотам, специально сочиненным на три настроя: ионинский, акимовский и дашковский, или егорьевский.
В 1907 г. впервые зазвонили колокола храма Воскресения Христова (на крови) в Петербурге. Четыре больших и множество малых колоколов, впервые в этот год призвали богомольцев на первый молебен. Настраивал колокольные звоны знаменитый ростовский протоиерей Аристарх Израилев. Отец Аристарх "научил" колокола играть, кроме богослужебных звонов, "Боже, царя храни", "Коль славен" и другие мелодии. К началу XX в., петербургские звоны превосходили, по тональному разнообразию и мелодичности, московские и даже ростовские "малиновые звоны". Тщательный подбор колоколов по звучанию обеспечивал петербургским колоколам исключительную музыкальность.
Преимущественно все колокола изготавливались из специальной колокольной меди. Но были колокола и из других металлов. Чугунные колокола были в Досифеевой пустыни на берегу Шексны. Соловецкий монастырь имел два каменных колокола. В Обнорском монастыре было 8 колоколов из листового железа. Колокол из стекла был в Тотьме. В Харькове в Успенском кафедральном соборе был колокол весом 17 пудов из чистого серебра. Шесть золоченых колоколов было в Сибири в городе Таре, при Казанской церкви. Все они небольшие, от 1 до 45 пудов.
Колокола весом от 1000 пудов находились во многих храмах и монастырях и были делом обычным.
К 1917 г. в России было 20 крупных колокольных заводов, которыми за год отливалось 100-120 тыс. пудов церковных колоколов.
Колокола, проделав большой исторический путь, стали для России неотъемлемой частью жизни русского народа. Без них был немыслим ни один православный храм, все события в жизни государства и Церкви освящались звоном колоколов.
После Октябрьского переворота 1917 г., церковные колокола стали особенно ненавистны новой власти. Колокольный звон считали вредным, и к началу 30-х годов все церковные колокола замолчали. По советскому праву все церковные здания, равно и колокола, перешли в распоряжение Местных советов, которые "исходя из государственной и общественной нужды, использовали их по своему усмотрению". Именно тогда появились инструкции наркомфинансовских подразделений "О порядке ликвидации церковного имущества". Секретными инструкциями разрешалось уничтожать часть культового имущества. Церковное имущество превращалось в существенную статью дохода (40% вырученных доходов шло в местный бюджет), что поощряло в свою очередь усиление атеистической политики, закрытие и снос церквей. Большинство церковных колоколов было уничтожено. Небольшая часть колоколов, представлявших художественную ценность, была взята на учет при Наркомпросе, который распоряжался ими самостоятельно "исходя из государственных нужд".
Для ликвидации наиболее ценных колоколов было принято решение о продаже их за границу. "Наиболее целесообразным выходом для ликвидации у нас уникальных колоколов, является вывоз их за границу и продажа их там наравне с другими предметами роскоши…", - писал идеолог атеизма Гидулянов. Так в США, в Гарвардском университете, оказались уникальные колокола Данилова монастыря. Уникальные колокола Сретенского монастыря были проданы в Англию. Огромное количество колоколов ушло в частные коллекции. Другую часть изъятых колоколов отправили на крупные стройки Волховстроя и Днепростроя для технических нужд (изготовление котлов для столовых!). Россия катастрофически быстро теряла свое колокольное богатство. Особенно ощутимы были изъятия колоколов из древнейших монастырей и городов. В 1929 г. сняли 1200-пудовый колокол с Костромского Успенского кафедрального собора. В 1931 г. были отправлены на переплавку многие колокола Спаса-Евфимьева, Ризоположенского, Покровского монастырей Суздаля.
Еще более трагичной была история гибели знаменитых колоколов Троице-Сергиевой лавры. За гибелью гордости России - колоколов первой на Руси обители, следили многие. Иллюстрированные печатные официозы типа "Безбожника" и другие печатали фотографии низверженных колоколов. Рудметаллторгу в итоге были сданы из Троице-Сергиевой Лавры 19 колоколов общим весом 8165 пудов. В своем дневнике о событиях в Троице-Сергиевой лавре писатель М. Пришвин сделал запись: "Я был свидетелем гибели… сбрасывались величественнейшие в мире колокола годуновской эпохи, - это было похоже на зрелище публичной казни".
Своеобразное применение, части московских колоколов, нашли в 1932 г. столичные власти. Из 100 т церковных колоколов отлили бронзовые горельефы для нового здания библиотеки имени Ленина.
В 1933 г. на секретном заседании ВЦИК был установлен план по заготовке колокольной бронзы. Каждая республика и область получала ежеквартальную разверстку на заготовку колокольной бронзы. В течение нескольких лет, плановым порядком, было уничтожено почти все, что Православная Русь бережно собирала несколько столетий.
|
В настоящее время искусство литья церковных колоколов постепенно возрождается. По благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексея II, был учрежден фонд "Колокола России", который возрождает древние традиции колокольного искусства. В их мастерских отливаются колокола от 5 кг до 5 тонн. Самым большим за последние годы стал колокол для храма Христа Спасителя в Москве.
Библиография
- Белов А. Когда звонят колокола. - М., 1988.
- Гидулянов П.В. Церковные колокола на службе магии и царизма. - М.: Изд-во "Атеист", 1930.
- Настольная книга священнослужителя. - М.,т.4, 1983.
- Оловянишников Н. История колоколов и колокольное искусство. - М., 1912.
Примером может служить колокол 613г. из церкви св. Сидилии, ныне находится в Кельнском музее.
При папе Сабинианусе (604-606).
Папа Иоанн XIV, установил обычай "крещения" колоколов, при котором каждому из них давалось имя какого либо святого.
Само слово колокол происходит от немецкого слова, но есть мнение, что слово это происходит от старинного русского слова коло-круг.
На Руси, как и в Византии, для призыва к богослужению использовались била и клепала. Упоминания о них и сейчас есть в Типиконе (гл. 7, последование Пасхи). Особенно распространены била были в Ростове и употреблялись до самых поздних времен наряду с колокольным звоном. Даже в Гефсиманском скиту Троице-Сергиевой лавры, основанном в 1844 г., было в употреблении большое деревянное било.
В 1066 г. полоцкий князь Веслав снял колокола с Софийской колокольни.
Один пуд - 16 кг., один фунт 200 гр.
В летописи под 1342 г. повествуется следующее: "повеле владыко Василий слить колокол велику к святой Софии и привезе мастера с Москвы, человека добра, именем Бориса".
Часть сохранилась в Москве несколько в Троице-Сергиевой Лавре.
Петр Петрей де Ерлезунда История о Великом княжестве Московском М., 1867 г., с. 5-6.
Этот колокол отлит для колокольни Ивана Великого. В 1812 г. после попытки наполеоновских войск взорвать колокольню колокол упал, вследствие этого у него обломились "уши". После освобождения Москвы был отремонтирован. С этим колоколом связано еще одно событие. Во время присяги Александру II в Кремле (Великим постом 1855 г.), этот колокол упал и задавил 10 человек. Во время коронации Александра II он же упал вторично, пробив три свода и задавил 17 человек. Тогда свт. Филарет (Дроздов) сказал: "Царствование будет хорошо, а конец неблагополучен". Колокол был отремонтирован, но с 1912 г. стал непригодным.
Колокольная медь значительно мягче, чем медь, необходимая для изготовления военных орудий.
Возможно, был перелит "Вечевой" новгородский колокол.
Для строительства печей было израсходовано 1214000 шт. кирпича.
Есть мнение, что колокол все же поднимали из литейной ямы, но документально это не подтверждается.
В 1833 г. император Николай I, поручил известному архитектору и инженеру Монферану работы по поднятию "Царь колокола". Со второй попытки колокол был поднят (за 43 минуты).
Состав металла: меди-84,5, олова-13,2, серы-1,2., золота - 0,036 (около 72кг.), серебра - 0,25 (около525кг), потеря-1,03 (в потерю входит остаток цинка и мышьяка). Исследование состава меди других известных колоколов России, не дали положительных результатов на содержание золота и серебра.
Наиболее известными были: в Москве завод Богданова, в Ярославле заводы Оловянишникова и Затропезного.
Второе место по богатству колоколов принадлежало в то время Англии.
Проданы советским правительством в 30-е годы XX в.
Ссылки
История колоколов начинается с бронзового века (4-1 тысячелетия до нашей эры), характеризующегося распространением по всему миру металлургии меди и её сплавов и изготовлением на их основе боевого оружия, орудий труда, предметов быта и т.д. Археологами найдены бронзовые бубенцы и колокольчики при раскопках древних городов Китая, Кавказа, Ближнего и Среднего Востока, возраст которых восходит к 20 веку до н.э. Уже к началу нашей эры в период зарождения Христианства бронзовые колокола и колокольчики получили широкое распространение и выполняли как культовые, так и светские функции.
Во времена гонения христиан (1-3 века н.э.) не могло быть речи об использовании колоколов в их церковной службе. Призыв к богослужению производился через особых лиц из низших клириков, называвшихся народособирателями. Позже стали призывать в храм возглашением перед дверьми каждой семьи "аллилуйя" или употребляли колотушку, ударяя ею в дверь монастырской кельи. К концу 3 века в храмах и монастырях уже повсеместно применялись била и клепала, то есть деревянные или металлические доски, в которые били молотком (колотушкой). После прекращения гонений на христиан в 311 году римский, а затем византийский император Константин Великий пытался внедрить для призыва к богослужению духовые инструменты - трубы, но они после его смерти просуществовали недолго.
До 5 века колокола редко использовались в церковной службе. Они делались литыми, кованными, клёпанными, имели небольшие размеры и самую различную форму, звучали неважно. Толчком к их распространению явилось изобретение в начале 5 века епископом г. Нола провинции Кампана в Италии Святым Павлином (353-431) тюльпанообразной формы бронзовых колоколов и организация им массового их производства в его провинции. Легенда гласит, что, возвращаясь однажды после службы домой, он прилег в поле отдохнуть и заснул. Во сне ему снились ангелы с полевыми цветами-колокольчиками, от которых шли приятные звуки. Он так был поражён виденным, что, придя домой, сразу приказал мастерам отлить несколько бронзовых колокольчиков по типу полевых. Они оказались удачными и эта форма колоколов , названных "кампанами", стала быстро распространяться по всей Европе, а наука о колоколах стала называться кампаналогией. Название "кампаны" в отношение колоколов также часто встречается в церковно-славянских книгах.
Первое документальное упоминание об использовании колоколов в церковной службе христиан относится к 6 веку. Официальное же введение колокольного звона в церковную службу принадлежит Римскому Папе Сабиниану в 604-606 годах. После этого колокола стали быстро распространяться в Западной Европе вплоть до Англии и особенно в 8-9 веках. Появление же колоколов на Руси связывают вообще с распространением Христианства в восточноевропейских странах. В Византии, откуда пришло к нам Православие, впервые колокола появились в 865 году, когда венецианский дож Орсо I прислал в подарок константинопольскому царю Михаилу III дюжину небольших колоколов , которые повесили на специально выстроенной башне рядом с Софийским собором. Однако, как полагают ученые, колокола попадали на Русь главным образом не через Византию, а через другие западные страны (причём часто в качестве военных трофеев). Тому также свидетельство лингвистика. Старославянское слово "клакол" и русское "колокол" по звучанию близки к немецкому "glocke", а византийское "камбана" и церковно-славянское "кампан" - к латинскому "сатрапа". До наших дней сохранились целыми лишь два древнерусских колокола домонгольского периода и фрагменты ещё 40 колоколов. Размер нижнего диаметра этих колоколов колеблется от 30 до 60 см. Бронза, из которой они литы, содержит 20-24 процента олова. На одних из них помещены надписи на старославянском языке, на других (видимо, завезенных с Запада) - на латинском. Однако по форме они практически одинаковы и аналогичны западноевропейским колоколам того времени типа "улей", "сахарная голова" или колоколам монаха Тео-фила. Это сходство может говорить о том, что в тот период во всех христианских странах колокола изготовлялись по единому стандарту и что оптимальное процентное соотношение меди и олова в колокольной бронзе уже было достигнуто в ту пору. На Руси колокола не сразу стали столь же распространёнными и ценимыми, как традиционные с давних времен била (бильца, клепала), представлявшие собой особые доски, в которые ударяли колотушкой (молотком, клепалом, током). К колоколам относились настороженно как к пришельцам с католического Запада. До 15 века в yставах Киево-Печерского и других монастырей на Руси звон в колокола не предусматривался. Преподобный Сергий Радонежский (1314-1392) также был противником колоколов, гулкий металлический звон которых резал слух, и первые колокола в основанном им Свято-Троицком монастыре были установлены только через 30 лет после его кончины.
Признав за колоколами известное право, била, стоявшие у истоков православного звона, ещё долго держались, особенно в монастырях и сельских храмах. Так, проведённая во второй половине 17 века (века расцвета колокольного искусства на Руси) перепись церковного имущества в Новгородской епархии показала, что в то время била использовались в подавляющем числе монастырей и храмов. К сожалению, традиции использования бил в церковной службе постепенно забывались и к 20 веку тонкости ремесла их изготовления и умения звона на них в России были практически утрачены за исключением некоторых монастырей и старообрядческих приходов на Алтае, в Сибири, Украины и других местах.
Производство колоколов на Руси прошло через те же этапы, что и на Западе. Сначала колокола лили монахи, но затем колокололитейное дело перешло к ремесленникам. Среди литейщиков, работавших на Руси, вначале было немало мастеров, выписанных великими князьями из западных стран. Но, начиная с 15 века, стали выдвигаться таланты и среди русских литейщиков. К сожалению, о многих нам ничего не известно, так как до середины 16 века на колоколах обычно не принято было делать надписи и украшения, а в летописях в основном упоминали тех, кто заказывал колокола или в честь кого они лились.
Надо отметить, что профессия литейщика колоколов (а часто оно совмещалось с литьём пушек) очень ценилась и передавалась по наследству. Литейщики имели большие льготы, надел земли, получали сравнительно большое жалование и давали присягу, что будут достойно вести себя на работе и в быту. Чтобы стать литейщиком, каждый новичок должен иметь рекомендацию и поручительство нескольких мастеров. После успешного выполнения важных государственных заказов обычно литейщики награждались ценными подарками. Но высшей наградой для них было присвоение звания "государев мастер" и помещение их фамилии или имени на отлитых ими изделиях.
С возрастанием мощи Московского княжества и объединения всех земель в единое Российское государство росла как церковная, так и светская роль колоколов . Храмы и монастыри старались приобрести всё большее количество колоколов и больших размеров. Этому способствовало также улучшение качества звучания колоколов за счёт выбора оптимального профиля. В 16-17 веках русские умельцы разработали уже свой профиль и методику его построения, которые остались практически без изменения до наших дней. При этом технология отливки была доведена до такого совершенства, что позволяла отливать колокола с заранее заданными свойствами.
В 1734-1735 годах императрица Анна Иоанновна решила отлить колокол в 12000 пудов (около 200 тонн). Отливку этого непревзойденного гиганта начал литейщик Иван Моторин и после его смерти завершил ее его сын Михаил. Для дальнейшей его очистки колокол подняли на деревянные стропила. Предполагалось также для него построить специальную колокольню, так как он не влезал в колокольню "Иван Великий" и на Успенскую звонницу. Но вскоре случился сильный пожар в Москве и Кремле; деревянная конструкция, на которой весел колокол, загорелась и колокол рухнул в яму. Испугавшись, что упавшие на колокол горящие брёвна могут его расплавить, народ стал поливать его водой. После пожара обнаружили, что от колокола отвалился кусок весом 11 тонн. Что послужило расколу колокола - его падение в яму или температурные напряжения при его поливании водой - не известно. Так и ни разу не позвонив, колокол пролежал в земле более 100 лет. В 1836 году при Николае I Царь-колокол был поднят из земли, очищен и поставлен на постамент в Кремле рядом с колокольней "Иван Великий" по проекту итальянского инженера-учёного Монферана, где он и продолжает находиться до сих пор. С тех пор было много проектов по его восстановлению, но тщательное его исследование в 1970-х годах показало, что он имеет много трещин и ремонту не подлежит.
Заказчиками колоколов обычно выступали царская семья, бояре, слободы или монастыри (храмы), которые отливали колокола в честь святых, чудотворцев или имени, которому посвящен храм. Звонницы обычно формировались, начиная с малых колоколов . Приобретение и подвеска нового, большего размера колокола всегда были праздником для народа. По традиции часто 1/3 стоимости колокола давал храм, ещё 1/3 давал благодетель (меценат, спонсор) и остальную часть народ собирал "с кружкой", то есть всем миром.
В конце 19 века русские колокола приобрели мировую славу. На многих международных выставках были представлены изделия российских колокололитейных заводов, а их владельцы награждены золотыми и серебряными наградами. Наши колокола отличались не только своим тембром, но и исключительно высоким художественным оформлением, что делало их уникальными произведениями искусства. Помимо этого некоторые крупные производители, мечтая выйти на международный рынок, стали подтачивать колокола и составлять из них звонницы, настроенные на нотный ряд в 2-3-4 октавы с целью исполнения на них различных мелодий. Однако эта деятельность не получила дальнейшего развития в связи с начавшимися в начале 20 века трагическими событиями в России.
Наивысшей наградой у колокольщиков России было право изображать на своих изделиях государственный герб (т.н. "право герба"). Далее по важности шли медали: большая и малая золотая, большая и малая серебряная и бронзовая. За успешное выполнение правительственных заказов нередко владельцы колокололитейных заводов награждались правительственными орденами и юбилейными медалями. Некоторые из них становились почётными гражданами своих городов. Для мастеров-литейщиков наиболее почётным считалось помещение их фамилии на отливаемых ими изделиях, но не все владельцы колокололитейных заводов шли на такое поощрение мастеров, так как при крупном промышленном производстве колоколов в их изготовлении принимало участие большое количество специалистов.
Надо отметить, что, начиная с давних времен, колокольные мастера искали замену колокольной бронзе. Что только они не пробовали: чугун (первые чугунные колокола на Руси были отлиты при Иване Грозном), серебро, стекло, фарфор и другие материалы, но вывод был один - лучше колокольной бронзы трудно придумать.
Постепенно колокола становились из предметов литья в художественные произведения. Хотя качеству звучания всегда уделялось большое внимание, колокольные мастера со временем всё больше вкладывали сил в оформление колоколов. До 15 века колокола были в основном гладкие, надписи содержали время изготовления и религиозные тексты, имена мастеров-литейщиков не ставились. До 13 века буквы вырезались (гравировались) в теле колокола, а с 14 века стали делаться выпуклыми. Впоследствии содержание надписей усложнялось, их стали посвящать историческим событиям, государям, дарителям и т.д. Надписи выполнялись на церковно-славянском, русском или латинском языках, иногда стихами, криптограммами и т.п. Постепенно выработался русский стиль узоров, различных украшений и изображений, в том числе икон и святых.
Становясь всё более благозвучными и громкими, колокола использовались на Руси для:
Церковной службы
Созывания народа на вече (народные собрания)
Указывания дороги заблудившимся путникам в ненастье
Оповещения об опасности или несчастье (пожар и т.д.)
Призыва на защиту Родины
Приветствования победных войск
Полюбив колокольный звон, русский православный народ соединил с ним все свои торжественные и печальные события. Считалось, что колокола имеют какую-то волшебную силу и их отожествляли с живым существом.
Колокола на Руси подвешивались различным способом:
1. На деревянных столбах, перекладинах и даже деревьях.
2. В особых сооружениях: колокольнях и звонницах.
3. Под крышей храма в одном или нескольких куполах.
4. При входе в храм: над папертью, в арках крыльца, на особых небольших (переносных) звонницах.
5.Внутри храма с западной стороны (напротив алтаря).
В домонгольский период церкви на Руси были небольшие и деревянные и они не требовали каких-либо сложных сооружений для колоколов .
На Руси специальные сооружения для колоколов - звонницы и колокольни - стали строить с 11 века, в то время как на Западе с 7 века. Сперва, они были деревянные, а с 15 века стали делаться из камня и в первую очередь в наших крупных городах: Москве, Новгороде, Пскове и других. Стили этих построек были самые различные. Вначале они устанавливались отдельно от храма, так как часто служили и в качестве сторожевых вышек (иногда они были частью крепостных сооружений). Начиная с 16 века, колокольни и звонницы стали строить в ансамбле с храмом, а с 17 века как единое сооружение с ним.
Стиль первых колоколен был очень простой - одноярусное четырёхгранное сооружение под шатровой крышей. Начиная с 16 века, стали строить многоярусные и многогранные здания с открытыми проёмами вверху каждой грани, с круглыми или шатровыми крышами. Затем стили менялись: романский, готический, барроко и, наконец, классический.
Другой тип сооружения для колоколов - звонница, когда колокола располагались горизонтально в проёмах специально построенной для этого стены или на широкой площадке вверху с одним или несколькими пролётами. Звонницы шли из традиций Псково-Новгородской архитектуры. Этот стиль упорно пытался утвердить во второй половине 17 века патриарх Никон, однако он не нашёл дальнейшего распространения.
Надо отметить, что в 16-17 веках особенностью церковного архитектурного строительства являлось обязательное устройство на первых этажах колоколен и звонниц небольших храмов.
Нужно сказать также несколько слов о колокольном звоне внутри храма, так как некоторые сомневаются, не вредит ли он зданию и внутреннему убранству церкви. Вообще использование колоколов для внутрихрамовой службы всегда приветствовался народом, который верил, что их звон изгоняет злых духов (демонов) и приближает души к Богу. Недаром в старину при эпидемиях и страшных морах, неурожаях и прочих бедствиях полагалось неустанно звонить в колокола. До недавнего времени это считалось обычными предрассудками. Однако сегодня экспериментально доказано, что звон колоколов с физической точки зрения полезен, так как исходящий от них (но неслышимый нами) ультразвук очищает воздух храма от пыли и микробов, что благоприятно сказывается и на иконах, настенных росписях и т.д.
Одновременно давно замечено, что колокольный звон может сильно влиять на душевное (психологическое) состояние человека. Учёные связывают это с существованием в человеке биоритмов и резонансных частот для каждого его органа. Обычно низкие частоты, характерные для больших колоколов и бил, успокаивают человека, а высокие - чаще всего возбуждают его. Сегодня появились специальные методики использования колокольных звонов для лечения душевных расстройств человека.
Что касается способа звона, то в колокола сперва пытались звонить молотком (как и в била), языком или раскачкой самого колокола. Последний способ был основным на Западе и используется широко до сих пор. У нас он называется "очепной", например, такой способ звона до сих пор существует в Псково-Печерском монастыре. Но как первый, так и последний способы не прижились на Руси, тем более что их трудно было использовать при звоне в большие колокола и на звонницах с большим количеством колоколов. Кстати, именно из-за раскачки или вращения самих колоколов на Западе не могли использоваться колокола весом более 1500 пудов, так как при их работе не выдерживала конструкция как их подвески, так и колоколен. Что касается Азии, то там большие колокола также использовались для культовых целей (правда, в несколько ином виде). Эти колокола могли подвешиваться как на перекладине, так и ставиться раструбом вверх, но ударяли в них чаще всего колотушкой или подвешенным бревном.
В конечном счёте с 17 века на Руси стал повсеместно использоваться звон путём раскачивания языка, что позволяло легко звонить как в малые, так и в большие колокола. При этом один звонарь мог справляться сразу с 5-7-10 колоколами и вызванивать самые различные ритмические рисунки, да так, что многие иностранцы дивились умению наших звонарей.