Об одном завоевании революции

Верно ли, что, когда возникали первые общины сестер милосердия, ухода за больными и ранеными в современном смысле просто не существовало?

Уход был, но он был незначительный. Его выполнял в основном мужской персонал, так называемая прислуга. Если речь шла о военных событиях, то это была прислуга из солдат - из списанных, легко раненных и т. д., которая выполняла всю работу. В гражданском ведомстве была такая прислуга - как мужская, так и женская - из самых разнообразных лиц низшего звания. Эта работа всегда была очень низкооплачиваемой. И, конечно, мало профессиональной.

- Можно ли сказать, что сестринское женское движение породило профессию современной медицинской сестры?

Тут сразу надо отметить, что были совершенно разные движения, касающиеся одного и того же предмета - больного человека. Были люди, которые приходили на эту работу потому, что им просто некуда было податься. Часто это были люди пьющие и ведущие рассеянный образ жизни, они часто замечались в воровстве, их часто выгоняли, и была текучка кадров.

Вторая категория - это люди, которые приходили все-таки для того, чтобы ухаживать за больными. Вот, например, институт сердобольных вдов. Это были, как мы бы сейчас сказали, дома ветеранов, вернее, жен ветеранов государственной службы, вдов погибших при исполнении служебных обязанностей. Часть этих женщин занималась уходом за больными, получая таким образом дополнительный приработок. Сугубо религиозного направления их деятельность не имела. Поскольку религия была государственной и все были православными, то, естественно, сердобольные вдовы давали присягу на Евангелии, целовали крест и т. д. Но все-таки религиозными общинами эти организации назвать нельзя.

Третье направление - это женские общественные формирования в период бед и национальных катастроф. Например, Красный Крест, который тоже во многом был женской организацией.

Ну и, наконец, четвертые - это религиозные общины, где служение больному рассматривалось как вид служения Богу и путь спасения.

- Чем отличалось дореволюционное положение сестер милосердия от нынешнего?

Раньше сестры же были очень защищенной категорией, в том числе и социально защищенной. Рабочий век был короткий - пятнадцать лет, потом пенсия. И пенсия хорошая, можно было содержать себя и еще родственника какого-нибудь, давать ему образование. Т.е. дело было поставлено серьезно, и человек, который занимался уходом за больным, отдавал ему все свое здоровье, он знал, что его потом община не бросит. У большинства общин был капитал, и они жили с процентов с этого капитала. И сестры часто работали платно, между прочим и за большие деньги. Но деньги шли не им, а в общую кассу.

- То есть в старых общинах сестры жили на полном обеспечении?

Да, на казенной одежде, на казенной еде... Это был определенный образ жизни, который сейчас мне кажется практически невозможным. Ну, раньше жили же врачи при больнице, учителя при школах. Сейчас такая система разрушена.

Кроме того, если мы возьмем настоящую общину сестер милосердия, все они работали в отделениях, сугубо закрытых для всякой другой помощи. Всегда существовала административная поддержка. Выделялось особое отделение, особые больницы, создавался особый порядок работы этих сестер, определялся их правовой статус. Николай Иванович Пирогов писал, что подвиг сестры милосердия возможен только в том случае, если за ним стоит крепкое мужское попечительское начало. Тогда женщина может справиться.

Нужно, чтобы сестра милосердия чувствовала свои права, чтобы она понимала, что если она что-то просит, требует, с чем-то не согласна, то она будет поддержана, выслушана. Сейчас этого нет. Если сестра в отделении хочет что-то сделать, чтобы поухаживать за больным, например получить какое-нибудь белье, она идет к сестре-хозяйке, сестра хозяйка посылает ее матом, и на этом все обрывается.

Кроме того, у прежних сестер всегда были очень важные контролирующие функции. Николай Иванович Пирогов, например, во время Крымской кампании писал своей жене (в шуточной форме, правда, но тем не менее), что вот сестры милосердия в Одессе застрелили главного аптекаря. "Воистину милосердные сестры!" - пишет Пирогов. История была такая: аптекарь воровал лекарства, и сестры с великими трудами и при высокой поддержке (покровительницей Крестовоздвиженской общины была ни много ни мало великая княгиня Елена Павловна, которая имела очень большую власть) добились судебного разбирательства. Были вскрыты гигантские махинации, и аптекарь застрелился от позора.

- А чем сестра милосердия отличается от обычной медицинской сестры? Это разные профессии?

Сейчас с понятием "сестра милосердия" есть некоторая путаница. Одна из сложностей нынешнего времени - то, что в это понятие каждый вкладывает свой смысл. А если вернуться к истории, то надо понимать совершенно однозначно: сестра милосердия до революции - это просто медицинская сестра. Вот были профессии: офицер, адвокат, священник, извозчик, и была профессия сестры милосердия. Сестры милосердия были разные - в зависимости от типа общин, к которым принадлежали: конфессиональные, краснокрестные, иноверческие, были и безбожники, атеисты. Но профессионально это было одно и то же.

Приходит революция, и все меняется. Революционеры первыми среагировали на слово "милосердие". И даже не потому, что сестры милосердия были религиозными, а потому, что для революционеров слово "милосердие" было связано с религией и подлежало уничтожению. К 25-му или 26-му году большевики изъяли слово "милосердие" из лексикона. Тем самым, сами того не желая, они придали ему идеологический смысл - оно связалось с религиозным, то есть духовным отношением к делу.

И получилось, что, когда сейчас это название - "сестра милосердия" - вернулось, оно стало означать уже нечто другое. Употребляя его сейчас, мы противопоставляем сестру, формально относящуюся к своим обязанностям, сестре-христианке, а с другой стороны, противопоставляем ту систему здравоохранения, которая существует, некой другой - более человечной, более разумной.

Между прочим, у графа Александра Стурдзы, основателя известной одесской православной общины сестер милосердия и человека очень благочестивого, в его обращении к сестрам есть та же идея: он пытается противопоставить своих сестер милосердия неким другим, существовавшим в его время. "Ибо между истинно сердобольной сестрой и обыкновенной сиделкою, - пишет он, - должно быть немалое существенное различие: простая сиделка (считай - простая сестра милосердия. - А. Ф.) может быть исправна без особого сочувствия к больному. Напротив, сердобольная сестра, служащая больному ради Христа, должна воодушевляться верой и любовью, в которой заключается вся наша заслуга и вся наша мудрость". То есть некое противопоставление было и тогда.

Мне кажется, что сегодня, официально называя человека сестрой милосердия, мы все время путаем его статус. Ведь по сути это оценочное название. И бывает так, что сегодня я сестра милосердия, а завтра я ехидна. Потому что я сегодня больного люблю и занимаюсь им, а завтра они мне все надоели и я ими заниматься не хочу. И никакой сестрой милосердия по сути уже не являюсь.

В нашем училище мы сами себя посадили на крючок: своим названием - "училище сестер милосердия" - мы как бы объявили, что это звание может быть зафиксировано в образовательной программе, что это формальное название профессии. Каковым это слово не является и не должно быть. Это момент принципиальный.

Сестра милосердия - это профессиональный медик, но плюс особые душевные и духовные качества. Эти качества некоторым могут быть от Бога даны с рождения, как устроение души, но чаще всего они приобретаются в результате стяжания, как дар Божий за наши труды. И эти особые духовные и душевные качества не могут быть элементом профессионализма в чиновничьем понимании этого слова. Они не могут быть частью квалификационной характеристики.

Сейчас вообще-то происходит формализация, стандартизация всей жизни. То, о чем Достоевский говорил: когда приходит право, уходит любовь. На наших глазах идет нарастание бумажного "правового поля", жуткого бумажного "надо" и "должен" - и вымывание нормальных, свободных человеческих отношений, где присутствует любовь. Даже людям, вступающим в брак, предлагается заключить контракт, где определяются обязанности и ответственность сторон. В медицине прослеживается то же самое. Но чем больше путем формальных требований будут пытаться заставить медика работать на больного, тем больше у него будет возможностей этого не делать. Это парадокс, но это так. Потому что внутри формальных условий всегда можно быть абсолютно бездушным. Вот мне положено больного перевернуть пять раз в час для профилактики пролежней. Я знаю, я чувствую, или мне сказали, что вот этого конкретного больного надо не пять раз, а двадцать пять перевернуть, а в следующий час, может быть, ни разу. Но формализм мне дает возможность проявить к нему абсолютную нелюбовь. У меня написано - пять раз, я и буду делать, как написано.

Вот у нас одна сестра написала диссертацию по пролежням. И она там пишет, что в отделении, где лежат больные с повреждениями позвоночника, формальный подход к профессиональной деятельности недопустим. То есть голый профессионализм там не срабатывает. Должны быть определенные душевные и духовные качества и свойства для этой работы - то есть то, что идет над профессионализмом.
"Стою и плачу..."

- Когда сейчас создаются училища вроде вашего или общины сестер милосердия, цель - вернуться к некоему идеалу в прошлом?

Это вопрос сложный. Когда мы создавали училище, мысль, что возрождается дух прежних общин сестер милосердия, конечно, присутствовала. Но на самом деле в том виде и в той роли, в каких существовали те общины сестер милосердия, возродиться ничего не может. Что было до революции и что сейчас - это два разных государства. И просто "перенять" прежний опыт невозможно.

Главная идея была другая. Когда началась перестройка, было такое радостное ощущение, что наше общество само сможет участвовать в решении социальных проблем. Все думали: вот сейчас что-то такое откроется. Проблемами больных людей будут заниматься не только чиновники, но и само общество, оно образует какие-то структуры, которые разберутся и сделают, как нужно.

Мы ведь жили в таком обществе, где больной был ненужным. Он был винтиком - стриженым, одетым в униформу, которая практически являлась повторением формы зэков. И ни одного судебного процесса не было по поводу того, что происходит в больнице, больной никогда не мог быть прав. Все, что предлагали врачи, это была истина в последней инстанции, врач являлся неким чиновником, управляющим здоровьем человека.

Перестройка началась, и всем показалось, что наконец возобладают разумные подходы. И одним из разумных подходов был возврат Церкви к социальной деятельности.

Так что, когда создавалось наше училище сестер милосердия, главная идея была, что в обществе, в Церкви существует определенная прослойка людей, которые хотели бы заниматься оказанием настоящей разумной помощи больным. И осталось только малое - их организовать, объединить, обучить, и дальше все пойдет само собой: они придут в больницу и устроят там шик, блеск, красоту.

И когда в первый раз мы объявили: "Приходите!" - пришли люди, именно те самые. В основном уже имеющие образование, имеющие жизненный опыт, взрослые люди, которые пришли к Богу и поняли, что раньше они жили неправильно, а сейчас знают, как правильно. А правильно - это работать с больными. И наша задача была не в том, чтобы научить их милосердию, а в том, чтобы им дать профессиональные навыки такой работы.

- Потом что-то изменилось?

Таких наборов было всего два-три. Тенденция обозначилась практически сразу: этих людей мы "выбрали" в Москве довольно быстро. Запас исчерпался! И основная идея сменилась. Если первая идея была: "Мне нужно это образование для того, чтобы идти к больным", то сейчас: "Мне нужно образование, а что я буду дальше делать - посмотрим. Но место, где я нахожусь, хорошее. Место церковное, здесь духовная атмосфера, здесь спокойно, не курят, кормят обедом..."

Сейчас к нам приходят совсем юные люди, которые в общем-то про себя мало что знают. И надо сказать, не открывают это. Это такая вот беда - многие из них, когда поступают, говорят всякие высокие слова, но на самом деле за этими словами ничего нет, кроме понимания, что надо сказать именно такие слова, а не наоборот. Ясно же, что человек не может прийти и сказать: я к вам пришел, потому что сестра милосердия много получает или быстро делает карьеру... Они говорят наработанные газетные слова, за которыми нет какой-то сути. Когда мы начинали, суть была, потому что человек говорил: "Я иду, вижу, ваше объявление на столбе висит, я прочитала, стою и плачу, как дура... Потому что я вдруг поняла, что я 20 лет на заводе работала каким-то инженером, а на самом деле вот мне куда надо..." Это были живые слова.

А когда приходят дети, то они сами еще не знают, чего хотят. За те годы, пока они учатся, взрослеют, они совершенно меняются и у них возникает множество планов - может быть, очень хороших, но напрямую с работой с больными не связанных. Мы считаем, что мы училище сестер милосердия, но на самом деле у нас учатся люди, которые не представляют, что это такое. И настоящей потребности помогать больным у них нет, потому что эта потребность формируется значительно позже, уже у взрослого человека.

И кстати, в старые общины сестер милосердия не принимали раньше 20 лет. А 20 лет тогда - это уже был о-го-го возраст. В старые общины приходили люди, сделавшие свой выбор.

Так что сейчас наше училище сестер милосердия выполняет функцию некоего пристанища для молодежи, которая за время учебы может не только сохраниться в чистоте, но и при желании возрасти в церковной жизни и в святости.

А ведь есть обычные медицинские училища и институты, в которых учатся православные люди. Не достаточно ли медику быть просто верующим, почему нужно специальное православное медицинское образование?

Конечно, христианин должен быть в миру. Но для этого он должен быть очень сильным христианином. Есть ли такие сейчас? Не знаю, как другие, я сам христианин плохой, и мне очень трудно. Поэтому я представляю, как трудно детям.

С учетом сегодняшней ситуации православные учебные заведения очень нужны. В обычных институтах, а уж в училищах тем более, сейчас очень много искушений. Мне студентки медицинского института рассказывают, что там происходит. Там пьют, гуляют, развратничают, принимают наркотики. Мы вот ходили недавно с нашими студентками в анатомический музей мединститута. Приходим в раздевалку, и на колонне огромная надпись фломастером, совершенно неприличная.

Мы любим иногда жаловаться: у нас тут плохо, у нас преподаватели недостаточно хорошие... А вот приходят из других училищ дети и говорят: я хочу к вам перевестись, у нас преподаватели на уроках ругаются на нас матом. У нас, может быть, нет совершенства, которого, наверное, вообще никогда и нигде нет, но все-таки по сравнению с другими училищами здесь совсем иная обстановка, которая позволяет детям не погибнуть.
Проверка на профпригодность

Но, может быть, молодых можно научить? Как вы им объясняете смысл сестринской работы?

Мы пытаемся их научить тому, что для сестры милосердия очень важен другой человек - его заботы, нужды, его переживания, что, общаясь с другим человекам, мы должны все время спрашивать себя: "Что можно для него сделать?" То есть мы учим их готовить себя к служению. Но насколько это возможно - не знаю. У некоторых девочек получается. Может быть, это как-то связано с врожденными особенностями, потому что есть люди, склонные к самопожертвованию, к услужливости, а есть люди, которые считают, что, наоборот, им все должны давать.

Но говорение - говорением, а дело - делом. Надо работать с больными, и чтобы студенты рядом это видели. Потому что никакие слова не могут заменить дела. И тут сразу видно, кто на что годится. У нас бывало так: идут студентки в больницу с одной из старших сестер, а потом эта сестра мне рассказывает: пришли в отделение, надо грязное одеяло у бомжа стряхнуть, а девочки говорят: мы не хотим, оно грязное. А милосердие - это же и есть как раз вот это: одеяло грязное и противное, но бомжу надо, чтобы одеяло встряхнули и его перевернули, больше ему ничего не надо...

Второй момент, очень важный, на мой взгляд: сестра милосердия должна воспитываться, если она медик, в медицинском учреждении. Весь парадокс состоит в том, что у нас нет таких медицинских учреждений, где можно воспитывать сестер милосердия.

- Это значит каких?

Там должны быть медсестры и врачи, которые любят больных, показывают пример самоотверженного служения. Весь коллектив больницы, команда, должен быть примером. У нас таких примеров практически нет - ну, не больше двух-трех отделений, где работают наши сестры милосердия. Но если у нас 250 учащихся, мы не можем их направить на практику в одно отделение. А приходя в другие места, они попадают в условия жизни, никакого отношения к милосердию и христианству не имеющие. Я никого не хочу ругать, но сейчас атмосфера в больницах делается очень тяжелой.

Сестер в больницах не хватает. Остаются работать люди, которым некуда деваться. Гигантские нагрузки ложатся на сестер. Не хватает рабочих рук, нет лекарств, нет предметов ухода, белья. Условия очень тяжелые. Вот представьте - человек приходит и говорит: я буду играть на скрипке! Ему говорят: пожалуйста, играйте. Только у нас скрипки нету, нету смычков и оркестр ушел в соседнюю комнату... И что этому скрипачу делать? А сестры современные все время в этом живут, все время сталкиваются с тем, что осуществлять свою деятельность невозможно. Это вызывает очень тяжелый душевный и профессиональный внутренний конфликт. И многие срываются и перестают вообще что-то делать.

При этом есть замечательные медсестры, которым надо ставить памятник. Которые остались работать, которые работают с тяжелыми больными. Они тоже сестры милосердия. Конечно, они нецерковные, но они сестры милосердия, потому что они любят больных и заботятся о них. И жизнь свою за них отдают. Вот их бы воцерковить...

Поэтому если бы меня сейчас спросили, каким я вижу будущее училища, я бы сказал так: его надо делать училищем повышения квалификации. Для медсестер, имеющих диплом о среднем медицинском образовании, которые поработали в больнице и поняли, что им не хватает милосердия и чего-то такого внутри очень важного. Чтобы они могли прийти сюда и, воцерковляясь, живя вместе церковной жизнью, это получить.

- Какую перспективу для общин сестер милосердия вы видите в сегодняшней ситуации?

Я считаю, что место сестры милосердия в современном обществе надо определить законодательно. Надо найти в государственных структурах людей, заинтересованных в том, чтобы создавать лечебные учреждения, где работали бы сестры милосердия. Но реально ли это - я не знаю. Не уверен.

Пока мы не найдем администраторов, которые хотят не делать деньги всеми возможными способами (а современная система позволяет зарабатывать на чем угодно, в том числе и на больнице), вряд ли что-то получится. Ну, простая вещь: вот, скажем, большая больница, много корпусов. Приходит православная община: "Давайте один корпус отремонтируем вместе и сделаем тут хоспис". Но главврачу это неинтересно. Он этот корпус за гораздо большие деньги сдаст какой-нибудь фирме.

Для того чтобы у сестер милосердия было будущее в государственных структурах, надо, чтобы государство проявило к этому нематериальный интерес. Или это должно быть как у Елизаветы Федоровны - при очень высоком покровительстве и очень высоком достатке. Это ведь была абсолютно самофинансируемая единица. Если б не было у Елизаветы Федоровны денег - не было бы никакой Марфо-Мариинской обители. Она купила больницу, она купила землю, она покупала медикаменты, она нанимала преподавателей для училища и т.д.

Должен быть закон о государственном заказе, т.е. государством должны быть определены направления, работу по которым оно доверяет общественным и религиозным организациям. Это, например, проблема беспризорных детей, или проблема бомжей, или проблема пожилых людей, инвалидов и т. д. Должна быть разработана программа, в которой конкретному исполнителю выделялся бы государственный бюджет на решение определенной проблемы. Вот, предположим, община сестер милосердия. Она заключает с государством договор, что она берет на воспитание 50 детей. И она получает государственный бюджет на это. А государство, в свою очередь, контролирует, как расходуются эти деньги.

Такой закон действует во многих государствах. У нас же, к сожалению, все остается сейчас на уровне личных договоренностей. Т.е., скажем, настоятель храма и директор государственного детского дома договорились, взяли в детский дом несколько сестер, потом еще немножко сестер, потом туда приходит батюшка, читает молитвы, появляется часовня, потом освящают храм. Вот такой медленный-медленный путь, наверное, возможен - в том случае, если есть конкретный человек, который хочет этим заниматься. Но таких людей на самом деле очень мало.

1. ЗАДАНИЕ

Начиная с первой половины XIX в. и связана история российских общин сестер милосердия, хорошо иллюстрирующая данный процесс: от героического энтузиазма до формализованной организованности в помощи ближним. Первые попытки создать подобного рода благотворительную организацию относятся к началу XIX в., когда в 1803г. при воспитательных домах Санкт-Петербурга и Москвы были основаны вдовьи дома, а при них — отделения сердобольных вдов. Лишь в 1844г. великая княгиня Александра Николаевна и принцесса Тереза Ольденбургская основали в столице первую в России общину сестер милосердия, с 1873/74 года получившую наименование Свято-Троицкая. Новое учреждение приобрело черты церковно-общинной структуры, по духу близкой к монашеской. 25 октября 1854г. великая княгиня Елена Павловна учредила в Санкт-Петербурге Крестовоздвиженскую общину сестер милосердия. Главным врачом и непосредственным руководителем общины стал замечательный русский хирург Николай Иванович Пирогов, который провел основательную реорганизацию общины. Любая женщина, желавшая вступить в нее, в течение года проходила под руководством старших сестер испытания в госпиталях: по окончании первого месяца срока, когда она еще оставалась «на наблюдении», ей выдавалась форменная одежда. В период службы сестра не могла вступать в брак и обязывалась жить в общине. Отличившиеся каким-либо образом — ревностностью, особенным поведением, даже хорошим образованием, — могли быть приняты ранее установленного срока. Жалованья сестры не получали, но имели, помимо казенной одежды, стол и жилье. Непосредственной руководительницей сестер являлась настоятельница. Описанная структура в последующее время легла в основу устройства большинства российских общин сестер милосердия.

По идее Пирогова, сестры милосердия должны были сохранять максимальную независимость от госпитальной администрации, а старшие сестры нравственно влиять на больничный персонал — в этом и состояли главные функции сестер во время Крымской войны. Перед Русско-турецкой войной в России существовало около двух десятков общин. Кроме Троицкой, Никольской и Крестовоздвиженской, в 1850г. возникла Стурдзовская община в Одессе, в 1853г. — община Литейной части, 1858 г. — Покровская, 1870г. — во имя св. Георгия в Петербурге. Позднее Георгиевская община станет самой многочисленной организацией Красного Креста — в 70-е годы ее возглавляла Елизавета Петровна Карцева, покинувшая Крестовоздвиженскую общину. В Харькове сестричество появляется в 1872г. В 1875г. в Крыму, в окрестностях Ялты, в имении баронессы М. П. Фредерикс, под покровительством императрицы Марии Александровны была основана Благовещенская община во главе с М. С. Сабининой, а в 1876г. в Тифлисе (Тбилиси) — Тифлисская. Перед войной в Новгороде появилась Екатерининская община, две аналогичные организации — в Пскове (одна называлась Иоанно-Ильинской), небольшие сестричества возникают в Костроме, Курске и Ревеле (сейчас Таллин). В Москве в этот период создаются две общины: «Утоли моя печали» (1865) и Владычне-Покровская (1869). Постепенно стали определяться и основные функции общин: 1) общие благотворительные цели (призрение бедных, попечение о больных, воспитание детей: Троицкая, Покровская общины в Петербурге); 2) военные (помощь раненым и больным воинам: Крестовоздвиженская, Георгиевская, «Утоли моя печали»); 3) в ведении Синода, приписанные к женским монастырям (Владычне-Покровская в Москве). Во время русско-турецкой войны 1877-1878 гг. юридическое и административное положение сестер милосердия в период войны было определено изданными в 1875г. «Правилами о сестрах Красного Креста» и правилами, составленными для желающих вступить в сестры Красного Креста только на период войны. Сестры находились в подчинении у двух организаций: военного ведомства и Российского общества Красного Креста (РОКК), и взаимоотношения этих организаций во многом определяли ситуацию в среде медицинского персонала. На 1879г. в ведении РОКК, помимо вышеназванных организаций, существовали: община сестер княгини Барятинской и Александровский отдел сестер Красного Креста в Петербурге, общины в Гельсингфорсе, Тамбове, Вильне, Варшаве, Киеве, но к 1900г. их число увеличилось до 84. Географически распределение общин по стране можно представить следующим образом: крайний северный город — Архангельск, крайний западный — Варшава, южный — Тифлис, восточный в европейской части России — Екатеринбург, крайний восточный город за Уралом — Хабаровск.

С началом Русско-японской войны 1904-1905 гг. Российский Красный Крест не сумел обеспечить нужное число медицинского персонала, и в результате огромного спроса на женский труд требования общин к поступавшим были сведены до минимума. К 1915 г. в России существовало 115 общин в ведении Общества Красного Креста, кроме того, сестры состояли при трех местных управлениях и двух Комитетах РОКК, Евангелическом госпитале и четырех иностранных больницах Петрограда. Самой крупной организацией, насчитывавшей 1603 чел., являлась община святого Георгия. Следующие по численности были петроградские сестричества имени генерал-лейтенанта М. П. фон Кауфмана (952 чел.) и святой Евгении (465 чел.). Всего в Москве к началу войны существовало семь общин. Все общины сестер милосердия в начале XX в. находились в ведении Общества Красного Креста под покровительством овдовевшей императрицы Марии Федоровны, супруги Александра III и матери Николая II. Их деятельность регламентировалась Общим уставом общин Красного Креста, утвержденным в 1903 г.

Марфо-Мариинская обитель — не просто организация по уходу за больными, а целое явление, подведшее итог краткому периоду существования в России общин сестер милосердия, — плодом, созревшим в эпоху, когда начался их упадок. Появление такой личности, как великая княгиня Елизавета Федоровна, воплотившей в себе лучшие черты безвестных тружениц, тоже не случайно. Можно сказать, что великая княгиня — собирательный образ, созданный сестрами предшествующего времени, поскольку было бы исторически несправедливым, если бы общины сестер не породили собственной святой. Елизавета Федоровна увидела в деятельности сестер обители восстановленную форму церковного служения женщин в православной церкви — служение диаконис. Собственно, на это указывал и новый чин настоятельницы обители. В дальнейшем великая княгиня называла себя почти монахиней, не исключено, что она приняла тайный постриг, — современники же в просторечии называли сестер обители диаконисами. Устав Марфо-Мариинской обители был утвержден в 1908г., а затем еще дважды: в 1911 и 1914г. В 1908 г. по проекту архитектора Щусева началось строительство храма Покрова на Большой Ордынке. Сама обитель открылась 10 февраля 1909г. После трагической гибели Елизаветы Федоровны в 1918 г. община просуществовала до 1926 г., когда большую часть сестер Марфо-Мариинской обители вывезли из Москвы в Среднюю Азию, а через два года арестовали замещавшую настоятельницу Татьяну Голицыну.

Общины сестер милосердия в России возникли не только как специальные организации по уходу за больными, но и как религиозные учреждения, основанные на искреннем порыве женщин ухаживать за больными, ранеными и детьми. В этом смысле им более близкой была монашеская традиция, в отличие от Западной Европы, где с приходом Флоренс Найтингейл в уходе стали видеть определенную профессию. Ф. Найтингейл заложила основы женского медицинского образования, и религиозный момент был в становлении новой системы далеко не решающим.

Как только общины сестер милосердия в России получают систематическое развитие, первоначальный энтузиазм начинает угасать — он восполняется и постепенно подменяется общеблаготворительной и профессиональной медицинской деятельностью женщин. Большую роль в этом, с одной стороны, сыграла деятельность Общества Красного Креста, а с другой — стремление женщин приобрести в обществе одинаковый с мужчинами статус. Тем не менее, в России возникают медицинские общины нового типа, основанные на религиозных принципах. 1 сентября 1992 года по решению Главного медицинского управления г. Москвы было открыто первое в современной России православное медицинское учреждение - Свято-Димитриевское училище сестер милосердия. 9 сентября того же года его освятил и благословил Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий. Основной его задачей является подготовка квалифицированных специалистов из числа православных христианок, желающих сочетать учебу с активной церковной жизнью. В Свято-Димитриевское училище невозможно поступить, не проработав определенный срок в больнице, исполняя самую грязную санитарную работу: мытье полов, раковин и унитазов, смена белья у лежачих больных и их кормление. После подобной практики у абитуриентов не должно остаться никаких иллюзий относительно больничной действительности. Студенткам запрещено пользоваться косметикой, курить, употреблять спиртные напитки или ходить в брюках, они обязаны носить форму установленного образца (платье, передник и косынка). В данном случае при наличии здравого духовного руководства эти ограничения призваны способствовать внутренней дисциплине, необходимой для полноты духовной жизни. Аналогичное сестричество во имя святой преподобномученицы Елизаветы Федоровны было создано 16 июля 1991 года при другом московском храме Митрофания Воронежского. У обеих общин сходная структура управления: во главе - духовник, от мнения которого зависит решение основных вопросов; организационные моменты разбираются на собрании сестричества, рабочим органом которого является Совет, куда входят главная и старшие сестры. Аналогичные учреждения возникают сейчас в различных городах России и ближнего Зарубежья: в Санкт-Петербурге, Новосибирске, Минске и т. д., то есть прерванная в XX веке традиция сестринского дела активно возрождается.

2. ЗАДАНИЕ

милосердие сестра больной

Первым организатором службы сестринской помощи в России был X. Опель . Его первое руководство по уходу за больными на русском языке было опубликовано в 1822 году. В данном руководстве впервые давались основы деонтологии и требования к нравственным качествам ухаживающего персонала. В 1814 г. по распоряжению императрицы Марии Фёдоровны из Петербургского «вдовьего дома» на добровольных началах были приглашены и направлены в больницу женщины для «прямого назначения» ходить и смотреть за больными.

В 1844 году в Санкт-Петербурге по инициативе великой княгини Александры Николаевны и принцессы Терезии Ольденбургской была основана первая в России Свято-Троицкая община сестер милосердия. В общине не только ухаживали, воспитывали, но и обучали сестер милосердия гигиеническим правилам ухода за больными и некоторым лечебным процедурам.

"Милосердие в войну как общественное движение родилось в Крымскую кампанию 1854-1856 годов, когда две выдающиеся женщины противоборствующих стран - англичанка Флоренс Найтингейл и Великая княгиня Елена Павловна - одновременно протянули руку помощи воинам, проливающим кровь на поле брани".

Флоренс Найтингейл - первая исследовательница и основоположница современного сестринского дела, совершила переворот в общественном сознании и во взглядах на роль и место медицинской сестры в охране здоровья общества.

Во время Крымской войны 1853-1856 годов Великая Княгиня становится одной из основательниц Крестовоздвиженской общины сестер милосердия - предшественницей Русского общества Красного Креста. В последние годы жизни Великая Княгиня занята была мыслью об устройстве такого лечебного заведения, в котором молодые врачи могли бы совершенствоваться в практической деятельности и которое, одновременно, могло стать объединяющим центром для научной и учебной деятельности врачей. Мысль эта осуществилась лишь после ее кончины, открытием в 1885 году “Клинического института Великой Княгини Елены Павловны”.

Екатерина Бакунина была родом из дворян, дочь губернатора Санкт-Петербурга, внучатая племянница М.И. Кутузова на деле оказалась идеальной Сестрой милосердия и ассистенткой в сложнейших операциях многих защитников Севастополя. В 1856 году Великая Княгиня Елена Павловна назначает ее главной - сестрой-настоятельницей, - и в этой должности она продолжает трудиться и после войны уже в С.-Петербурге в Кресто-воздвиженской общине. Е.М. Бакунина считается родоначальницей сестринской службы и сельской медицины в России. Именем Екатерины Бакуниной в 1954 году названа одна из улиц Нахимовского района Севастополя.

Примером героизма является Даша Севастопольская (Михайлова) , первая в России сестра милосердия, которая безвозмездно помогала раненым и больным. Ее почин - помощь раненым в боях под Севастополем - считается официально признанным самым первым - с 8 сентября 1854 года (то есть за два месяца до приезда русских сестер милосердия из С.- Петербурга и сестер из Англии вместе с Флоренс Найтингейл).

В 1995 г. впервые в России Г.М. Перфильева , инициатор создания факультета высшего сестринского образования в Московской медицинской академии им. И. М. Сеченова, защитила докторскую диссертацию на тему: «Сестринское дело в России».

3. ЗАДАНИЕ

Община образована в 1854 г. по инициативе вел. кн. Елены Павловны. День создания общины — 5 ноября 1854 г. совпал с праздником Воздвижения Креста Господня, отчего община и получила свое название. Главным врачом и непосредственным руководителем общины стал замечательный русский хирург Николай Иванович Пирогов. При общине была церковь Воздвижения Креста Господня. Община управлялась специальным Комитетом, находящимся в ведении вел. кн. Елены Павловны. Сестрой-настоятельницей до 1860 оставалась Е. М. Бакунина. В 1861 г. община открыла собственную больницу на 16 мест. В 1863 при общине начали работать трех-четырехгодичная школа для девочек и ясли для дневного пребывания до 100 детей. 14 января 1863 г. императором Александром II было утверждено "Положение о сестрах Крестовоздвиженской общины, назначаемых для ухода за больными в военных госпиталях". 10 мая 1870 император утвердил штат и новый устав общины. Целью деятельности общины провозглашалось "безвозмездное христианское служение страждущим и неимущим".В 1873 г., после смерти вел. кн. Елены Павловны, высочайшее руководство общиной было вверено ее дочери вел. кн. Екатерине Михайловне. В 1894 г. община перешла в ведение РОКК.

Лекция №2

Становление и развитие сестринского дела в России. Общины сестер милосердия. Вклад сестер милосердия в развитие сестринского дела в России (Е.П.Карцева, Даша Севастопольская, Е.А.Хитрово, Е.М. Бакунина и др.). Основные направления реформирования сестринского дела в РФ на современном этапе. Сестринское дело в России на рубеже тысячелетий – XX - XXI век

Известно, что еще в глубокой древности женщины неред­ко посвящали свою жизнь уходу за престарелыми, больными и инвалидами.

В X веке дочь князя Рюрика княжна Ольга организовала первую больницу на Руси.

В XI веке появляются «бабы-вдовицы» (повивальные баб­ки), в их обязанности входило крещение новорожденных и оказание помощи во время родов.

В XII-XIII веках при церквях и монастырях в Москве со­здаются «больничные палаты». Необходимое лечение больных и раненых в периоды эпидемий и войн проводилось в монас­тырских больницах. Слово «больница» означает: то место, где боль кладет человека ниц.

В 30-х годах XII века внучка Владимира Мономаха Евпраксия-Зоя занималась народной медициной. Она стала первой русской женщиной, ступившей на нелегкую стезю медицины. Написала первый отечественный медицинский трактат «Мази», который был уникален для того времени. Труд вклю­чает вопросы физиологии, гигиены, пропедевтики и профи­лактики некоторых заболеваний.

Лечебной деятельностью на Руси занимались лекарки, ве­дуньи, знахарки. Они помогали и знати, и простолюдинам. Многочисленные летописные источники XIV-XV веков упоминают имена крестьянской девушки Февронии, княжес­кой дочери Ефросиний, Феодосии Морозовой, по зову серд­ца занимавшихся уходом за больными людьми.

В XVI веке лекарки выполняли функции акушерок, впос­ледствии - педиатров. Из записок иностранцев о Москве XIV-XVI веков: «В обиходе совсем нет ни врачей, ни апте­карей».

В XVIII век Россия вступила с Петром I. Благодаря этому царю произошли значительные преобразования организации медицинской помощи в Российском государстве.

В 1715 году вышел Указ о службе женщин в воспитатель­ных домах для ухода за больными детьми. Это был первый шаг по привлечению женщин к лечебной работе. Начинани­ям Петра не суждено было сбыться: Екатерина I удалила жен­щин из больниц, и впоследствии роль сиделок выполняли отставные солдаты.

Основное внимание в петровские времена уделялось созда­нию военных медицинских учреждений, и поэтому в 1707 году в Москве был построен госпиталь, при котором была открыта первая в России медико-хирургическая школа. В дальнейшем аналогичные школы по подготовке лекарей стали открывать при госпиталях в Петербурге и Кронштадте. С 1741 года в гос­питальные школы проводили набор учеников из солдатских семей. Через 5 лет обучения они получали специальность ци­рюльника или подлекаря и направлялись в армию. Позже их стали называть фельдшерами. «Фельдшер» в переводе с не­мецкого языка означает «полевой брадобрей».

Женский труд вновь стали применять только в середине XVTII века в гражданских больницах, уход за больными осу­ществляли «бабы-сидельницы» - это были жены или вдовы больничных солдат. Но эта служба была распространена толь­ко в Петербурге и Москве.

В начале XVIII века в Москве оказывают акушерское посо­бие первые «ученые» повивальные бабки, получившие подго­товку за рубежом. Первое родовспомогательное учреждение было создано в 1764 году (до этого в России не было ни одно­го родильного дома). Вскоре в Петербурге был открыт Пови­вальный институт - родовспомогательное и образовательное учреждение.

В 1803 году при воспитательных домах открывают «вдовьи дома» - приюты для бедных вдов, где женщины получали навыки по уходу за больными. Этих женщин называли сердо­больными вдовами.

Сестринское дело в России получает развитие с 1803 года

с организацией службы сердобольных вдов - предшественниц сестер милосердия.

Благодаря императрице Марии Федоровне русские женщи­ны были привлечены к лечебной работе, и это было новым явлением в общественной жизни страны. Сердобольных вдов стали направлять для работы в больницы. В торжественной обстановке они давали клятву служения избранному делу по уходу за больными. Эта форма профессионального участия женщин в уходе за больными была единственной до середины XIX века.

Интересно отметить, что с Мариинской больницей, в ко­торой служили сердобольные вдовы, связана судьба великого русского писателя Ф.М. Достоевского. Он родился в больни­це, в семье врача, здесь прошло его детство и отрочество. Тяжелый быт вдов описан А. Куприным в рассказе «Святая ложь». После смерти отца четырехлетний Саша Куприн вмес­те с матерью - княжной, калекой, за неимением средств ока­зался в общей палате вдовьего дома.

1812 год - война с Наполеоном. Жизнь показала, что при большом поступлении раненых и больных лечебные учрежде­ния были не в состоянии обойтись без вспомогательного жен­ского труда. Поэтому в 1816 году при Московском госпитале была открыта специальная фельдшерская школа на 150 мест;

в 1818 году - курсы сиделок и Институт сердобольных вдов. Обучение проводили по учебникам X. Оппеля. С именем этого врача связано начало специальной подготовки женщин в Рос­сии в качестве медперсонала.

В 1832 году при Голицынской больнице открывают фель­дшерскую школу для мальчиков, в 1854 году - для женщин. Всего к 1911 году было открыто 27 фельдшерских школ.

Организация общин сестер милосердия - 40-50-е годы XIX столетия

Трудно представить, но до середины XIX столетия в ле­чебных учреждениях за больными ухаживали и помогали вра­чам медбратья.

Первая община сестер милосердия в России - Свято-Тро­ицкая - была создана в Петербурге в 1844 году.

В сестры милосердия принимали вдов и девиц 20-40 лет. В течение года испытуемые проходили курсы обучения и на деле проверяли свои душевные и физические качества. Изу­чали правила ухода за больными, способы перевязки ран, фармацию и рецептуру. В торжественной обстановке жен­щин посвящали в сестры милосердия. Однако для оказания помощи раненым на театре военных действий женщин долгое

время не привлекали - в обществе бытовало мнение, что толь­ко падшая женщина может ухаживать за ранеными мужчинами.

В 1854 году в Петербурге по инициативе и на средства ве­ликой княгини Елены Павловны, сестры Николая I, образо­вана знаменитая Крестовоздвиженская община для подготов­ки медсестер с целью оказания помощи раненым. Женщины в течение двух-трех месяцев проходили стажировку, а затем их направляли на фронт в Севастополь. Преподавали в общине известные врачи, в том числе и сам Н.И. Пирогов.

«Интерес к делу ухода за больными и ранеными просыпал­ся у общества с началом крупных военных кампаний, когда перед глазами энтузиастов возникал в туманной дымке герои­ческий образ женщины, перевязывавшей кровавые раны уми­рающего солдата».

Многие русские женщины и девушки оказывали раненым помощь в условиях тяжелой боевой обстановки. Среди них - 15-летняя Даша Михайлова, любовно прозванная защитни­ками города Дашей Севастопольской - личность легендарная. По зову сердца пошла она на фронт, в труднейших условиях оказывала помощь раненым на перевязочных пунктах, затем в госпиталях. Фактически она стала первой сестрой милосер­дия до прибытия Пирогова с его отрядом медицинских сес­тер. Дашу высоко ценил Н.И. Пирогов, по приказу Нико­лая I она была награждена золотой медалью «За храбрость» и крупной денежной премией.

Впервые в мировой истории сестры милосердия стали ока­зывать помощь раненым и больным на поле битвы.

А. В. Постернак

История женского служения больным и нуждающимся уходит своими корнями в эпоху раннего христианства, которое с момента своего возникновения уравняло понятия служения Богу и ближнему и определило благотворительность как личный, индивидуальный подвиг человека в отношении окружающих его людей. Поэтому благотворительность, принимая организованные формы, превращаясь в определенную систему социальных отношений, как это ни парадоксально, постепенно теряет глубинную внутреннюю связь с церковной христианской жизнью, сохраняя лишь внешнюю христианскую оболочку, а иногда утрачивая даже ее. И это вполне естественно, потому что постоянно жить подвигом ради ближних доступно немногим. Гораздо проще формализовать этот процесс, превратив его в денежные отчисления или материальную помощь нуждающимся, хотя даже в такой форме он играл важную роль в обществе в тех случаях, когда церковь и государство полностью не решали социальные проблемы. Недаром частная благотворительность в России расцвела в период усиления секуляризации в конце XVIII - начале XX вв. Именно с этим периодом (начиная с первой половины XIX в.) и связана история российских общин сестер милосердия, хорошо иллюстрирующая данный процесс: от героического энтузиазма до формализованной организованности в помощи ближним.

В современной литературе проблема, связанная с историей общин сестер милосердия, изучалась мало. Опубликованные материалы в большинстве случаев носят описательный характер и затрагиваются исследователями лишь в связи с другими темами: женское медицинское образование , общая история благотворительности , героическая деятельность женщин в контексте всеобщей и русской истории . Особый интерес представляли такие личности, как основатель Крестовоздвиженской общины Н. И. Пирогов и великая княгиня Елизавета Федоровна, создавшая Марфо-Мариинскую обитель . Появлялись статьи по отдельным женским организациям в контексте москвоведения с описаниями архитектурных особенностей общинных зданий и очерки, посвященные наградным знакам сестер . Единственной книгой, в которой была сделана попытка подробно рассмотреть деятельность женщин, ухаживавших за больными и ранеными, стал труд П. А. Илинского, посвященный Русско-турецкой войне [ .

В России до XIX в. не существовало специальных учреждений, занимавшихся уходом за больными. Первые попытки создать подобного рода благотворительную организацию относятся к началу XIX в., когда в 1803 г. при воспитательных домах Санкт-Петербурга и Москвы были основаны вдовьи дома, а при них - отделения сердобольных вдов. Лишь в 1844 г. великая княгиня Александра Николаевна и принцесса Тереза Ольденбургская основали в столице первую в России общину сестер милосердия, с 1873/74 года получившую наименование Свято-Троицкая (до этого времени названия не имела) . По форме она являлась своеобразной калькой с западных образцов типа организаций протестантских диаконис или католических сестер Винсента де Поля, но на русской почве новое учреждение приобрело черты церковно-общинной структуры, по духу близкой к монашеской. В этом смысле Троицкая община станет прототипом для ряда других, но далеко не всех сестричеств, изначально тяготевших к полумонашеским уставам, хотя по форме благотворительной деятельности близких западным образцам. Эта характерная особенность, претерпев значительную эволюцию, сохранится вплоть до начала XX в.

25 октября 1854 г. великая княгиня Елена Павловна учредила в Санкт-Петербурге Крестовоздвиженскую общину сестер милосердия. Главным врачом и непосредственным руководителем общины стал замечательный русский хирург Николай Иванович Пирогов, который провел основательную реорганизацию общины. Любая женщина, желавшая вступить в нее, в течение года проходила под руководством старших сестер испытания в госпиталях: по окончании первого месяца срока, когда она еще оставалась «на наблюдении», ей выдавалась форменная одежда. В период службы сестра не могла вступать в брак и обязывалась жить в общине. Отличившиеся каким-либо образом - ревностностью, особенным поведением, даже хорошим образованием, - могли быть приняты ранее установленного срока. Жалованья сестры не получали, но имели, помимо казенной одежды, стол и жилье. Непосредственной руководительницей сестер являлась настоятельница . Описанная структура в последующее время легла в основу устройства большинства российских общин сестер милосердия.

Через двадцать лет после Крымской войны Пирогов в одном из своих писем размышлял о будущих судьбах общины - о том, какое мировоззрение необходимо для сестры милосердия. «Я думаю, - писал он, - что наши учреждения сестер не должны ничего заимствовать у западных, а должны установиться на новых началах. Наша сестра милосердия не должна быть православной монахиней. Она должна быть женщиной с практическим рассудком и с хорошим техническим образованием, а при том она непременно должна сохранить чувствительное сердце». По идее Пирогова, сестры милосердия должны были сохранять максимальную независимость от госпитальной администрации, а старшие сестры нравственно влиять на больничный персонал - в этом и состояли главные функции сестер во время Крымской войны. «Если же мы вздумали бы вводить в наших общинах формально-религиозное направление, то … мы получим женских Тартюфов» . Таким образом, главная мысль Пирогова сводилась к тому, что сестра милосердия должна быть «женщиной своего времени» - не слишком церковной, не очень циничной, хладнокровной и с горячим сердцем. Этот образ вполне отвечал чаяниям либеральной общественности середины XIX в. и был достаточно абстрактным и далеким от воплощения в реальности, поскольку любое мировоззрение (а сестры милосердия должны были иметь определенное мировоззрение) имеет прочное духовное основание, а его в рассуждениях Пирогова не обнаруживается. С другой стороны, эти рассуждения предвосхитили появление в западных странах и России нового Общества Красного Креста, развивавшегося в дальнейшем на основе не церковных, а общегуманных ценностей.

Перед Русско-турецкой войной в России существовало около двух десятков общин. Кроме Троицкой, Никольской и Крестовоздвиженской, в 1850 г. возникла Стурдзовская община в Одессе , в 1853 г. - община Литейной части , 1858 г. - Покровская, 1870 г. - во имя св. Георгия в Петербурге. Позднее Георгиевская община станет самой многочисленной организацией Красного Креста - в 70-е годы ее возглавляла Елизавета Петровна Карцева, покинувшая Крестовоздвиженскую общину. В Харькове сестричество появляется в 1872 г. В 1875 г. в Крыму, в окрестностях Ялты, в имении баронессы М. П. Фредерикс, под покровительством императрицы Марии Александровны была основана Благовещенская община во главе с М. С. Сабининой , а в 1876 г. в Тифлисе (Тбилиси) - Тифлисская . Перед войной в Новгороде появилась Екатерининская община, две аналогичные организации - в Пскове (одна называлась Иоанно-Ильинской), небольшие сестричества возникают в Костроме, Курске и Ревеле (сейчас Таллин) ]. В Москве в этот период создаются две общины: «Утоли моя печали» (1865) и Владычне-Покровская (1869).

Постепенно стали определяться и основные функции общин:

1) общие благотворительные цели (призрение бедных, попечение о больных, воспитание детей: Троицкая, Покровская общины в Петербурге);

2) военные (помощь раненым и больным воинам: Крестовоздвиженская, Георгиевская, «Утоли моя печали»);

3) в ведении Синода, приписанные к женским монастырям (Владычне-Покровская в Москве). Эти общины стали особым явлением в русской церковной жизни, поскольку возникали во многих епархиях и не всегда ставили своей целью помощь больным, постепенно превращаясь в новые женские монастыри. Впрочем, перечисленные сферы деятельности среди существовавших общин не были жестко разграничены.

Русско-турецкая война 1877–1878 гг. была популярна среди русской интеллигенции - горячий патриотизм явился порождением излишне разгоряченного общественного мнения. Большинство женщин понятия не имело о том, что их ждет на войне, и практически все стремились на передовую, куда их не пускали, - исчез страх перед новой и не вполне понятной профессией, какую двадцать лет назад избрали крестовоздвиженские сестры, успевшие прославиться и «проторить тропу» для других. Огромный прилив сестер принес в лазареты немало лишних и случайных добровольцев . Юридическое и административное положение сестер милосердия в период войны было определено изданными в 1875 г. «Правилами о сестрах Красного Креста» и правилами, составленными для желающих вступить в сестры Красного Креста только на период войны . Таким образом, изначально разграничивался статус работавших в общинах и тех, кто хотел стать сестрой милосердия временно, прозванных в народе «вольнонаемными», или «волонтерками».

Сестры находились в подчинении у двух организаций: военного ведомства и Красного Креста, и взаимоотношения этих организаций во многом определяли ситуацию в среде медицинского персонала, а складывались они далеко не лучшим образом. Российское общество Красного Креста (РОКК) располагало огромными средствами: в войну ему удалось собрать более 9 млн. руб., из которых 1 млн. руб. так и не был истрачен . Однако на театре войны эта организация играла вспомогательную роль, поскольку не было продумано устройство подвижных лазаретов близ мест сражений, приютов для выздоравливающих, этапов эвакуации, «летучих» отрядов для подбирания раненых после сражения - все формировалось довольно спонтанно и с потерей драгоценного времени.

После войны Главное военно-медицинское управление сочло необходимым организовать подготовку сестер милосердия для создания резерва: по примерным подсчетам в случае войны их могло потребоваться около 3000 чел. . В 1893 г. эта цифра определялась уже вдвое большей, но реально РОКК мог предоставить в распоряжение военного ведомства лишь 1300 сестер , что и стало дополнительным импульсом для создания новых общин. На 1879 г. в ведении РОКК, помимо вышеназванных организаций, существовали: община сестер княгини Барятинской и Александровский отдел сестер Красного Креста в Петербурге, общины в Гельсингфорсе, Тамбове, Вильне, Варшаве, Киеве (всего менее тридцати), но к 1900 г. их число увеличилось до 84. Географически распределение общин по стране можно представить следующим образом: крайний северный город - Архангельск, крайний западный - Варшава, южный - Тифлис, восточный в европейской части России - Екатеринбург, крайний восточный город за Уралом - Хабаровск .

С началом Русско-японской войны 1904–1905 гг. Российский Красный Крест не сумел обеспечить нужное число медицинского персонала, и в результате огромного спроса на женский труд требования общин к поступавшим были сведены до минимума. Подготовка была самой разнообразной: от шести недель до четырех лет, среди сестер имелись как малограмотные, так и выпускницы иностранных университетов. По причине такого разброса в знаниях качество работы женщин во многом зависело от общего уровня ихобразования, поскольку краткого предварительного обучения (в среднем 1,5–3 месяца) было для подготовки профессионалов недостаточно. Материальное обеспечение сестер тоже было неодинаковым. В общинах в мирное время они жалованья не получали, но в период войны сестрам полагалось содержание, обычно зависевшее от материального положения общины: 5, 20 или 30 рублей в месяц. Иногда военное ведомство брало часть расходов на себя, поэтому, как и в Русско-турецкую войну, многие сестры из материальных соображений охотнее шли в военные госпитали, а не в учреждения РОКК , хотя работа и условия были здесь гораздо тяжелее. Всего в Русско-японскую войну в военных госпиталях трудилось около двух тысяч женщин [ . По официальной статистике только в Забайкальском районе в учреждениях Красного Креста находилось около 200 сестер милосердия .

О деятельности сестер милосердия в Первую мировую войну известно довольно мало - для воспоминаний и подробных отчетов времени из-за начавшейся революции отпущено не было. Дошедшие до нас сведения весьма неполны и малоинформативны. К 1915 г. в России существовало 115 общин в ведении Общества Красного Креста, кроме того, сестры состояли при трех местных управлениях и двух Комитетах РОКК, Евангелическом госпитале и четырех иностранных больницах Петрограда . Самой крупной организацией, насчитывавшей 1603 чел., являлась община святого Георгия . Следующие по численности были петроградские сестричества имени генерал-лейтенанта М. П. фон Кауфмана (952 чел.) и святой Евгении (465 чел.) . Всего в Москве к началу войны существовало семь общин . Следует уточнить, что в списки включались не только женщины, находившиеся на действительной службе, но и сестры запаса, так что реальное их число оказывалось меньшим. В 1916 г. по официальным спискам на фронт было отправлено 17 436 сестер, которые обслуживали более двух тысяч полевых и тыловых учреждений Красного Креста . На первое ноября 1915 г. во всех лазаретах лечилось около 780 тысяч чел. К этому времени 28 сестер скончались, заразившись инфекционными заболеваниями, четверо погибли в результате несчастных случаев, пятеро были убиты, а двенадцать покончили жизнь самоубийством. После войны предполагалось издать «Золотую книгу» с биографиями всех умерших сестер , но проект осуществлен не был.

Все общины сестер милосердия в начале XX в. находились в ведении Общества Красного Креста под покровительством овдовевшей императрицы Марии Федоровны, супруги Александра III и матери Николая II . Их деятельность регламентировалась Общим уставом общин Красного Креста, утвержденным в 1903 г. ]. Интерес к профессии сестры милосердия у обеспеченных слоев российского общества и интеллигенции просыпался лишь тогда, когда в военный период образ сестры окутывался дымкой патриотической романтики - тогда-то и появлялось много волонтерок. В мирное же время стать сестрой можно было только через общину, поэтому в женские организации нередко шли женщины, заведомо не согласные с уставными условиями работы и готовые их нарушить. Некоторые из них, например, требовали себе вознаграждение за уход в частных домах. После Русско-японской войны почти никто из сестер не вернул общинам денежные остатки от сумм, выделенных на их снаряжение. Многие только поджидали случай перейти на более оплачиваемую работу, считая общины и Красный Крест учреждениями, где их эксплуатируют .

С другой стороны, бедственное финансовое положение общин объясняется и отсутствием регулярного государственного финансирования, что фиксировалось и Нормальным уставом (§ 64). Довольно грустная картина: организация помощи больным вынуждена для самообеспечения устраивать гулянья, лотереи и кружечные сборы! Особой статьей доходов являлась плата за лечение больных, которая в ряде общин была довольно высокой. В связи с этим становятся понятными горькие слова одной сестры: «Красно-крестные общины, несомненно, идут к упадку и, к сожалению, нравственный упадок, по-видимому, наступит раньше материального, и с собою по этому пути они могут увлечь те учреждения, которым вначале так старались подражать» .

Вот почему столь симптоматичным представляется основание Марфо-Мариинской обители - не просто организации по уходу за больными, а целого явления, подведшего итог краткому периоду существования в России общин сестер милосердия, - плодом, созревшим в эпоху, когда начался их упадок. Появление такой личности, как великая княгиня Елизавета Федоровна, воплотившей в себе лучшие черты безвестных тружениц, тоже не случайно. Можно сказать, что великая княгиня - собирательный образ, созданный сестрами предшествующего времени, поскольку было бы исторически несправедливым, если бы общины сестер не породили собственной святой. Елизавета Федоровна увидела в деятельности сестер обители восстановленную форму церковного служения женщин в православной церкви - служение диаконис. Собственно, на это указывал и новый чин поставления настоятельницы обители . В дальнейшем великая княгиня называла себя почти монахиней, не исключено, что она приняла тайный постриг , - современники же в просторечии называли сестер обители диаконисами . Устав Марфо-Мариинской обители был утвержден в 1908 г., а затем еще дважды: в 1911 и 1914 г. В 1908 г. по проекту архитектора Щусева началось строительство храма Покрова на Большой Ордынке (сейчас дом 34а). Сама обитель открылась 10 февраля 1909 г. После трагической гибели Елизаветы Федоровны в 1918 г. община просуществовала до 1926 г., когда большую часть сестер Марфо-Мариинской обители вывезли из Москвы в Среднюю Азию, а через два года арестовали замещавшую настоятельницу Татьяну Голицыну .

Общины сестер милосердия в России возникли не только как специальные организации по уходу за больными, но и как религиозные учреждения, основанные на искреннем порыве женщин ухаживать за больными, ранеными и детьми. В этом смысле им более близкой была монашеская традиция, в отличие от Западной Европы, где с приходом Флоренс Найтингейл в уходе стали видеть определенную профессию. Ф. Найтингейл заложила основы женского медицинского образования, и религиозный момент был в становлении новой системы далеко не решающим. Недаром первоначальное обозначение сестер

(nurses) в английском языке сохраняется до сих пор применительно к медицинским сестрам, тогда как российская революция стала водоразделом между понятиями «сестра милосердия» и «медицинская сестра».

Как только общины сестер милосердия в России получают систематическое развитие, первоначальный энтузиазм начинает угасать - он восполняется и постепенно подменяется общеблаготворительной и профессиональной медицинской деятельностью женщин. Большую роль в этом, с одной стороны, сыграла деятельность Общества Красного Креста, а с другой - стремление женщин приобрести в обществе одинаковый с мужчинами статус. Эмансипация способствовала развитию женского образования, однако стремление женщин во всем уподобиться мужчинам постепенно привело русские общины к тем же результатам, что и в Западной Европе: уход становится профессией, а духовная основа медицины или вообще забывается, или становится чем-то второстепенным. После революции проявилась иная крайность: в обязанность медицинским сестрам вменялся только профессионализм, тогда как элементарный уход, который учитывал не только физическое, но и духовное состояние больного, был утрачен. Остается только надеяться, что возрождающиеся в современном обществе общины сестер милосердия не повторят прежних ошибок и восстановят утраченную традицию ухода за больными, что возможно только при условии осознания религиозного смысла своего служения.

Шибков А. А. Первые женщины России в медицинской школе и на войне до XX в. Л., 1957; Шибков А. А. Первые женщины-медики России. Л., 1961.

Власов П. Обитель милосердия. М., 1991.

Герман Ф. А. Заслуги женщин в деле ухода за больными и ранеными. Харьков, 1898; Хечинов Ю. Ангелы-хранители. Страницы истории Отечества. М., 1993. 316

Бушуев В. Ф. Н. И. Пирогов и начало женской помощи больным и раненым на войне. Киев, 1908; Суслов В. С. Пирогов и первые медицинские сестры (к 85-летию со дня смерти Н. И. Пирогова) // Медицинская сестра. 1969. № 6. С. 56–57.

Миллер Л . Святая мученица российская великая княгиня Елизавета Феодоровна. М., 1994.

Бураков Ю. Н. Утоли моя печали // Наука и религия. 1991. № 10. С. 46–51; № 11. С. 24–26; № 12. С. 13–18; Головкова Л. Иверская община на Большой Полянке // Московский журнал. 1992. № 10. С. 30–32; 1994. № 5. С. 22–31.

Грибанов Э.Д. Наградные знаки российских сестер милосердия // Медицинская помощь. 1996. № 6. С. 47–51; Грибанов Э. Д., Потапчук Т. Б. Нагрудные знаки медицинских сестер в России // Медицинская помощь. 1996. № 7. С. 48–53.

Илинский П. А. Русская женщина в войну 1877–1878 гг. СПб., 1879.

Белый халат, белая косынка с красным крестом – так выглядят современные сестры милосердия, которых я впервые увидела, побывав в общине при ставропольском больничном храме Целителя Пантелеимона.

Все сегодня почти как в дореволюционной России. Правда, нынешние сестры не имеют специального образования, однако они тоже работают с больными – оказывают не столько медицинскую помощь, сколько моральную поддержку. По воскресеньям и в праздничные дни посещают людей, вынужденных коротать время на больничных койках: приносят святую воду, просфоры, крестики, духовную литературу, спешат утешить добрым словом… Бывает так, что кому-то из пациентов нужно причащение. Тогда сестры приглашают священника.

Решение о создании сестричества было принято на собрании прихожан, но сама идея исходила от отца Павла (Самойленко). Так, в 7 июля 2000 года появилась эта община.

Нет чужой беды

…Среди множества людей, пришедших в воскресное утро в храм, сестер, облаченных во все белое, найти было нетрудно. В это время они как раз завершили свой первый обход по четвертой больнице и согласились пообщаться.

Итак, сестры милосердия – это не просто идеальный, героический образ, это реальные люди со своими судьбами.

В уютном кабинете собрались все женщины, и разговор получился искренний и теплый: на данный момент эту службу при храме несут около тридцати прихожанок. Возглавляет общину Ольга Скрынник, которая и рассказала, как возродилось забытое волонтерское движение. При храме она старшая сестра, а за его воротами – учитель химии в одной из общеобразовательных школ города.

– Наша миссия – нести слово Божие, утешать, помогать больным. За день мы стараемся обойти всю больницу и роддом. Больные встречают по-разному: одни ждут с нетерпением, а другие отказываются от любой помощи – мы не обижаемся, просто желаем здоровья и идем дальше, – говорит О. Скрынник. – Иной раз сомневаешься: есть ли толк в том, что мы делаем? Заходишь в следующую палату, а тут тебя встречают с улыбкой…

Как известно, все сестры милосердия – прихожане храма. Среди них есть не только представители старшего поколения, но и молодежь. Например, женщинам помогают девочки из воскресной школы. Хотя движение добровольное и попроситься в помощники может каждый, далеко не всем дано стать сестрой милосердия.

– Будущая сестра обязательно должна побеседовать с настоятелем и получить его благословение, – поясняет Ольга Скрынник. – Но нет никакой гарантии, что человек задержится надолго. Эту работу не все выдерживают: остаются те, у кого хватает душевной теплоты…

Разговор продолжила Анна Филипповна Курс. Женщина уже на пенсии, но жизнелюбия, энергии ей не занимать. Она всегда готова помочь, и в общине уже более десяти лет.

– Каждый день прошу Господа, чтобы дал сил и здоровья на это непростое дело, – продолжила она разговор. – Я стала посещать храм, когда еще работала на заводе. Работа была тяжелая, постоянно общалась с поставщиками, клиентами… Очень уставала и каждые выходные приходила сюда, находя душевное успокоение. А когда стала пенсионеркой, решила стать сестрой милосердия.

Истории исцеления

Анна Филипповна знает много историй чудесного исцеления пациентов. Одна из них произошла не так давно.

– В больницу поступила женщина, у которой на нервной почве закрылся пищевод. Она пролежала здесь три недели, но врачи ничем помочь не смогли. Когда мы навестили больную, пациентка поделилась своими душевными переживаниями. Мы ее утешили и на прощание дали кусочек просвиры. Уговорили проглотить, уже на следующий день у женщины открылся пищевод… При встрече она кинулась нас обнимать и со слезами на глазах благодарила.

Многие после общения с сестрами милосердия пересматривают, « перекраивают» свою жизнь. Так, например, случилось с пациентом, который попал в больницу с переломом ноги. История довольно простая: выпил, упал, очнулся – гипс. Молодой человек вел разгульный образ жизни, но после наставлений сестер милосердия решил исповедаться перед батюшкой и понял, что пора отказаться от пагубных пристрастий…

Такие большие и маленькие человеческие трагедии переживают сестры милосердия вместе с пациентами больницы. А ведь не так-то просто принять горести чужого человека, утешить его, помочь найти правильный путь, но никто из женщин на усталость не жалуется. За многих из пациентов у них просто болит душа. Вот при мне вспомнили о юноше, которого привезли в больницу без ног. В течение двух месяцев сестры милосердия навещали его. А когда пришло время выписывать молодого человека, выяснилось, что у него нет ни родных, ни близких. Начали суетиться, обратились за помощью в министерство социальной защиты края: юношу-инвалида поместили в одно из стационарных учреждений.

– Дай бог, чтобы там о нем хорошо заботились, – вздохнув, произнесла Анна Филипповна.

Совсем недавно в общину пришла Татьяна Криулина. Проблемы в семье заставили женщину обратиться к Богу и начать помогать другим.

А Таисию Тельнову в общину сестер милосердия привел собственный недуг.

– Впервые в храм меня привела знакомая, – говорит Т. Тельнова, – я была серьезно больна и собиралась делать операцию. Не знала, как молиться, что вообще делать в храме, – от церковной жизни была слишком далека. После операции начала сама ходить в храм, а когда узнала о сестрах милосердия, то вызвалась помогать им. Сейчас не представляю своей жизни без общины. Иной раз плохо себя чувствую, но все равно иду на служение, а когда встречаю благодарность людей, то силы вновь появляются…

С сестрами милосердия мы провели не один час – вместе ходили по палатам, были в роддоме, и практически повсюду люди встречали их с улыбкой. В нынешнее время, когда иной раз не замечаешь чужой беды, работа сестер милосердия становится особенно заметной – занимаясь ею по велению души, они по-прежнему служат в обществе примером искренней любви к ближнему.